- Последний след на этой земле может затоптать всё! – издалека услышала я резкий голос Семена Аркадьевича, который, как всегда, уже успел ввязаться с кем-то в дискуссию.
Необъяснимая страсть этого импозантного 83-хлетнего старика спорить постоянно, по любому поводу и на любую тему, причем спорить излишне горячо, при этом игнорируя чужое мнение, привели к тому, что вскоре почти вся группа стала его сторониться. Однако Семена Аркадьевича это отнюдь не смущало: если ему хотелось подискутировать, то он легко находил жертву своей неуемной энергии.
Я вошла в зал и удивилась: вопреки моим ожиданиям, на этот раз вся группа тесно сгрудилась вокруг нашего «Аркадича» и, судя по общему оживлению, тема «зацепила» всех.
- Грош цена всем твоим добрым делам, если ты успел в свои последние часы нагадить всем в душу! – горячо продолжил Семен Аркадьевич, кивнув мне вместо приветствия. – Пусть я буду весь золотой-бриллиантовый, но мои последние слова на этой земле навсегда останутся в памяти близких. И если эти слова ничего, кроме обиды и непонимания, не вызывают, то никто потом не вспомнит, каким ты был хорошим. Потому что – хотите вы этого или нет - запоминают нас именно по последним нашим дням!
- Ну, Вы здесь не совсем правы, Семен Аркадьевич, - осторожно заговорила Таисия Львовна – интеллигентная дама 78-ми лет, бывшая учительница. – Если близкие, о которых Вы говорите, достаточно мудры, то они поймут, что в последние наши дни многих из нас не стоит принимать всерьез. Ведь мы уже не те, кем были – наш мозг разрушен годами и болезнями. И это не старики говорят обидные слова своим близким – это Старость и Болезни говорят вместо них.
Семен Аркадьевич развернулся, но ответить не успел, так как неожиданно для всех вмешалась Зинаида Андреевна – самая неприметная и самая немногословная старушка неопределенного возраста. Даже через неделю её пребывания в дневном стационаре никто про неё ничего не знал: в отличие от других бабушек и дедушек, она категорически ни с кем не делилась информацией о своей жизни и всегда держалась в стороне.
- Мне было 39 лет, когда мне написала мама, что больше не может управляться по хозяйству, - безо всякого вступления торопливо, словно боясь, что её остановят, начала Зинаида Андреевна. – Я тогда жила с семьей в Москве, старший сын учился в Университете, младшая дочь собиралась поступать на следующий год. Кроме меня, у наших родителей была ещё одна дочь – моя старшая сестра. Она жила в Ленинграде, семьи у неё не было – не сложилось. Мама написала ей первой, но Лариса категорически отказалась переезжать к маме в деревню, а мне сказала: «Зина! Ей просто скучно. Она здоровая 62-хлетняя баба! У неё огород в три грядки, ни скотины нет, ни сада – с чего это она так устала? Отца нашего своим нытьем до инфаркта в 53 года довела, а я не хочу в свои 42 рядом с ним тоже лечь. Да и потом - как её собственная мать, наша с тобой бабушка, в одиночку справлялась с огромным хозяйством в 84 года?»
Зинаида Андреевна замолчала так же неожиданно, как и заговорила. Я уже подумала, что она не захотела глубже окунаться в прошлое, но тут она продолжила:
- Сначала я приехала к маме в отпуск. Но когда я уезжала, то она сказала, что умрет, если никого рядом с ней не будет. Тогда я предложила маме переехать ко мне в Москву, но она сказала, что умереть хочет только в отчем доме. Через неделю она мне снова позвонила. Разговор был тяжелый. Под конец мама меня обвинила в том, что она отдала нам, дочерям, всю свою жизнь, а мы её бросили на старости лет. Потом у меня был тяжелый разговор с мужем и детьми. Понятно, что они не собирались уезжать со мной в деревню, бросив учебу и работу. Да я и сама, конечно, не требовала, чтобы они ломали свою жизнь и будущее. Поехала одна…
- А работа?! – недоумевающий голос Семена Аркадьевича вклинился в это повествование, пропитанное каким-то безысходным отчаянием и необъяснимой покорностью судьбе. – А муж? Дети?
Зинаида Андреевна взглянула на него и губы её задрожали:
- Муж через пять лет сказал, что так больше жить не может и ушел к другой, а у детей свои семьи появились. Правда, пришлось нашу четырехкомнатную квартиру продать, добавить немного и купить им по отдельной квартире.
- Вот ведь мужики! – возмутилась Таисия Львовна. – Разве он не видел, что жена в угол загнана обстоятельствами?
- Я смогла к нему приехать в Москву только в первый год. На три дня - так мама определила, - тихо ответила Зинаида Андреевна. – А когда собралась к своим под Новый год на недельку, то она устроила истерику – даже «Скорую» пришлось вызывать – мол, ты уедешь и не вернешься. Муж, конечно, в свой отпуск ко мне приехал - соскучился. Но маме снова плохо стало: она кричала, что он хочет меня увезти…
- Бред какой-то! – фыркнул Семен Аркадьевич. – Взрослые люди, а своими руками себе жизнь ломали по прихоти какой-то Кабанихи…
- Да тут и без Островского тошно становится, - сказал кто-то из слушателей.
- Он ещё приезжал, но мама за моей спиной местных алкашей на него натравила, - не обращая ни на кого внимания, продолжила свой рассказ Зинаида Андреевна. – А потом она умерла. Как раз ей 94 года отметили и…
- Так это Вы при ней в няньках были 32 года?! – охнула Таисия Львовна. – Чем же Вы все это время занимались? А сестра Ваша где была?
- Сестра в Ленинграде так и жила. Раза четыре за это время по осени приезжала, овощей взяла, телевизор новый нам купила. А что ещё в этой деревне было ей делать? При маме я была, так что Лариса была спокойна. Сама я на работу устроиться не могла, но муж мне присылал денег достаточно, даже когда мы с ним развелись. На его деньги я понемногу перестроила дом, провела газ, поставила новую баню. Ну, и огород побольше разбила, кур-гусей завела. Даже собаку. Потом, правда, Шарика пришлось продать.
- Почему? – скорее уже автоматически спросил Семен Аркадьевич.
- А оказалось, что через год, как я переехала к маме в деревню, она написала завещание на мою сестру. Но Ларисе дом был не нужен, поэтому она его сразу продала.
- Не понял?! Но ведь этот дом, как я понимаю, был единственной Вашей жилплощадью? - Семен Аркадьевич даже побагровел от возмущения. – Да и по справедливости если – Вы в него столько вложили! И за матерью своей в одиночку смотрели…
- Из-за этого свою семью растеряли… - добавила Таисия Львовна. – С 39 лет затворницей жили… Хороша сестрица!
Зинаида Андреевна пожала плечами:
- Всяк свой крест по этой жизни несет… Она же - моя мама...
- Вот об этом я и говорю вам - последний след на этой земле может затоптать всё! – снова оживился Семен Аркадьевич. – И что толку, что эта старуха, быть может, отличной матерью когда-то была? Фактически жизнь своей дочери сожрала, а напоследок ещё и крыши над головой её лишила!
- Ну, тут с Вами можно поспорить, - сказал какой-то дедушка из новичков и спор на тему «Последний след» вспыхнул с новой силой…
На иллюстрации фотография "Последний След Осени" автора с ником Робинзон Крузо
http://www.photosight.ru/photos/1105745/