… Отпуск. Лето. Жара. Море…
В отпуске ну как не поболтать за жизнь? Есть отпускные темы, отпускные приятели, отпускные разговоры. Если не сплетни, то за жизнь. За большую и необъятную.
… Ресторанчик почти на берегу моря. Вечером от морской воды веет прохладой. Влажный бриз окутывает, умаляет жару, скрадывает духоту. Мы сидим вдвоем. Я и она. Она моего возраста (или я ее возраста?), у нас обеих дети. Мы не виделись год, и никто не по кому не соскучился. Но пообщаться есть о чем.
Она рассказывает мне о том, что зимой у нее случилось непоправимое. Погибла ее лучшая подруга. Она вкратце описывает историю гибели подруги, а потом подробно переживает еще раз свои эмоции по этому поводу. Эмоции можно отставить в сторону, а вот на истории остановиться подробнее.
Февраль. Зима. Подруга (тоже, видимо, моего возраста) с мужем, восьмилетним сыном и своими родителями идут смотреть квартиру, их будущую квартиру, в еще строящемся доме. Заходят на территорию стройки, почему-то без сопровождения. Проходят к нужному дому, в котором нет или не работает строительный лифт, тоже почему-то. Тогда вся эта компания поднимается то ли на десятый, то ли на двенадцатый этаж по лестнице. А лестница, надо понимать, отделена от лифтов, поэтому там тоже темно, потому что нет освещения. В темноте, наощупь, они находят нужный этаж. Проходят.
На этаже тоже темно. Они ощупью находят нужную квартиру. В этот момент подруга говорит, что ей нестерпимо хочется в туалет. Ну прямо так, что край. Она отходит на несколько шагов в темноту (наверное, чтобы сходить в туалет на этаже) – и падает в открытую шахту пассажирских лифтов. Родственники слышат только ее «а-а-а-а» - и все. Занавес.
… Она долго рассказывает о том, что на фоне смерти подруги у нее случился нервный стресс, что пальцы немели, а ноги кололи, но я уже слушаю вполуха. Меня тревожит, не отпускает эта вся история. История страшная, но не страхом своим она держит меня за воротник. Не страхом. А своей несуразностью. Ведь история-то несуразная, немыслимая, абсурдная, как будто даже постановочная.
Логика кричит, взывает к себе в этой истории не единожды. Ну во-первых: зачем идти на стройку с ребенком и без сопровождения? Это опасно, и по себе знаю, что на крупные строительные объекты просто не пустят без специального человека. Потом, строительный лифт. Как это – не работает? Если не работает, то как можно пускать на такой объект смотрящих? Тем более с ребенком… Да и с точки зрения смотрящих: зачем идти по темной лестнице, руками нащупывая путь, если темно и лифт не работает? Не лучше прийти в другой день? Тем не менее они идут. Заметьте: несколько взрослых, и они принимают решение идти. Это важно. Может быть, кто-то и возражал, предлагал вернуться, однако кто-то другой настоял на продолжении осмотра. В итоге все пошли.
Пришли на этаж. Темнота. Следующий момент. Туалет. Неужели нельзя было чуть-чуть потерпеть? Настолько, чтобы пойти одной в темноту? Таких случаев единицы. И если подруга хотела в туалет, то почему не сходила на той же лестнице? Там же тоже темнота, но хотя идти никуда не надо. Почему на этаже? Да и вообще: пописать возле своей будущей квартиры – шаг странный. Не столько плохой, сколько … несуразный и странный. И итог – падение, смерть...
Эта история в конце концов показалась мне чем-то вроде пьесы, только вот непонятна мне до сих пор роль людей в пьесе. И именно этот момент тревожит меня больше всего, и будет тревожить, видимо, до конца дней моих. Кто они были в этой постановке? Статисты, актеры, лишь исполняющие отведенную им Режиссером роль? Или сами себе режиссеры? И ведь пошли-то они на стройку всей семьей, будто бы провожали одного из них в последний путь. Или нет? Или это случайность? Был ли это последний путь несчастной молодой женщины? Был ли у нее хоть один шанс развернуть все вспять в какой-то момент и тем самым выцарапать у смерти еще немножко жизни?
Все эти несуразности, очевидные трудности и предостережения – Он ли их ей указывал? Или Он просто вел ее к ее концу несмотря ни на что? Могла ли она развернуться и уйти, обмануть Его, не согласиться с Ним? А может, Он наоборот ее отговаривал от этого шага? Как будто кричал через все эти несуразности: «Стой, поживи еще! Не выбирай смерть!», а она – наперекор Его воле – выбрала… И в какой из моментов ее жизнь была обречена? В какой из моментов запустили обратный отсчет? На этаже? На лестнице? У входа в дом? Когда?...
Что это было? Просто принятие своей судьбы? Или отчаянная борьба против ветряных мельниц? Чем эта женщина утоляла свою жизненную жажду в этот самый напряженный и трагический эпизод ее короткой жизни? Чем: водой или волной? Водой или волной? Водой или волной?...
Тишина…