Солнечный луч, удобно расположившийся на выцветших с годами ресницах сам не ведая о том, разбудил их хозяйку. Изольда Тихоновна открыла глаза и тут же зажмурилась. Так светло и ярко влетело в комнату звонкое утро. Через распахнутую форточку доносились птичьи рулады, пахло свежевымытым асфальтом и еще чем-то неуловимым, ускользающим то ли свежескошенным сеном, хотя его тут сроду не водилось, то ли у росы появился аромат. Вон как поблескивает на солнце, точно россыпь бриллиантовая. Вступив в мягкие тапочки, Изольда Тихоновна подошла к окну. Пробравшийся на подоконник каким-то хитрым способом муравей спокойно разгуливал, не ожидая нападения. Но не тут –то было! Изольда Тихоновна с негодованием придавила его пальцем. Нечего тут всякой нечисти прогулки устраивать! Полюбовавшись какое-то время еще по-утренне чистым двором, она вдруг спохватилась. Дела –то ждут! И в первую очередь надо вынести на мусорку скопившуюся стопку ненужных газет, а для этого ведь необходимо еще привести себя в порядок. Не идти же на улицу этакой распустехой. И Изольда Тихоновна метнулась в ванную, а через некоторое время, удобно устроившись перед зеркалом, она принялась делать лицо. Вытянув губы дудочкой, она кисточкой старательно подкрашивала ресницы, пытаясь сделать их более длинными и пушистыми. Она так увлеклась, что не слышала , как что-то загремело на лоджии, затем распахнулась дверь и в нее влетел огромный пестрый шар. При ближайшем рассмотрении этим шаром оказалась верная подруга и соратница Елизавета Петровна, жившая рядом. Обе дамы переживали очень сложный возраст. Им не так давно исполнилось по шестьдесят лет. Но они никак не хотели смириться с тем, что это начало старости, как уверяла их соседка Марья Ивановна. Может поэтому, а может еще и потому, что эта самая Марья Ивановна имела мужа Семеныча, подруги ее в свой тесный круг не принимали. Изольда Тихоновна испуганно вздрогнула и ткнула кисточкой прямо в глаз. Взвизгнув, она возмутилась.
–Лиззи! Ну почему ты носишься с такой скоростью, что ветру за тобой не угнаться?! Из-за тебя придется умываться и начинать всё сначала.
Но Елизавета Петровна проигнорировала этот выпад. Уж слишком она была занята своими мыслями и к тому же на лоджии у Изольды черт ногу сломит. Правда, черту пока не удалось, а вот она, Елизавета, уже споткнулась, неудачно приложившись лбом к стене. Хорошо хоть ноги целы остались. Но синяк всё-таки образуется. И неизвестно, кто из них двоих пострадал больше и кто должен возмущаться. Скорее, это она должна , а потому ждать себя не заставила:
-Ты когда выбросишь с балкона ненужный хлам? Вон грабли принесла невесть зачем.
–Вдруг пригодятся!– заметила Изольда Тихоновна.
-Для чего? Дворником устроишься?
Изольда Тихоновна покачала головой:
–Успокойся уже. Какая оса тебя с утра пораньше укусила?
–Оса?– растерялась сбитая с толку Елизавета Петровна,.–А-а-а,– она радостно махнула рукой ,–и вовсе не оса, а Ольга.
Ольга была приятельницей обеих подруг.
–Ольга? Укусила?–озадачилась Изольда Тихоновна.
–Кто укусил?–пришла очередь удивляться Елизаветы Петровна.
–Ты сказала, что тебя укусила Ольга.
–С ума сошла? Или температура у тебя? С мысли только сбиваешь,–рассердилась подруга,– Ольга звонила.
–Так рано?
–И не рано вовсе. Уже десять часов,– Елизавета Петровна даже ногой топнула,–Иза! Да, дашь ты мне сказать?!
–Сколько раз говорить, не зови меня таким кошачьим именем!– теперь уже возмущалась Изольда Тихоновна.–Сколько повторять можно, я- Изольда!
–Да знаю-знаю,– отмахнулась Елизавета Петровна,-так рассказывать или как?
–Да уж рассказывай!
–Ольга звонила…
–Я поняла.
–Мы с тобой давно уже никуда не выезжали. Живем прямо без отдыха и перемены мест… А это вредно.
Изольда Тихоновна хлопнула ресницами так и не успевшими приобрести очарование бабочек:
–И что? Ольга здесь каким боком?
–А таким… Она пригласила нас погостить у нее.
Ольга была самой обеспеченной из подруг и проживала в огромном коттедже за городом.
–Вот как… ? Это интересно.
–А я о чем!– всплеснула пухлыми ручками Елизавета Петровна.– Ты только подумай, там озеро, воздух чистый и еще… малина, смородина, ежевика…,– она даже зажмурилась , представив себе всё великолепие, которое ждет их в ближайшем будущем.
–Зама-анчиво звучит.
– Хорошо пожить в деревне…,–размечталась Елизавета Петровна,– будем покупать еще козье молоко и оздоравливаться.
– Маски делать…,– добавила Изольда Тихоновна,– а, с другой стороны, что мы там не видели? Там ведь даже ни одного поклонника с лучиной будешь искать, не найдешь…
-Иза! Ты неисправима,–Елизавета Петровна вздохнула и только теперь заметила кисточку в руках подруги,– куда это ты намылилась с утра?
–Дела. Вон мусору накопилась,–Изольда Тихоновна кивнула на тощую стопку газет,– захламили всё.
–И для кого ты тогда красоту наводишь? Для соседских котов?
–Это почему же для котов? Люди и туда ходят…И мужчины тоже…
–Ага. Синяки какие-нибудь в драных трениках,– фыркнула Елизавета Петровна.
–Уж и синяки,- пришла очередь Изольды Тихоновны обижаться, –всякие…
–Ну да … Семеныч, например…
–А хотя бы и Семеныч…Мужчина же…
–Ты смотри, Марья –то Ивановна все волосья повыщипывает…
–Тьфу, нашла, кого вспомнить…
–Ну так что делать будем?– вернулась к более для нее интересному вопросу Елизавета Петровна.–Сейчас Ольга перезванивать будет.
–А,– легкомысленно махнула рукой Изольда Тихоновна, принимаясь опять за ресницы. В этот момент неожиданно закукарекал петух. Изольда Тихоновна подпрыгнула, в очередной раз ткнув кисточкой в тот же глаз, который немедленно прослезился от такого нахального обращения с ним. Дама не выдержала, ресурс хороших манер на сегодняшнее утро был уже исчерпан, и возмутилась.
–Лиззи! –прикрикнула она на подругу.– Это что за дикие выходки?! Еще не в деревне, а уже кукарекаешь!
–Это не я…,– засмущалась Елизавета Петровна.
–А кто же?! Домовой шутит?
–Да нет же! Это телефон мой звонит… Правда, хорошо придумала? На деревенскую тему…
–Ты с ума сошла?– продолжала ворчать Изольда Тихоновна.– Из-за твоих проделок я и глаз потерять могла… Да еще и заикаться начну… Кому я потом нужна буду?
Телефон между тем продолжал выводить рулады.
–Да возьми же ты трубку, наконец!– уже рявкнула Изольда Тихоновна.
Устыдившаяся Елизавета Петровна совсем растерялась и никак не могла выудить из кармана домашнего халатика неумолкающего петуха. Она так запереживала, что глаза предательски заблестели, губы задрожали.
–Ну-ну, успокойся,– Изольде Тихоновне стало стыдно за свою несдержанность,- извини. Это Ольга, наверное. Скажи, что мы приедем. Ты ведь этого хочешь?
Елизавета Петровна кивнула, улыбнувшись довольно. Она не умела сердиться. Мир был восстановлен. Но ответить по телефону она так и не успела. Неожиданно он замолчал, но заголосил дверной звонок. Он звонил без перерыва , нагло , заливисто, требовательно. Руки Изольды Тихоновны задрожали и она едва справилась с кисточкой .
–Да что же это такое!– возмутилась она.–Дадут мне сегодня привести себя в порядок, наконец! Лиззи, ну что ты застыла, словно каменный истукан на острове Пасхи! Открой же дверь!
Елизавета Петровна открыла рот , чтобы возразить, но потом махнула рукой и зашаркала к двери.
–Лиззи! Ну, что же ты словно неживая?!– Изольда Тихоновна быстрее заработала кисточкой.
–Куда спешить –то?– буркнула Елизавета Петровна.
–Звонок сгорит,– резонно заметила Изольда Тихоновна,– и потом,– она томно закатила глаза,– вдруг там, за порогом счастье мое заблудившееся стоит.
–Как же,–хмыкнула подруга,– жди…,–она распахнула дверь.
Соседка Марья Ивановна одной рукой держала за руку Семеныча- собственного мужа, а другой самозабвенно давила на звонок.
–И что это вы прохлаждаетесь?!– сердилась она , отодвигая в сторону Елизавету Петровну.- Ты одна че ли? А вторая где? С одной толковать не буду…
–Да здесь я, здесь,– накинув на плечи старенький, длинный халатик, который она почему-то именовала пеньюаром, Изольда Тихоновна выплыла в коридор. Но, увидев, непрошенных и нежеланных гостей, она скисла и совсем осерчала.
–Так это ты чуть звонок мне не сожгла?!– гневно подступила она к Марье Ивановне. –Явились чуть свет и звонки ломают! Не напасешься на всех звонков-то!
Марья Ивановна хоть и была неробкого десятка, стыдливо отступила, пытаясь спрятаться за худосочную спину Семеныча.
–И чего ты прячешься теперь? – уже весело поинтересовалась Изольда Тихоновна.–Или в прятки поиграть захотела? Так считай, что я тебя нашла. Чего хотела-то? А мужа для поддержки взяла?
–А! Какое там!– пришла в себя Марья Ивановна.– Я к вам с просьбой,– и она принялась усердно обмахиваться, стянутым с головы, легким пестрым платочком.
–Ну?– проговорили в унисон подруги.
–Может, присядем? А то, что вы прямо напужали меня,–продолжая отгонять несуществующих мух, молвила Марья Ивановна.
–Что ж, проходите…,– подруги гостеприимно пригласили гостей на кухню.
–Может и чаю?– несмело вякнул было Семеныч, но был сурово одернут супругой.
–А почему же и нет?– вспомнив про долг хозяйки , засуетилась Елизавета Петровна, выгребая на стол печенье, сливовое варенье , оставшееся от зимних припасов. Подруги его уж очень жаловали. Тем временем вода в чайнике забулькала, а на столе появились нарядные фарфоровые чашечки с золотистыми разводами. Изольда Тихоновна даже крякнула недовольно, но вслух ничего не сказала. Этот чайный сервиз она называла парадным, и доставался он только по большим праздникам или для дорогих гостей.
–А может…,–Семеныч стыдливо поскреб затылок.
–Не может!- рявкнула на него Марья Ивановна.
Елизавета Петровна жалостливо вздохнула, поглядывая на сникшего мужичка.
–Чего уж так-то? – промолвила она, стряхивая несуществующие соринки со стола. Она от души сочувствовала Семенычу.
–Не убудет! А ты что это сегодня больно жалостливая такая?– глаза Марьи Ивановны наполнились подозрением.
–Да это она так…,– Изольде Тихоновне страсть как хотелось быстрее услышать, что же привело соседку к ним в дом в этакую рань. Она была весьма любознательной особой,- ну, так в чем дело-то?
Марья Ивановна расправила на коленях шелковый платочек, протяжно вздохнула :
–Мне надо уехать на недельку –другую …
–Ну?– поторопила ее Изольда Тихоновна.
–Невестка родила, помочь надо, а вот его,- она кивнула на мужа,– не на кого оставить.
–Да ить я не ребенок чай,– заикнулся было Семеныч, но суровый взгляд супружницы быстро угомонил его.
–Он и правда взрослый,–вступилась Елизавета Петровна.
–Ну да –ну да,– Марья Петровна поднесла чашку с чаем ко рту,– какой ароматный чай-то у вас!- удивилась она.– Али слово какое заветное знаете?
–Ты о чем? Просто кладем немного листьев смородины, малины и мяты… Вот и все слова!– засмеялась Елизавета Петровна.
–Так ты скажешь, зачем в такую рань нам звонок ломала? И при чем тут Семеныч?–начала терять терпение Изольда Тихоновна.
–А! Ну да,– спохватилась Марья Ивановна,– так вот, я уезжаю…
–Ты говорила уже!– Изольда Тихоновна налила себе еще чаю и повертела в руках конфету.–Лиззи, ты же знаешь, я не люблю карамельки!
Елизавета Петровна успела только рот открыть. Марья Ивановна ее опередила.
–Я уезжаю и хочу поручить мужа вам!– наконец сообщила она.
–А почему, позволь спросить, нам такая честь оказана?–Изольда Тихоновна кокетливо повела плечиком, чем насторожила Марью Ивановну чрезвычайно.
–Ты чего это? Я тут с просьбой, а она плечиками дергает… Может, зря это я к вам пришла…
–Да не боись,–Елизавета Петровна улыбнулась,- ты же знаешь, что наша Иза известная кокетка, но она хорошая…
–И чего это я кокетка¬-то-то?– изумилась Изольда Тихоновна.– Просто я– дама! Понимаете вы?!
-Да ладно,–Елизавета Петровна сунула ей в руки чашку,– давай дадим слово Марье Ивановне.
Та растеряно помотала головой:
–О чем это я? Совсем из памяти вышибли …дамы…А…,– вспомнила она о своем,–я хочу поручить вам пригляд за своим мужем. Вы ведь соседки, на вас он не клюнет…
–Это как это? Что это значит?– Изольда Тихоновна даже поднялась из-за стола.
– Вы, конечно, хоть дамы безмужние, но не интересные …внешне…,–Марья Ивановна оглядела подруг,–стало быть, не опасные,– пояснила она, не понимая, какую бурю чувств она сейчас разбудила в подругах.
–Это мы не интересные?–Изольда Тихоновна пробежала до окна и зачем-то распахнула его,– значит интереса мы не представляем…Так?
–Ну да…,– Марья Ивановна кивнула.
-Вот как! А иди –ка ты тогда со своим Семенычем…куда подальше! Надо же какие интересные особы! Слышишь, Лиззи, мы для них не достаточно хороши!
Глаза Марьи Ивановны бегали за Изольдой Тихоновной. Наконец, она устала:
–Да что это такое?!–обиделась она.– Чего ты мельтешишь? –И поинтересовалась, как ни в чем не бывало,– я не поняла , согласны вы или нет?
Подруги переглянулись.
–Мы тоже уезжать собрались,– Елизавета Петровна поджала губы. Комментарии Марьи Ивановны ей тоже показались обидными, и она вспомнила о звонке Ольги.
–Куда это?
–На отдых,- Елизавета Петровна попыталась отобрать пустую чашку у Семеныча. Но он так увлекся беседой, что не заметил, как ту прижимает к своей худосочной груди,– да, отдай же, наконец, сломаешь!– рассердилась она.–Вот напасть еще!
Свекольного цвета пятна виновато засияли на лице Семеныча:
–Я что? Я ничего… Я и не собирался ломать.
–Цыц!– Марья Ивановна гневно сверкнула глазами на мужа.– Одни проблемы с тобой. Так присмотрите?– не желая отступать от задуманного, уточнила она.
–Э-э… ,– Елизавета Петровна покосилась на подругу, отошла ли та от нахальства Марьи Ивановны. Ей вовсе не хотелось брать на себя такую ответственность. Тем более, в кои-то веки появилась возможность куда-то выехать и себя показать.
–У тебя со слухом всё в порядке?– продолжала сердиться Изольда Тихоновна.
–Ась? А… Да, хорошо слышу я…,– Марья Ивановна растянула рот в любезной улыбке.
–Мы уезжаем,– отчеканила соседка,– на всё лето. Так что ищи других дур…
–Ах, вот значит как,–Марья Ивановна толкнула от себя нарядную чашку так, что так чуть не соскользнула со стола. И если бы не проворство Елизаветы Петровны, то разлетелась бы вдребезги. Это еще больше разгневало Изольду Тихоновну.
–Лиззи! Убери немедленно посуду со стола!– взвизгнула она, подхватывая вазочку с вареньем и пряча ее в шкаф.– Таким гостям только в одноразовых стаканчиках надо подавать! Ходят тут… Варенья не напасешься!
Протянувший было ложечку к вазочке, Семеныч отдернул руку . Зардевшись пуще прежнего, он стал похож на перезревший помидор. Казалось, прикоснись к щеке, и сок так и брызнет, так и брызнет…
–Значит, не будете присматривать?– Марья Ивановна приподнялась и нависла над столом.
Елизавета Петровна пожала плечами. Она молча стряхивала крошки со стола.
–Марьюшка,- прорезался голос у Семеныча,– да я и сам справлюсь…
-Цыц! –Марья Ивановна, развернув мужа, подтолкнула его к выходу.– Так вы подумайте, я попозже зайду, – уже на пороге оглянулась она.
Изольда Тихоновна, фыркнув, гордо удалилась, предоставив возможность подруге закрыть дверь за гостями. Она обиженно сопела, поправляя перед зеркалом выбившуюся прядь из так старательно возводимого всё утро на голове сооружения в виде замысловатого валика. За всю прожитую жизнь еще никто не наносил ей такого оскорбления. Нет! Подумать только! Сказать, что она не представляет никакого интереса! Это она-то! Изольда Тихоновна всегда считала себя дамой весьма привлекательной. Да,не красавица, но вполне мила и обаятельна. Именно обаятельна! И в свои шестьдесят она вполне может конкурировать даже с сорокалетними дамами. Ведь не зря же тот пенсионер –собачник однажды обратил на нее внимание, когда она вот также утром выносила мусор. Ой! Изольда Тихоновна вдруг спохватилась. Это надо же было так ее расстроить, что она совсем забыла об этом мусоре. Хотя, если признаться самой себе, то дело и вовсе не в нем, а именно в том пенсионере, назвавшемся Алексеем Даниловичем. Он выходил на прогулку всегда в одно и то же время . Вот и наша дама старалась подгадать. Встречались они всегда якобы случайно, здоровались, а однажды он пригласил Изольду Тихоновну на прогулку вместе с ним и собакой в ближайший парк. Она даже со своей закадычной Лиззи не поделилась новым знакомством, решив, что пока говорить еще рано, дабы не сглазить.
Времени совсем не оставалось и Изольда Тихоновна, сменив старенький халатик, на новенькую, совершенно прелестную, шелковую белую блузку, специально купленную вот для таких прогулок, и черные брюки, оглядываясь на дверь кухни, где Елизавета Петровна наводила порядок, осторожно выскользнула за дверь и устремилась к лестнице, но была поймана за рукав.
–Стой! Ты куда это?
Это была Марья Ивановна. Она будто специально стояла у входа в свою квартиру и смотрела в глазок:
–Куда это? Такая нарядная….
–Не твое дело!–Изольда Тихоновна попыталась высвободить рукав.–Помнешь блузку! Или заляпаешь…
–Я?! Я заляпаю?! – отдернула руку Марья Ивановна, а в голосе зазвучали изумленно-угрожающие нотки. Но она тут же, опомнившись, заговорила так сладко, что Изольда Тихоновна на миг даже почувствовала вкус сахара во рту.– Красивенькая кофточка. Умеешь ты, Изольдушка, выбрать себе наряд и всегда так хорошо выглядишь.– Самая не ведая, зацепила соседка нужную струну. Сердце Изольды Тихоновны дрогнуло и еще немножко и растеклось бы растаявшим желе.– Не то, что твоя подружка Лизаветка. Вечно как курица…,– а вот это было уже зря. Несмотря на некоторые разногласия, Изольда Тихоновна искренне любила свою Лиззи и в обиду всяким там Ивановнам давать не собиралась. Она нахмурилась, тяжело задышала. Эту перемену чутко уловила Марья Ивановна и быстренько переобулась на ходу, сменила тему на более важную для нее самой,,– вы с Лизаветой мне так и не ответили, присмотрите за моим Семенычем?
–Нет! Не будем смотреть! И не мешай нам свою личную жизнь устраивать,– Изольда Тихоновна ринулась вниз.
–Фу ты –ну ты!– донеслось вслед,– я еще зайду!
Но соседка уже не слышала. Она спешила, а тут еще проклятая, разносившаяся туфелька стала великовата и соскользнула с ноги , покатившись вниз. Изольда Тихоновна бросилась за ней. Тяжело дыша, она на бегу подхватила ее, и в этот момент дверь подъезда распахнулась, являя взору Семеныча с огромной бутылкой пива. И когда только успел!
–А! Соседка! Давно не виделись! Далеко собралась такая красивая? Ты мою Марью не слушай. Она ничего не понимает в женских прелестях, а ты еще ничего, хоть и не красива…
Распустившийся было в душе, одуванчик сразу же завял и превратился в крапиву.
–Да что же это такое!– возмутилась Изольда Тихоновна. – Всё семейство какое-то твердолобое,– отодвинув Семеныча, она оказалась на улицу.
–Я что? Я ничего … Комплимент хотел только…
–Это кому ты там комплименты отвешиваешь?! – донеслось сверху.–Марш домой!
А Изольда Тихоновна успела вовремя. Грудь ее взволновано вздымалась. Еще бы! Всё утро испытывают ее нервы на прочность. И тут она увидела Алексея Даниловича. Он что-то говорил своей собаке. Расправив плечи, подняв высоко голову, приняв озабоченный вид, Изольда Тихоновна двинулась к мусорным бакам.
–А-а… Милая соседка, приветствую вас! Не хотите с нами прогуляться?
Как же не хотеть? Еще как хотела! Можно сказать, со вчерашнего дня так и мечтала об этом, придумывая новый фасон прически. Но сознаться в этом, значит выдать свой интерес к нему, и она жеманно поведя плечиком, пропела.
–Ах, не знаю прямо. Некогда вообще-то…
–Ну, раз некогда…
–Но, если не очень долго,– задумчиво проговорила она, постукивая туфелькой,– идемте. Надо и подышать когда-то…
–Вот и славненько,– обрадовался Алексей Данилович,–а мусор-то...,– заметив сверток в ее руках, напомнил он.
–Ах, подождите! – и Изольда Тихоновна быстро сунула пакет в контейнер.–С этой поездкой совсем голову потеряла,- оправдывалась она.
–Вы куда-то уезжаете? Далеко?
–Не очень . За город. К приятельнице погостить…
–Ну что ж , дело хорошее. Я буду скучать,– сказал он при прощании, окончательно смутив Изольду Тихоновну.
–И где ты ходишь?!– набросилась Елизавета Петровна на подругу, едва та открыла дверь.– Жду тебя, жду…
–А зачем?– застенчиво- растерянная улыбка украсила лицо Изольды Тихоновны.
–К-как зачем?– споткнулась Елизавета Петровна. Она с подозрением оглядела подругу. Никогда еще она не видела такого выражения на знакомой с давних пор физиономии. – Да, что это с тобой? Ты где была?
-Мусор выносила…,– Изольда Тихоновна протиснулась на кухню,– чаю хочу, в горле пересохло.
–В горле? Ты издеваешься?! Целый час выносила мусор…,– она выплеснула в раковину налитый уже чай,– я беспокоюсь, а ты, ты… ,– она хлюпнула носом.
–Ой! Да ладно! Чай-то зачем вылила? Знакомого встретила…,– Изольда Тихоновна оттеснила Елизавету Петровну в сторону и снова наполнила чашку.
–Знакомого?! Ты?!– глаза Елизаветы Петровны стали похожи на огромные пуговицы.
–Я. А что? Я – девушка еще ничего себе,– изобразила из себя обиженную Изольда Тихоновна.
–Ничего. Конечно, ничего…,– хихикнула Елизавета Петровна. Она уже забыла, что только что собиралась поплакать,–вспомнила бабка, когда девушкой была…
–Чего ты там бурчишь?– Изольда Тихоновна подозрительно уставилась на подругу.–Не веришь?
–Когда же ты успела завести знакомство-то?
–Успела. Ты вот не веришь, что по утрам гуляют порядочные и интересные мужчины… Не любишь мусор выносить…
–А-а-а….,– догадалась Елизавета Петровна,– на помойке нашла?
–И вовсе не на помойке,– засопела Изольда Тихоновна,– он мимо ходит на прогулку. Собаку выгуливает. А сегодня мы вместе гуляли.
–Так это правда?–изумилась Елизавета Петровна, в очередной раз выливая чай.
–Лиззи! Ты белены объелась?!
–Что такое?
–Я чаю хочу!
-Ну, так пей!– рассердилась Елизавета Петровна.– Кто тебе не дает?
–Так ты и не даешь…Уже какую чашку вылила… Не помнишь? Вот то-то…
–Я?
–Ты , конечно, –Изольда Тихоновна прикрыла глаза, наслаждаясь горячим напитком,– вку-усный. Это только ты так умеешь заваривать,– успокаиваясь уже , похвалила она подругу.
–А я тебе еще и булочек испеку. Хочешь?– засуетилась Елизавета Петровна, обрадованная неожиданной похвалой.
–А Ольга звонила?
–Ой! Совсем забыла из-за этого твоего нового знакомого. Звонила, конечно. Сказала, чтобы мы завтра были. У нее день рождения.
–Завтра уже?– расстроилась Изольда Тихоновна. Встреча с Алексеем Даниловичем откладывалась на неопределенный срок. Хотя нет! Ведь еще вечером будет выгуливать своего пса. Только надо осторожно.
–Да. Нам надо всё успеть…
–Чего успевать –то? Подумаешь, событие… в деревню съездить…
–Конечно, событие,– Елизавета Петровна наморщила носик,– а подарок… Что мы подарим?
-Ах, что-нибудь,- отмахнулась Изольда Тихоновна. Для нее сейчас важнее было придумать , как встретиться вечером, чтобы не показаться навязчивой.
Вечер стремительно приближался . Изольда Тихоновна волновалась, будто девочка перед первым свиданием. Да и не удивительно. На свидания ее не так часто приглашали. Можно сказать, что она и вовсе без них обошлась, а теперь хотелось наверстать упущенное. Она так и этак представляла, как удивится Алексей Данилович, увидев ее в парке. Она решила, что пойдет в парк, туда, где утром прогуливались, а потом выйдет из-за деревьев. А так… Словно случайно встретились. Вот обрадуется. Надо только от Лиззи избавиться.
–Лиззи!– Изольда Тихоновна окликнула подругу, которая прикорнула в кресле перед телевизором. Елизавете Петровне в этот момент снился сон. Она тонула в болоте, что-то тянуло ее вниз. Елизавета Петровна барахталась изо всех сил, пытаясь выбраться, размахивала руками. И уже очень устала. Неожиданно невиданная сила подтолкнула ее и она открыла глаза. Изольда Тихоновна трясла за плечо. Приговаривая:
–Лиззи,Лиззи же!
–Ох,– задышала Елизавета Петровна,– как хорошо, что это всего лишь сон!
–Лиззи, давай ляжем пораньше, чтобы завтра чувствовать себя людьми.
–Хорошо,– кивнула Елизавета Петровна, разыскивая ногой ускользнувший тапочек,– давай ляжем.
Теперь путь был свободен, лишних вопросов задавать никто не будет. Правда, самую чуточку мучила совесть. Получалось, что Изольда Тихоновна обманывает свою подругу.
–Это просто недосказанность, а вовсе не обман,– утешала она себя, бегая от зеркала, где она неустанно наводила красоту, ведь последние штрихи очень важны, к окну и обратно,– потом я всё ей расскажу.
Не думала Изольда Тихоновна, что и обманывать-то никого не придется, забыла уже о том, как несносны, вероломны порой мужчины. Понаблюдав, как на площадке малышка кормила голубей, а мама ласково ей улыбалась, Изольда Тихоновна уже отправилась было к выходу. Но знакомая фигура вдруг замаячила у мусорных баков. Алексей Данилович в одной руке держал поводок, а другой придерживал локоток незнакомой, моложавой дамы. То, что эта дама хороша собой, было видно и без очков. Он наклонялся к ней, что-то говорил, она же внимательно слушала и благосклонная улыбка плавала на ее устах.
–Стихи читает! Точно стихи читает,- Изольда Тихоновна вспомнила, как он не далее, как сегодня утром читал ей Гумилева, Есенина, Евтушенко,– ну и ловелас!– рассердилась немолодая дама.–Ну и пусть ! Ему же хуже! А мне… Мне даже лучше! Высплюсь и завтра в гости свободная, как …как… Ах, да не всё ли равно как. Если так быстро забыл, то и я помнить не буду.
Изольда Тихоновна обладала тем счастливым нравом, что не могла долго сердиться, не любила зацикливаться на возникшей проблеме или неудаче.
– На наш с Лиззи век хватит Алексеев Даниловичей. Какие наши годы! Всего-то шестьдесят… ,– и она вскоре спала крепким сном, какой бывает только у детей и людей с чистой совестью.
В особняке за городом царила суматоха. Готовились к приему гостей в честь дня рождения хозяйки дома Ольги Ильиничны– дамы взыскательной и не терпящей наплевательского отношения к своей особе. Задействованы были все и своя прислуга, и приходящая, и даже были попытки пристроить к делу невестку Ольги Ильиничны Лидию. Но на ту, как говорится, даже если и удастся сесть , то уж поехать точно не получится. За это , и за то, что та, по мнению Ольги Ильиничны, захомутала ее Павла, ее сына, этого тетеху, этого пентюха, а, может быть, еще и за молодость, привлекательную внешность Лидии, хозяйка поместья , мягко говоря, недолюбливала свою невестку. Вот и сейчас распорядилась срезать розы в саду, но невестка даже ухом не повела. Скривившись, она фыркнула:
–Вы шутите, Ольга Ильинична?! Буду я руки свои портить о ваши розы.
Да еще и мужу пожаловалась, появившемуся в это время в гостиной.
–Девочки, не ссорьтесь,– целуя ручку Ольге Ильиничне, проворковал он,– право не стоит,– он потрепал маленькую собачку, невиданной породы, с лохматой челкой, любимицу жены. Он очень устал и совсем не хотел влезать в семейные разборки. Он любил мать, любил жену, но покоя ему хотелось больше всего, и потому он построил этот дом , дабы поселить в нем одну из своих дам. Они же с женой заезжали в этот особняк только по великим праздникам.
Следующим утро Изольду Тихоновну разбудило… Да бог его знает, что разбудило. Не это важно. Она открыла глаза и увидела алые сверкающие молнии , мечущиеся по комнате.
–Я умерла и оказалась в аду?!– испугалась хрупкая дама и хотела уже расстроиться, но в этот момент жаркие всплески, слепившие глаза, приобрели вдруг голос подруги.
–Иза! Ну, Иза же! Сколько можно спать?! Мы ведь собрались пораньше выехать.
Изольда Тихоновна распахнула пошире глаза и обомлела, огорчившись при этом чрезвычайно. Лиза, ее верная подруга Лиза уже успела облачиться в алую с люрексом кофту, которую они купили по случаю на рынке и решили носить по очереди. Изольда намеревалась сегодня в ней отправиться в гости. И вот такой облом. Она с завистью поглядывала на бушующую подругу.
–И чего ты мельтешишь? Глаза прямо ослепли после сна, вырядилась с утра…,– перекривилась она.
–Как вырядилась?– выпучилась Лиза.-Мы едем или нет?
–Ах, ну что прямо, в самом деле! Ну, конечно, едем…,–спуская ноги с кровати, недовольно сопела Изольда Тихоновна,– тебе не идет эта кофта,– брякнула она вдруг.
–Чего это?– задохнулась на мгновение Елизавета Петровна.
–Ты в ней, как колобок в костюме деда Мороза. А вот мне бы…,– она мечтательно прикрыла глаза,– самое то….К лицу прямо… Она меня молодит.
–А меня старит что ли?– удивилась Елизавета Петровна и ехидно заметила,– да ты завидуешь…
–Я?! Я завидую!
–Завидуешь. А ты надень ту… Ну помнишь , от внучков фланелевые пеленочки оставались приятного такого лимонного оттенка , и ты сшила блузку. Помнишь? Надень! Вот она тебе действительно идет… Освежает просто. Еще и брошку приколи….Я сейчас!– она метнулась через балкон в свою квартиру и вскоре появилась с брошкой в виде огромного желтого с мохнатыми лапами паука,- вот! Пользуйся! Еще бабушкина. Для подруги ничего не жалко.
Паук Изольде Тихоновне очень не нравился. Она боялась даже прикоснуться к его растопыренным лапкам.
–Не надо,– вздохнула она,– ничего не поделаешь, сама виновата, что проспала.
–Так тебе не надо?– обрадовалась Елизавета Петровна.–Тогда я себе его пристрою,– и она ловко усадила на алое поле свое сокровище.
Верные подруги стояли перед мощными чугунными воротами, на створках которых красовались свирепые, с взлохмаченными гривами львы. Они стояли на задних лапах, передними словно отталкивали подходивших. За воротами виднелся парк, казавшийся мрачным, ибо прощающееся с этим местом солнце уже опустилось, оставив после себя тревожные багрово-серые разводы. В глубине парка белел стенами огромный особняк. Позади глухой стеной стоял потемневший лес. Было неуютно и немного тоскливо. Вспомнись свои квартиры , такие уютные, родные, такие знакомые. Потоптавшись, подруги переглянулись. Ни единой живой души видно не было, как быть дальше и что делать неведомо. Изольда Тихоновна крутанулась вокруг своей оси и стукнула льва по загривку.
–У-у…, забаррикадировались… А нам что делать? И домой ведь уже не уедешь.
–А я тебе говорила, быстрее надо собираться, а ты со своим макияжем… Приспичило,–Елизавета Петровна плюхнула сумку на землю,– вот теперь ночевать будем в лесу,– она оглянулась назад и поежилась. Казалось, лес услышал ее слова и, не слишком обрадовавшись, тихо заворчал. Может быть, это всего лишь ветер, а, может быть… Кто ж его знает, что в этакую пору бывает в глухомани.
–Лиззи! Ну что ты такое говоришь?!– всплеснула руками Изольда Тихоновна.- Мы же в гости приехали… А вдруг тут мужчины…,–она кокетливо повела глазками,–и вообще, женщина должна хорошо выглядеть всегда,– добавила наставительно.
–Ну да –ну да,– кивнула Елизавета Петровна,– в нашем случае это как раз очень актуально. Думай, что делать будем.
–А что делать?– беспечно пожала плечами Изольда Тихоновна.– Будем прорываться.
–Как это? Здесь, наверное, уже спят… Это же деревня.
–И что? А мы устали,– Изольда Тихоновна вдруг изо всех сил заехала по львиной морде . Раздался рев, подруги вскрикнув, присели , закрыв голову руками. Громкий голос прямо над головой возмутился:
–Это кто там резвится?! А ну отойди от ворот!
–Это мы,- пискнула Елизавета Петровна, несмело поднимаясь с колен,– мы в гости…
–Так бы и говорили,– сердито пыхтел голос,– звонок есть. Нечего по льву молотить. Проходите в калитку и идите прямо к дому.
–А где калитка?
-Рядом с драконом.
Подруги завертели головами. И только тут в густых зарослях виноградника они увидели замысловатую фигуру, опирающуюся на мощный хвост. Судя по всему , это и был дракон. Глаза его в этот момент вспыхнули зеленоватым светом, из пасти вырвался столб пламени. В этом неровном свете дамы заметили ажурную калитку с точно таким же , как и на воротах, львом. Оранжевым светом светилась кнопка звонка.
–Прямо зоопарк какой-то,- Елизавета Петровна поежилась.
Дверца неслышно отворилась, и подруги , постоянно озираясь, вошли в чужие владения. И сразу же вдоль аллеи вспыхнули многочисленные голубоватые огоньки. Таинственные блики побежали по деревьям. Казалось, даже мелкие светлые камешки, которыми была усыпала дорожка, засветились неземным, холодноватым светом. Ощущение, что попали в иной мир, усиливал легкий скрип под ногами.
Подруги притихли. Говорить не хотелось, так беспокойно было на душе. Постоянно озираясь, они подошли к светлому зданию, многочисленные башенки которого устремлялись в темное, ночное небо, словно пытаясь проткнуть его, причудливые балкончики, будто живые, внезапно возникали то тут, то там, придавая зданию странную таинственность. Массивная дверь распахнулась. И здесь тот же голубоватый свет лился непонятно откуда. Светилось всё – и потолок, и, будто покрытые инеем стены , и даже по лестнице, убегающей выше , бегали голубоватые огоньки. На верхней ступеньке стояла юная девушка в белом, свободного покроя платье. Она прижала палец к губам и поманила подруг пальцем. Те, как привязанные за веревочку, послушно последовали за ней. Они прошли по длинному коридору, освещенному всё тем же голубоватым светом. У последней двери девушка остановилась , молча указала на нее и исчезла, как будто ее и не было. Только слабое свечение и еле уловимый нежный, свежий аромат голубого лотоса и еще чего –то непонятного, пьянящего говорил о том, что здесь была эта сказочная фея.
–А где…где она? – Елизавета Петровна потянула носом.–Духи какие-то… диковинные…. , словно свежий морской бриз смешался с цитрусом и еще чем –то удивительно легким, воздушным… Куда делась –то?
Изольда Тихоновна повертела головой.
–Ах, да не заморачивайся. Где-то рядом , наверное, есть какая-то комната. Завтра разберемся, а пока надо отдохнуть. Я что-то устала,–она толкнула дверь и подруги замерли на пороге.
Комната была довольно просторной. На окнах висели тяжелые шторы серебристого ,холодного цвета, такие же обои. Одну их стен украшало огромное, слегка потемневшее от времени зеркало в дубовой массивной раме, причудливо украшенной фигурками львов, особенно выделялся один своими необыкновенными глазами. Они были яркого фиалкового цвета и было сомнительно, что у львов в природе такие могут встречаться. Две дубовые старинные кровати под серебристыми балдахинами занимали большую часть комнаты и напоминали огромные сугробы. Два старинных бюро, два кресла под стать всей мебели и огромный шкаф для одежды дополняли убранство комнаты. От зеркала исходило знакомое голубоватое мерцание, и поверхность его казалась очень неспокойной, словно легкая рябь тревожила его. Изольда Тихоновна нащупала выключатель. Яркий свет заполнил почти всю комнату, и только в глубине зеркало мелькнуло что-то неуловимое или просто показалось из-за пережитых волнений уже закончившегося дня.
–Надо же,– Елизавета Петровна осторожно провела по раме зеркала,– и здесь львы… А глаза-то какие,– она легонько коснулась одного и зеркало поехало в сторону. За ним образовался длинный узкий коридор,– ох! Похоже, это потайная дверь и потайной ход. Интересно, куда он ведет?
Изольда Тихоновна сунулась было в эту дверь, но подруга ловко ухватила ее за рукав.
–Подожди. Мы потом все посмотрим. Надо отдохнуть, ведь уже ночь,– разумно заметила Елизавета Петровна и снова нажала на львиный глаз. Проем бесшумно закрылся.
–А вдруг кто- нибудь сможет к нам войти через эту дверь?– неожиданно забеспокоилась Елизавета Петровна.
–Не сможет. Скорее всего, об этой хитрости знает только тот, кто строил этот особняк и сделал ход для собственного удовольствия.
-Почему ты так решила?
– Если бы хозяева знали, они не предоставили бы эту комнату нам.
–Наверное, ты права.
Подруги так устали, но сон после всех волнений бежал, как лань от охотника, и было уже довольно поздно, когда волны морфея унесли подруг. Наверное, поэтому они проспали самым безобразным образом и не сразу услышали, что их кто-то зовет.
–Девочки! Ну, девочки же!
Изольда Тихоновна резко села в постели. В дверь стучали.
-Иза! Лиззи! Проснитесь же!- это была Ольга. Подруги узнали ее сразу же.
–О потайной двери пока ничего не говори,– прошептала Изольда.
Кивнув, Елизавета Петровна прошлепала по приятно прохладному полу, спросонья натыкаясь на все углы и тихонько поругиваясь, и повернула ключ.
–Фу, наконец-то! Ну и спите вы, подруги. Завтрак уже на столе.
–И ты сама пришла нам сообщить об этом?– удивилась Изольда Тихоновна.– У тебя же прислуга…
–Я соскучилась и очень хотела увидеть вас,–Ольга пожала плечами и уселась в массивное кресло.–Как устроились? Надеюсь, вам будет здесь удобно. Вас Анютка встретила?
–Анютка? Было какое-то волшебное видение, но оно не представилось,– Изольда уже успела принять душ и украшала лицо, сидя перед зеркалом.
–Да,– подтвердила Елизавета Петровна,– была какая-то фея с умопомрачительными духами,– она даже зажмурилась, словно пытаясь восстановить в памяти их аромат.
–А… Вот проказница!– засмеялась Ольга.– Опять мои духи утащила. Она вообразила , будто похожа на фею и решила, что этот аромат ей очень подходит. Это моя внучка. Она от первого брака моего сына. Он развелся и снова женился на одной особе,– чувствовалось, что Ольга не очень жалует свою новую невестку,– а у нее тоже дочь Марина –ровесница Анютки .Хитрая и алчная девица, хоть и молода, и умеет скрыть это. Сын души в ней не чает, холит, лелеет, за границу хочет послать учиться, а внучка ревнует, сердится, что всё внимание чужой девчонке, а не ей, родной дочери, говорит , что отец тоже их бросит, как бросил ее с матерью. И тогда останутся они , как в той сказке у разбитого корыта, несмотря на то, что он написал завещание в их пользу, ведь он совсем не стар.
–Может, не всё так плохо…,– осторожно поинтересовалась Изольда.
–Может быть… Но это еще тот террариум… ,– Ольга покрутила на пальце кольцо с крупным сапфиром,- ну, ладно. Сами всё увидите, а пока… Идемте, позавтракаем и я покажу вам дом.
Завтракали в саду, в беседке, уютно устроившейся неподалеку от живописного озера. Утреннее солнце купалось в прозрачной воде, окрашивая ее в нежнейший золотисто - розовый цвет. Вдали, за озером виднелись сопки, тоже казавшиеся розовыми. Умиротворение и покой царили повсюду и ничем удивительным и таинственным не пахло. Даже мелькнула мысль, что всё увиденное ночью, и услышанное утром было плодом тревожного сна. Но слабый аромат донесшихся духов сказал об обратном.
–Красота –то какая!– восхищенно прошептала Елизавета Петровна.
Обитатели особняка собирались за столом и среди них они увидели и узнали Анютку, ту самую прелестную юную незнакомку со сливовыми глазами. Она была жива , подвижна и чем-то напоминала настороженного и немного сердитого чертенка . Рядом с ней сидела Ольга, по правую руку от нее сын, невестка и , по всей видимости, та самая Марина – нежное, хрупкое существо с невинными глазами, и внешностью ангела.
–Ну, просто, ангел,– шепнула Елизавета Петровна подруге,– не понимаю, чем она не нравится Ольге.
–Поживем-увидим,– философски проговорила Изольда Тихоновна,– потом поговорим… Неудобно шептаться, – ей хотелось понаблюдать за родственниками Ольги , тем более ничто и никто от этого занятия не отвлекал, мужчин ведь не имелось за столом. Конечно, был Павел, но он сын Ольги. К тому же женатый человек.
–Папа, папочка, тебе подать абрикосовый джем? А, может быть, ты хочешь малинового варенья?– щебетало ангелоподобное создание, – злорадно поглядывая на Анютку, которая сидела, закусив губу и было заметно, что она злится.
А Марина знай подливает масло в уже полыхаюший костер, то щекой прижмется к отчиму, то по руке погладит, заглядывая в глаза. Было заметно, как Павел млеет от такого внимания своей падчерицы.
–Какая милая девочка эта Марина, не то , что ты –дикарка,– обращался он к Анютке уже не первый раз. Та сидела , как на угольях и вдруг не выдержала:
–Папа! Ну, как ты можешь?! Ведь я твоя родная дочь, а не эта! – она скомкала салфетку и тут же отбросила ее,– а ты чего радуешься?– заметив ехидную улыбку у своей соперницы, продолжала она,– чего радуешься? Радуешься, что теперь вы с маменькой главные наследницы? А ты не радуйся. Мой папашка уже приглядел себе молоденькую . Да! Я видела. Так что, он скоро бросит вас также, как и нас, а завещание перепишет. Вот!– она удовлетворенно обвела взглядом присутствующих .
–Папочка, что она такое говорит?– Марина притворно хлюпнула носом.
–Анна!– Павел сердито пытался одернуть дочь.–Я тебя пригласил не для того, чтобы ты несла всякую чушь и портила праздник бабушке. Я хотел подружить тебя с Мариной. Ты должна брать пример с нее…
–Сын, Анютка ничего не портит,– вступилась за внучку Ольга, с удовольствием поглядывая на невестку, на лице которой заалели маки. Похоже, хозяйка дома по- настоящему наслаждалась происходящим,– она ведь еще ребенок и говорит то, что думает.
–Мама, но здесь ведь посторонние!– Павел даже встал.- Что они подумают…
–Тю! Да какие же это посторонние?! Это же мои подруги и тебя с детства знают.
Павел только рукой махнул.
–Не будем портить настроение. Скоро уже гости начнут съезжаться, а потому надо привести себя в порядок.
–Ну, что ты скажешь, Лиззи?– оставшись одни, подруги решили прогуляться по парку.
-Ах, Иза! Отношения в семействе не такие уж простые.
–Вот именно,- кивала Изольда Тихоновна,– мне как-то не по себе…, предчувствия мучают…
–Иза! Прекрати сейчас же! Ох уж эти предчувствия! Ты же знаешь, когда ты так говоришь, случается что-нибудь плохое.
–Я же не нарочно,– буркнула Изольда Тихоновна,– надо просто помешать плохому.
-Как это?– Елизавета Петровна даже остановилась.– Мы ведь не знаем, может , и ничего не будет.
–Может быть… Надо, чтобы и не было.
–Но что делать –то будем?
–Не знаю . Пока разведаем обстановку .
Подруги какое-то время прогуливались молча, наслаждаясь тишиной и покоем.
–Пойдем,– Елизавета Петровна остановилась,– надо немного отдохнуть, скоро уже гости приедут…
–Ой, и правда,– встрепенулась Изольда Тихоновна,– надо выглядеть бодро и свежо. Сейчас в душ и маску сделаю. Идем,– и она развернулась к дому.
–А как же потайной ход?– ехидно поинтересовалась Елизавета Петровна.– Или передумала?– Она знала, что подруга никогда не откажется от задуманного приключения.
–Ни в коем случае,– Изольда Тихоновна мотнула головой,– сначала ход, а потом всё остальное.
-Так мы можем не успеть.
–Успеем, если поторопимся,– она заспешила вперед так быстро, что Елизавета Петровна еле успевала за ней.
–Ну, чего ты как утка переваливаешься?– сердилась Изольда Тихоновна, оглядываясь на подругу.
-Почему это уже как утка?– обиделась Елизавета Петровна.- Сама –то на кого похожа? Мандаринка ты крашеная.
–Чем тебе мандаринка не нравится?– засопела Изольда Тихоновна.–Очень даже красивая уточка. И вовсе она не крашенная.
–А ты крашенная! И когда только уймешься?– занялась воспитанием Елизавета Петровна.-Внуки уже ведь…
–Ах, Лиззи, не понимаешь ты мою женскую душу… Я хочу нравиться! Что в этом плохого? Или завидуешь моей красоте? А! Точно завидуешь!– обрадовалась Изольда Тихоновна.
–Какой красоте? Ты и в молодости –то не блистала…
Этот вечный спор пришлось прекратить. Подруги вошли в дом, в котором тоже царила тишина. Все отдыхали перед праздником. И только откуда-то издалека доносились характерные звуки кухонной суеты. А еще через несколько минут дамы окончательно забыли о теме своего раздора. Поднявшись в отведенную им комнату, они заперлись и, вооружившись фонариком, с которым Изольда Тихоновна не расставалась, надавили на фиалковый глаз льва, украшающего зеркало, которое бесшумно отъехало, открывая длинный узкий коридор. Изольда Тихоновна шагнула в проем. Вцепившись в рукав подруги, Елизавета Петровна последовала было следом.
–Лиззи, ты мне рукав оторвешь! И куда, скажи на милость, ты собралась?
–Туда же, куда и ты.
–Ты остаешься.
–Чего это?- возмутилась подруга.
–Кто-то же должен страховать,- резонно заметила Изольда Тихоновна, освещая фонариком темные стены. Пахло сыростью,- а вдруг дверь захлопнется, и мы останемся там заживо погребенными.
–Ты права,– нехотя согласилась Елизавета Петровна,– только ты не задерживайся. Я буду волноваться.
–Постараюсь. А ты не открывай дверь, кто бы ни постучался. Притворись, что мы спим.
Елизавета Петровна грустно кивнула.
–Ну, ладно, иди уже,– заворчала она.
Некоторое время Елизавета Петровна еще слышала поскрипывание, легкое шуршание, потом всё стихло, и она принялась ждать, с тревогой заглядывая в проем.
Освещая себе путь, Изольда Тихоновна медленно передвигалась по мрачному коридору. Неожиданно впереди она увидела тонкую полоску света, а затем послышались тихие голоса. Стараясь не шуметь, она подошла ближе. Говорили двое. Одной из них была Марина. Ее нежный голосок ни с каким другим спутать было нельзя.
–Мама, это правда, что отчим нашел какую-то другую себе ?
–Значит, вторая невестка Ольги,– догадалась Изольда Тихоновна, заглядывая в щелку и стараясь не дышать, дабы не обнаружить себя. Коридор привел прямо к беседке, в которой они утром завтракали.
–Правда, дорогая,– послышался тихий вздох.
–И он нас может бросить?
–Всё может быть… Если захочет…
–А завещание?
–Перепишет…
–Мама, что-то надо делать! Я не хочу опять быть нищей! Мама!
Помолчав, Марина заговорила снова:
–Вот если бы он умер…
-Что ты такое говоришь?! Он еще не стар и здоров…вполне…
–Да это я так…
– Пойдем , дорогая, надо отдохнуть.
–Ты иди, мама, а я сейчас.
Послышались шаги, и вскоре наступила тишина. Изольда Тихоновна еще немного подождала и отправилась в обратный путь.
Елизавета Петровна уже не находила себе места.
–Где тебя носит?!– вскричала она, заметив подругу, отряхивающую подол юбки.
–Фу, сколько там путины!– возмущалась она.-Я в душ.
- А рассказать?
– Сейчас-сейчас,– уже сквозь шум воды ворковала она.
–Ничего особенного,– накладывая маску, рассказывала Изольда Тихоновна,– ход ведет к беседке и поведала о разговоре матери и дочери.
–Гм… Что-то мне всё меньше нравится эта Марина,– задумчиво наматывая прядь волос на палец, произнесла Елизавета Петровна. Она уже успела улечься и теперь блаженствовала,– ах, как я переживала за тебя, хоть теперь отдохну,- и вскоре мирно засопела.
–Спишь? Ну и спи, соня,– скривилась Изольда Тихоновна,– нет бы красоту навести к празднику. Но, Лиза права, Марина , видимо еще та штучка, да и Анютка слишком агрессивно себя ведет. Ох, уж эти деньги… Не-ет, правильно говорят, что всё зло от них…
Додумать она уже не могла. Внезапно отключилась и снился ей темный-темный коридор , в конце которого стоял Павел…
Пробуждение было тоже внезапным. Елизавета Петровна мирно продолжала похрюкивать. Взглянув на часы, Изольда Тихоновна охнула и принялась за свое лицо. Такая интересная и всё еще не старая дама всегда должна хорошо выглядеть, а тут праздник с наплывом гостей.
–Лиззи! Вставай, Лиззи!
–Ну, что тебе неймется?– Елизавета Петровна поморщилась, будто глотнула уксуса.
–Приводи себя в порядок. Уже вечер и гости начинают съезжаться.
–А ты откуда знаешь?
–Слышу стук карет…
–Стук …чего?
–Карет… Ах, какая ты непонятливая , посмотри в окно, смеркается. Вон уже голубые огоньки по аллеям побежали, да и часы о том же говорят… А , значит, пора спускаться и присоединяться к гостям.
День рождения Ольги праздновали с размахом. Собрались не только родственники, но и разные нужные и важные для Павла люди. Марина , по обыкновению, вертелась рядом с отчимом, нахваливавшим ее своим друзьям. Анютка злилась и даже устроила неприятную сцену.
–Папа! Я ведь твоя дочь. Я, а не она! –выкрикнула и , вскочив из -за стола , попыталась выбежать из бежевой , или , как еще ее называли домашние, большой столовой, где были накрыты праздничные столы, но была поймана отцом за руку.
–Сиди спокойно, – процедил он сквозь зубы, вымучивая веселую улыбку,–не порть праздник бабушке и мне, или ты вообще ничего не получишь. Ты поняла?
Анютка выдернула руку, и уселась, смирившись. Подруги исподволь наблюдали за происходящим, старательно делая вид, что заняты интересной беседой.
А между тем веселье разгоралось. Все плясали, пили, ели и опять танцевали. Они видели, как Анютка посидела на месте Павла, зачем-то понюхала бокал, а позже мимо прошла Марина. Изольда Тихоновна ухватила подругу за руку, сжав так, что та вскрикнула.
–Иза!– сердито прошипела она,– у меня теперь синяки будут!
–Лиззи, ты видела?!– не слушая, шептала Изольда Тихоновна.– Ты видела?!
–Да что?
–Марина что-то подсыпала Павлу в бокал.
-Тебе показалось,– Елизавета Петровна подняла бокал и повертела его. В ярком свете вино засияло рубиновыми огоньками,– что плохого может сделать этот ангел?
–Лиззи, очнись! Вон Павел идет. Надо помешать ему выпить. Идем,– она дернула подругу за кофточку и засеменила в сторону Павла. Неожиданно она споткнулась и упала прямо на него. Вино из его бокала расплескалось, и алые пятна украсили его светлую рубашку.
–Ах, какая я неловкая!– запричитала Изольда Тихоновна.– Ты уж прости меня, Паша.
–Ничего-ничего, тетушка,– успокаивал ее Павел, придерживая локоток,- я сейчас переоденусь.
-Я провожу тебя,– проговорила Изольда Тихоновна, прихватывая его бокал.
–А это еще зачем?– удивился Павел.
–Узнаешь скоро. Надо поговорить.
-Ну, хорошо. Надо так надо.
Голубые огоньки, перемигиваясь, бегали по стенам, лестнице точно так же , как в день приезда. Было что-то таинственное, завораживающее в этом удивительном сиянии.
Оставшись наедине Изольда Тихоновна рассказала Павлу об увиденном.
–Ты понимаешь, что Марина хочет тебя отравить?
–Что за чушь!- рассердился Павел.- И из-за этого вы испортили мне любимую рубашку?
–Жизнь разве стоит дешевле рубашки?- поразилась Изольда Тихоновна.
-Скажете тоже … Не верю в это просто. Тем более, что речь идет о Марине. Может быть, вы перепутали? Марина – это та милая, нежная девочка.
–Именно,– кивнула Изольда Тихоновна,– именно она. Я потому и взяла с собой бокал, чтобы он ненароком не исчез. У тебя есть возможность сделать экспертизу, не привлекая внимания?
–Да. Есть … Но только завтра…
–Пусть завтра, а пока веди себя естественно. Тем более, что уже и гости стали разъезжаться. Ведь не все здесь останутся?
-Не все… Неужели такое возможно? Не могу поверить,– продолжал изумляться Павел,– и чего ей не хватало? Я ведь ни в чем им с матерью не отказываю.
–Она испугалась после слов Анютки, что ты можешь их оставить и тогда… Сам понимаешь.
-Но я … пока не собирался их бросать…
–Пока… Видишь, ты и сам не уверен.
-А если это ошибка?
–Буду только рада,– Изольда Тихоновна устало улыбнулась,- а пока я тебя оставлю. Увидишь Лиззи, скажи, чтобы поднялась к нам в комнату.
Оказавшись в своей комнате, Изольда Тихоновна открыла окно. Легкий, свежий ветерок с озера, сплетался с воздушным дыханием белых роз, цветущих в изобилии в этом старом парке. Дышалось легко, и было ощущение, что тяжелая, очень тяжелая работа выполнена.
–Иза, я здесь,- дверь тихонько отворилась,– гости домой поехали.
–Всё спокойно?
–Да. Только Марина что-то искала.
–Завтра всё узнаем, а теперь спать. Я просто с ног валюсь.
Следующий день принес и свежие новости. Павел не забыл и с самого раннего утра отправил своего водителя с бокалом, предварительно договорившись. В бокале был обнаружен крысиный яд, в избытке хранившийся в кладовой и использовался при необходимости по назначению. Марина попыталась всё свалить на Анютку, но Изольда Тихоновна быстро уличила девчонку во лжи. И уже к обеду мать с дочерью отправились в свою однокомнатную квартиру, где проживали до встречи с Павлом.
А вечером и подруги засобирались домой.
–Вы так мало погостили,– грустила Ольга,– может быть, останетесь еще немного?
–Нам нельзя. Надо за соседом присмотреть,– улыбнулась Изольда Тихоновна,– его жена уезжает.
У Елизаветы Петровны вытянулось лицо. Она не помнила, чтобы они собирались присматривать за Семенычем и уже собиралась об этом сообщить, но взглянув на подругу, быстренько передумала.
В благодарность за спасенную жизнь Павел сам отвез дам домой.
–Ох, как хорошо, что мы уже дома,– Изольда Тихоновна остановилась и тут увидела Семеныча. Он , сжавшись в комочек, дремал , сидя на ступеньках. Услышав голоса, встрепенулся.
–О! Это вы , красавицы мои! Вы вернулись!– радовался он.
– Семеныч, а ты почему здесь сидишь?
–Да вот, ключ дома оставил, а дверь захлопнулась. Марья –то моя утром еще уехала.
–Ну, прямо, как ребенок,– вздохнула Елизавета Петровна,– пойдем к нам, чаем угостим. И ключ запасной от вашей квартиры у нас есть.
Семеныч радостно засеменил за подругами. Теперь он твердо знал, с этими дамами он не пропадет , да и не заскучает.