-Я устала.
-Я тоже устал.
-Нет, ты посмотри, где кризис-то? - Яна потихонечку доставала пилу, заточенную завистью и злостью для своего невозмутимого Костика.
-Где-где? У нас кризис!
-Ты о чем!? - Яна намерено произнесла шепотом. Она затягивалась вишневым ричмондом и запивала дым рэд булом. Острые стрелки, густые румяна. Все как положено, чтобы замаскировать бессонную ночь. То время пока точеная луна бежала по небу, Яна плакала.
Сентябрь шалил то дождем, то назойливым солнцем, пытаясь запутать москвичей, завуалировать наступление зимы. Москвичи ждали бабье лето и закупали шашлык, вино, звали друзей с гитарой и срывались аж в четверг на дачу. Костя и Яна, которые были не сказать, чтобы очень дружелюбными, попали в эту дачную кутерьму и ехали к друзьям. Костя, к сожалению, играл на гитаре, а Яна, к несчастью, довольно неплохо пела. Выпивая она добрела, играла в 21, иногда раскладывала Таро, по просьбам незамужних подружек, которых приглашали на дачу, чтобы поучить жизни и потешить свое самолюбие.
-В наших головах кризис, вот о чем я! - Костя перешел на крик и резко затормозил. - Ты бы попридержала коней своих вороных, а то кабы мы не въехали, куда не надо!
-Кабы мы, да кабы не мы!
-Мы — немы! - Костя грустил, а когда он грустил, он говорил умные вещи. А грустил он каждые выходные, которые проводил со своей женой Яной. Будни он коротал в самолетах и xls-таблицах, поэтому был избавлен от разъяренной жены.
-Вот и я думаю, что ты нем и слеп! Нет, я не понимаю, откуда деньги-то? В июне в Тайланд, в июле в Париж, в Августе в Сочи! Смотрю фейсбук, там все куда-то летают влюбленные. Где-то пьют вино, едят устриц!
-Ян, а ты не смотри. Удали приложение к чертовой матери и успокойся!
-Но я же знаю, что они там были!
-Это фотошоп, Ян! Ты в Бога не веришь, а в фейсбук веришь? - Костя говорил сквозь улыбку, сдерживался, чтобы не засмеяться. Он хоть и ненавидел Яну, но считал ее потешной. - А, кстати, ты чему завидуешь? Парижу — ли? Или влюбленности?
-Ба, вот тебе на, как мы заговорили! Понравилось в Самаре? Кого-то нашел там что ли?
-Да, понравилось. А еще понравилось в Якутске, Волгограде, Алма-Аты. Во всех трех городах, в которых я побывал за прошлую неделю. А знаешь почему? Там не было тебя!
-Останови машину. Немедленно! - процедила Яна.
-Легко! Прокурила мне всю душу! Тут не далеко. Дорогу знаешь, дойдешь!
Яна выскочила, хлопнула дверью. Костик дал газу. Уютный лес, обрамляющий зелено-желтым ковром дорогу, приглашал Яну в гости. «Поплачу вдоволь, покричу, повою. Никто не услышит», - думала Яна и спускалась по тропинке в низину. Она села на пенек и закурила. Плакать и курить одновременно не получалось. Сигарета тлела без толку, а Янка сеяла слезы в сухую траву. Она знала, что Костик изменял ей. В каждом городе находил короткую юбочку, заливал про жену-мегеру. А в конце, чтобы наверняка говорил: «Хорошо, что детей нет. Уйду!». Этакий контрольный выстрел! У них не было детей. Хоть они уже и не пытались, Яна хотела. Она завидовала Шаховым, у которых была двойня. Это к ним они ехали на дачу, к своим лучшим друзьям. Она завидовала сторожу Игорю, который охранял дачу Шаховых. У него было два мальчика. Яна тоже изменяла Костику и тоже говорила, что он — мудак! И в конце давала контрольный выстрел про детей. Интересно, догадывался ли Костик?
Константин не догадывался, он знал точно. Знал всю ее обслуживающую свиту: сантехник Слава 1, компьютерщик Виктор 3, спорт Сережа... Он не ревновал, не обижался, он был равнодушен. «Дашь на дашь», - думал он. Костик любил Яну и сейчас корил себя за то, что накричал на нее впустую. Она ведь была права про Самару. А еще он знал, что она знает все. Почему бы им наконец не поговорить? Он развернулся и поехал туда, где высадил Яну. Ее не было у обочины. Он спустился по тропинке в лес, увидел тлеющую сигарету у пенька, но Яну не застал. «Ладно. Попсихует и вернется. Ничего. Куда она денется, километра два не больше...Доберется. Взрослая девочка уже!».
Яна тем временем шла вглубь леса. «Прогуляюсь, продышусь пока светло. А то приду заплаканная, начнут расспрашивать, а гляди того хуже заставят пить больше. Разведенки атакуют, а это не дай Боже», - думала Яна.
«Ну что, все у вас с Костиком? Изменил?» - спросят они, мечтая об утвердительном ответе. И тогда Яна рассмеется, поправит волосы своей правой рукой, на которой красуются карат и hublot и скажет: «Мне Костик изменяет уже лет пять, а я ему лет десять. Но мы не разведемся, потому что он разорится на алиментах... А я так люблю наш загородный дом. Помните? Вы там были и пили коллекционное калифорнийское вино. Разбили стеклянный стол, который стоит столько же, сколько ваши замкадышные квартирки». Но так Яна не скажет. Он напишет об этом в своем новом романе. Получит гонорар и уедет на Бали к серферу Кристиану.
Сухая трава постепенно, шаг за шагом превращалась в тягучий мох. Он таял под ногами Яны. Поначалу редкий лес густел, и ветки смыкались над ее головой. Осеннее усталое, но все еще греющее солнце резало тугое полотно леса, просачивалось сквозь мертвые, черные ветки, сначала часто, потом все реже. И вот уже тишина и мгла окружили Яну. «Наверное, этот мох никогда не видел солнца», - подумала Яна. Она не испугалась этой безмолвной мглы, а наоборот приободрилась. «Также как у меня на душе: мрачно и глухо». Дорогу ей перегородило дерево. Поваленное давным-давно оно бесстыдно оголяло нутро, свои многолетние корни. «Мне бы такие корни, может тогда я бы стояла на ногах крепче, может перестала бы плакать и жалеть себя...». Она перешагнула дерево и трясина затянул ногу. «Вот блин! Можно было догадаться. Влажность. Болото!». Она присела на поваленный ствол дерева и вытянула ногу из зеленой каши. Тропинка обрывалась. Яна пошла обратно. Лес повернулся к ней другой стороной. Неповторимый и могучий, он кидал под ее ноги тонкие чешуйчатые шишки, обрамлял тропинку папоротником, усаживал на деревья белочек, подбрасывал под ноги мухоморы. «Хм...вроде бы та же тропинка. А вовсе не было этого дерева, да и мухоморчики эти красные не попадались...». По своему внутреннему ощущению Яна должна была уже вернуться на дорогу, но лес не заканчивалась, а рьяно хвастался своими красотами: сочная зелень переливалась, играя с меткими, четкими лучами солнца, мох вышивал изящное кружево на камнях, пение птиц складывалось во что-то знакомое, щемящее, родное. «Заблудилась. Надо звонить». Яна достала телефон. Не ловит. Зачем-то открыла карту. Работает исправно. Справа на карте какой-то домик: Дом егеря, 200 м. Яна подумала, что там наверняка должна быть связь, да и егерь ее выведет на большую дорогу. Она повернула направо и через несколько минут оказалось около домика. «Кукольный, егерский домик», - подумала Яна. Крыша была из красной черепицы, кое-где потрескавшаяся, из трубы валил дым, последние лучи солнца бегали по фасаду дома, стучались в окна. Яна постучала в дверь. Ей отворили, как будто ждали. Напротив стоял рыжий карлик, с седой длинной бородой.
-Здравствуйте, сударыня. Я — Леонид Матвеевич. Местный егерь. Долго же Вы шли ко мне.
-Добрый вечер. Яна Михайловна — поэтесса. А как Вы догадались, что я к Вам шла?
-Ну я же егерь! Мне птичка нашептала. Ветерок рассказал, мол, гуляет по лесу молодая красивая женщина. Одна!
«Ну все, вот тебе и бессонные ночи. Здравствуй, психоз», - заволновалась Яна.
-Да Вы не пугайтесь так. Не переживайте. Ну да, карлик я. А что карлик не может быть егерем? А то, что вы тут бродите, я увидел на камерах. Они же у меня по всему лесу стоят. Это программа правительственная, охотимся повсеместно за браконьерами.
-Ааа, вот оно что, - у Яны отлегло. Но коленки все еще дрожали.
-Проходите, милости просим, садитесь у печки. Я Вас чаем напою. А потом к дороге выведу. Тут идти-то пятнадцать минут, не больше.
-А вы зачем печь топите летом?
-Дык какое лето, дамочка! Зима на носу! Уже снег срывается.
-Как снег?
-Ну Вы сами посмотрите!
Яна повернула голову. Окно закрывала кружевная сиреневая занавесочка. Яна отодвинула ее аккуратно, медленно. Почти бесцветные, тонкие, как паутинка, редкие хлопья снега срывались с внезапно потускневшего, налившегося угрюмым свинцом неба.
-Да не волнуйтесь. В лесу и не такое бывает. С утра лето, вечером зима. Лес он ведь непредсказуемый, самобытный. Хочет, смеется лучами солнца, хочет, плачет дождем и спит, засыпаемый снегом. И что вас привело в лес, сударыня?
-Да ничего особенного.
-Как это... Особенную женщину, ничего особенного в лес не приводит!
-А почему Вы думаете, что я особенная?
-Я книгу Вашу читал, Яна Михайловна. Ту самую про Фросю, которая писала письмо с фронта. Это ведь ваша бабушка?
-Верно.
Карлик сидел на стуле. Качал короткими ножками и пил чай из блюдца, закусывая сушкой. Кукольный снаружи был таким же кукольным домиком внутри. Старинные часы с маятником, небольшая печка, справа от нее на стене икона божьей матери, а слева — шаманский бубен. Перед печкой диван, на котором они сидели и небольшой журнальный столик, сделанный из пенька. Ветхий старенький ковер, красный с цветами и ромбами. В углу комнаты рабочий стол и монитор, показывающий попеременно разные участки леса. «Правительственная программа, все ясно», - смекнула Яна. Рядом со столом крутая лестница наверх. На поручне красуется горгулья. Бум-бум-бум. 7 вечера пропели часы с маятником. Наверное, ее уже ждут. Да, нет, не ждут, радуются, что Костик один приехал, без своей мегеры.
-А чего плачем-то?
-Из-за личной жизни.
-А все, Яночка, из-за личной жизни плачут. Что конкретно не заладилось?
-Детей у нас с мужем нет.
-А сколько вам, Яночка, лет?
-32.
-Шикарный возраст! Я в свои 32 только окончил институт культуры. А потом все закрутилось, встретил Марфушку. И вот уже 30 лет и 5 детей.
-А где же Ваша Марфушка?
-Она за грибами пошла. Она тоже гулять по лесу одна любит. А вы так не смотрите на меня, Яночка Михайловна, с недоверием. Да, я карлик, но не страдаю. Не комплексую. Дышу полной грудью и радуюсь жизни! - Леонид Матвеевич подмигнул. - Так что, Яночка, не огорчайтесь, и у вас все будет. Я точно знаю! - карлик-егерь подмигнул второй раз.
-Я мужа не люблю.
-Ну велика беда! Это потому что вы вина с ним мало пьете. Вы бокалы побольше купите, налейте до верху и до дна! Залпом, хрясь! А потом посмотрите на него повнимательнее. И скажите все, что думаете. Откройте душу. Он же родной вам человек. Сколько вы с ним?
-15!
-И думаете не любите? 15 лет прожили и не любите? Да, конечно, любите! Еще как! Просто избаловались, подустали, потеряли контакт. Надо его восстанавливать. Зачем же сдаваться на полпути!
-Он меня тоже не любит. Просто не решился пока бросить.
-Как же Вас, Яночка Михайловна, можно не любить? Такую умную, интеллигентную, красивую, с фигурой, да еще и не пьющую. Любит сильно, просто забыл. Вы ему напомните. Купите два больших бокала вина...
-Да-да, я поняла. Налить до верху, до краев и хрясь! - перебила карлика-егеря Яна.
-Быстро учитесь. И помните, тот, кто любит, не завидует! И, конечно, не любовью единой! Вы, кстати, давно не писали. Про меня напиши в своем романе новом.
Леонид Матвеевич спрыгнул со стула, галантно протянул руку Яне и сопроводил ее до дороги.
-Ну вот Яночка, почти пришли. Вам только подняться по тропинке, и Вы у дороги. Мне тяжело в горку, ведь не мальчик.
-Спасибо Вам, Леонид Матвеевич. За все, спасибо!
На обочине стоял джип Костика. Он прислонился к бамперу и курил. Когда увидел Яну, выбросил сигарету и побежал к ней.
-Ты где была, Ян? - спросил он взволновано,- замерзла? Снег ведь шел! Я уже второй раз сюда мотаюсь.
-Я просто немного заблудилась. Потом расскажу.
-Ну прыгай в машину. Все тебя заждались.
-Ну уж прям все...
-Ладно тебе злиться.
Дача встретила шашлыком и винищем. Рассказ Яны о карлике-егере и браконьерах привлек всеобщее внимание. Вот только ей никто не поверил. Нет, говорят в наших краях никакого егеря и браконьеров нет. Сказочница вы Яна! Но про егеря обязательно напишите и про снег в сентябре напишите непременно.
Сидели у мангала. Пили вино. Яна налила, как ее научил Леонид Матвеевич полный бокал, выпила и посмотрел на Костика пристально.
-Соскучилась я, Костя. Ой, как соскучилась по тебе.
Костик не ответил. Молчал долго и смотрел на нее в упор своими грустными, уставшими глазами. Потом взял гитару и запел.
Ты у меня одна,
Словно в ночи луна,
Словно в степи сосна,
Словно в году весна.
Hету другой такой
Ни за какой рекой,
Hи за туманами,
Дальними странами.
В инее провода,
В сумерках города.
Вот и взошла звезда,
Чтобы светить всегда,
Чтобы гореть в метель,
Чтобы стелить постель,
Чтобы качать всю ночь
У колыбели дочь.
Вот поворот какой
Делается с рекой.
Можешь отнять покой,
Можешь махнуть рукой,
Можешь отдать долги,
Можешь любить других,
Можешь совсем уйти,
Только свети, свети!
/Ю.Визбор/