Аннотация: "Я буду держать тебя за руку"
У каждого в шкафу свои скелеты.
Галинку, талантливую девушку из солнечного Крыма, приглашают в популярное вокальное телешоу. Где-то там, в равнодушно-глянцевой столице, живёт её первая детская любовь...
Выпускница актёрского вуза Вика замужем за замечательным человеком, но растит ребёнка от другого. Её мать много лет находится в психиатрической больнице. А тут ещё появляются призраки из прошлого - отец и брат, которых она никогда прежде не видела...
Александр - знаменитый артист, переживающий кризис среднего возраста. За его плечами два неудачных брака и множество таких же несчастливых романов...
Каждому из героев предстоит пройти проверку на прочность, чтобы обрести нового себя.
ГАЛИНКИНА ЛЮБОВЬ (отрывок из романа)
...В лагере маленькой Галинке не понравилось. Ей только что исполнилось восемь лет, она попала в самый младший отряд, и, поскольку никогда прежде не уезжала из родного дома и не разлучалась с мамой так надолго, Артек показался ей тюрьмой. Всё то, чему радовались остальные дети - прекрасная южная природа, чистейшее прозрачное море, ракушки причудливых форм, вкуснейшие фрукты - было для неё, коренной крымчанки, знакомо и привычно с младенчества. На неё не производили впечатления ни величественные скалы, вздымающиеся из воды, как диковинные исполины (ребят смешило, что скалу Шаляпина Галинка называла исключительно "Шаляпкой", как все местные), ни вековые кедры, сосны и кипарисы на территории лагеря, ни живописнейшие пляжи.
Больше всего удручало купание по свистку - в огороженный крохотный пятачок моря детей запускали на десять-пятнадцать минут. Галинка, выросшая на побережье и чувствующая себя в воде и под водой, как рыба, не получала от подобного купания ни капли удовольствия.
Единственное, что несколько примиряло её с действительностью - это лагерные дискотеки, или "массовки", как они здесь назывались. Дети повторяли определённый набор движений за своими вожатыми, разучивая новые танцы, и это было куда интереснее, чем просто дрыгаться под музыку кто во что горазд. Галинке нравилось синхронно танцевать вместе с остальными: она была не только музыкальной, но и пластичной от природы, и потому выгодно выделялась в толпе.
Иногда на массовки тайком пробиралась местная гурзуфская шпана, знающая каждую лазейку и дыру в лагерном заборе. Пришельцев легко было отличить от артековцев: последние были в форменных синих шортах и белых рубашках. Чужаки не лезли в тусовку - они скромно приплясывали в стороне, неумело пытаясь повторять движения, и поглядывали на артековцев, как на небожителей, блюдя почтительную дистанцию. Те же смотрели на местных, как на деревенских идиотов, - свысока и с оттенком жалости, постигая детской душой свою исключительную избранность. Одна лишь Галинка завидовала пришельцам - они-то, в отличие от неё, были свободны...
Девочка жила от воскресенья до воскресенья - в ожидании родительского дня. И дело было даже не в том, что мама привозила ей всякой вкуснятины из дома - в конце концов, кормили в лагере тоже неплохо. Просто она ужасно скучала по матери... Тётя Ксана, как к ней обращались все соседи от мала до велика, тоже души в Галинке не чаяла, называя дочку исключительно ласкательными прозвищами: Галюсей, кыцюней, донечкой и сонечком. Девочка была её отрадой, поздним и единственным ребёнком. Муж ушёл, когда малышке не было и года - вот мать и вложила всю свою нежность в обожаемую кровиночку...
У большинства детей из её отряда родители жили далеко и не приезжали вообще ни разу. После визита родительницы Галинкины акции в глазах остальных ребят тут же взлетали - она великодушно угощала подружек вафлями, пряниками и зефиром.
А однажды в Артеке отключили воду, и родительский день был перенесён на вторник. Мама не могла знать об этом. Приехав на маршрутке из Ялты и уткнувшись носом в закрытые ворота, тётя Ксана, ничтоже сумняшеся, полезла прямо через лагерное ограждение.
Галинка глазам своим не поверила, когда во время тихого часа увидела в окно мать, нагруженную кошёлками и шествующую по дорожке в тени кипарисов. Ещё в больший шок она пришла, когда узнала о способе проникновения на территорию лагеря. Чтобы её неспортивная и полноватая мама карабкалась через забор?!
- Що ж тепер - назад йихаты? - рассудительно заметила тётя Ксана в ответ на Галинкин немой вопрос, а затем крепко, от души, обняла дочку. В этом была она вся: и её характер, и принципы. Девочки - соседки по комнате - смотрели на них с плохо скрываемой завистью.
- Ну, пойдём, посидим где-нибудь на территории... - Галинке неловко было обсуждать свои домашние дела на глазах у посторонних. К тому же, ей не терпелось разворошить материнские кошёлки.
Лагерные правила были для Галинкиной мамы нипочём - если она решала, что дочурка должна непременно откушать копчёной курочки, то везла ей эту самую курицу и плевать хотела на то, что подобная еда в Артеке была строго запрещена. Это тоже характеризовало её весьма показательно - она не зависела ни от каких официальных предписаний и поступала только так, как сама считала нужным.
- Йиж, йиж зараз, мое сонечко, - подбадривала тётя Ксана, поглаживая Галинку по голове, пока та терзала зубами смуглое копчёное крылышко.
Доев курицу, девочка с удовольствием принялась за мороженое - мама привезла его в термосе, чтобы оно не растаяло. А ещё были персики и холодная газировка - подружки в отряде обзавидуются!..
Но Галинка недолго чувствовала себя триумфаторшей. В тот же день, сразу после полдника, с ней случился, как выразилась бы современная молодёжь, эпик фейл - то есть, сокрушительный провал.
На полдник давали её любимые булочки с повидлом. Галинка обожала их с малышового возраста: день, когда в детсадовской или школьной столовой появлялись эти самые булки, был для неё праздником. Но она так объелась во время встречи с матерью, что для заветной булочки в желудке совершенно не осталось места. Забирать еду из столовки было запрещено. Галинка долго боролась с собой, и в итоге, давясь, всё-таки запихала в себя ароматную сладкую сдобу.
Ей моментально стало нехорошо, и она поняла, что булочка была лишней. Выйдя на улицу, Галинка осознала, что дурнота не проходит, а наоборот усиливается. В ту же секунду она рухнула на колени, и её начало рвать прямо на землю.
- Тесленко блюёт!!! - радостно загоготали пацаны из её отряда. Девочки же сморщили носы и брезгливо затянули:
- Фу-у-у, гадость...
Галинка готова была провалиться от стыда. Лицо её покраснело, из глаз сами собой брызнули слёзы. Как было бы хорошо, если бы в эту секунду её поразила молния, чтобы не слышать больше насмешек и оскорблений...
Девочку всё ещё мутило и продолжало выворачивать наизнанку, когда атмосфера вокруг неё вдруг изменилась.
- А ну-ка, прекратили ржать! - раздался рядом суровый голос. Хохот и подколки моментально стихли. Через секунду Галинка почувствовала, как кто-то осторожно поддерживает её голову во время рвотных спазмов.
- Ну, вот и всё. Легче тебе? - услышала она сочувствующий вопрос. Но только подняв глаза на неизвестного спасителя, она, наконец, узнала его - это был Данила, её ялтинский сосед.
Он, конечно, казался ей ужасно взрослым - в то лето ему как раз стукнуло шестнадцать. Галинка не водила дружбы с такими большими мальчишками - точнее, это мальчишки не удостаивали своим вниманием подобных ей малолеток. Но их дома были совсем рядом, и мама частенько болтала о каких-то житейских мелочах с Даниными родителями и дедушкой.
Поймав её страдающий взгляд, Данила тоже узнал девчонку.
- Чем же ты траванулась, соседка? - вздохнул он понимающе. - Фрукты немытые ела? Или овощи? Хотя откуда ты могла их взять...
- Я... не отравилась... - выдавила из себя Галинка еле слышно. - Просто переела...
- Ладно, пойдём, - он протянул руку, помогая ей подняться. - Тебе нужно умыться хорошенько.
Она встала, и Данила стряхнул своими большими горячими ладонями с её худеньких поцарапанных коленок комья земли. Взрослый пацан из старшего отряда сделал это на глазах у всех!!! Окружающие почтительно замерли. Никто не решался больше ни насмехаться, ни кривить физиономию в Галинкину сторону - за пару мгновений она возвысилась от всеобщего пугала до персоны, которой можно было только позавидовать.
Данила отвёл девочку к умывальнику и самолично, набирая в пригоршни холодной воды, вымыл ей лицо, а затем заставил прополоскать рот. Озабоченно приложив ладонь к её лбу, он задумчиво протянул:
- Температуры, вроде, нет... Значит, ты уверена, что это не отравление? А живот не болит? Может, проводить тебя в медпункт?
- Нет-нет, - замотала головой она. - Ничего не болит, и не тошнит больше. Правда... - и она осмелилась поднять на него робкие благодарные глаза.
- Ну, тогда возвращайся в отряд, пока тебя не потеряли, - он ласково и ободряюще улыбнулся ей в ответ. - Если кто-то будет тебя обижать, - добавил он деловито, - сразу говори мне. Я им всем бошки поотрываю!
Она была влюблена в него с того самого артековского лета.
Да и как можно было не влюбиться в такого?! Ей завидовали все лагерные подруги. Для них, малолеток, парни из старшего отряда были совсем большими и недосягаемыми - они зажимали в укромных уголках девчонок-ровесниц с уже округлившимися формами, покуривали тайком от вожатых, играли на гитаре у вечернего костра и пели взрослые песни, а кое-кто договаривался с ребятами из гурзуфской шпаны, и те контрабандой проносили для них в лагерь дешёвый портвейн...
У Галинки сердце проваливалось в живот, когда она встречалась с Данилой на какой-нибудь залитой солнцем лагерной дорожке. Высокий, широкоплечий, с сияющей улыбкой на загорелом лице, он весело подмигивал ей и говорил какую-нибудь ерунду вроде: "Ну, как дела, соседка? Никто тебя не обижает?", а она млела и таяла.
Мать была довольна этой дружбой. Ей нравился Данила - воспитанный, порядочный мальчик из хорошей семьи, выросший на её глазах. Поэтому она по-свойски попросила парня присматривать за её обожаемой дочкой, пока не кончится смена:
- Даня, ты доглянь за нею, будь ласка!
- Да не вопрос, тётя Ксана! - весело пообещал он.
Но самое-то главное счастье наступило уже после лагеря. Оставался ещё целый месяц летних каникул, и Данила стал всюду таскать маленькую Галинку с собой, ничуть не тяготясь её присутствием, а, напротив, находя общество своей маленькой подружки довольно приятным и интересным.
По утрам Галинка одним махом перепрыгивала через изгородь, отделяющую их сад от соседского, и будила Данилу, бросая горсть мелких камешков в его окно. Комната располагалась в мансарде под самой крышей, и спустя мгновение за стеклом показывалось его лицо. Он махал Галинке - мол, сейчас спущусь! - и буквально через считанные минуты оказывался на улице.
На пляж они приходили около семи часов утра. Это было то самое время, когда спящие на гальке местные алкаши уже начинали пробуждаться от слабо припекающего солнышка и тихо расползались восвояси. На линии горизонта между небом и морем виднелись рыбацкие лодки, а вдоль берега степенно прогуливались интеллигентные старушки в огромных и старомодных соломенных шляпках, совершая традиционный утренний променад.
Галинка с Даней с разбегу бросались в обманчиво тёплую, будто подогретую, воду и устраивали дальние заплывы чуть ли не в Турцию - до тех пор, пока не синели от холода губы, а зубы не начинали выбивать барабанную дробь. Их обоих безумно манила морская даль - завораживающе-прозрачная глубина стихии...
Иногда они попадали в настоящие стаи медуз - или "сопливые свадьбы", как шутливо называл их Данила. Эти слипшиеся облака скапливались у берега и опоясывали его таким плотным кольцом, что практически невозможно было прорвать оборону без потерь.
Как-то раз одна из этих мерзких тварей обожгла Галинку прямо в глаз - впечаталась ей в лицо, когда та подныривала под медузами, пытаясь выплыть на свободное пространство. Как назло, в тот раз на Галинке не было ни очков для подводного плавания, ни маски. Хорошо ещё, что до берега оставалось совсем немного. Девочка выбралась на сушу, подвывая от боли, а из глаза ручьём текли слёзы. Место ожога невыносимо горело и чесалось, глаз сделался багрово-красным, и Галинка совсем ничего им не видела. Данила и сам здорово испугался, но изо всех сил старался её успокоить: уговаривал не паниковать и не чесать больное место. Ах, как сложно это было исполнить - глаз жгло так, что Галинке хотелось немедленно вырвать его из глазницы.
Данила подхватил девчонку на руки и помчался со всех ног в ближайшую аптеку. Там им выдали антигистаминные и антибактериальные капли. Глаз удалось-таки спасти, хоть он и слезился ещё два дня после происшествия. Данила потом долго поддразнивал Галинку, называя её Кутузовым. А для неё боль от ожога померкла на фоне воспоминаний о том, как он нёс её на руках... Будто прекрасный сказочный принц - свою принцессу.
Несмотря на подобные мелкие неприятности, это было самым прекрасным летом в её жизни.
Наверное, со стороны дружба между зелёной девчонкой и шестнадцатилетним здоровым парнем выглядела несколько странно. Что связывало этих двоих - вернее, что Данила находил в этих отношениях? А ему, вероятно, просто не хватало сестрички. К тому же, быть объектом чьего-то искреннего обожания всегда приятно для самолюбия. Данила, мальчик из семьи интеллигентов, тяготился компанией пацанов-сверстников, потому что те интересовались лишь куревом, бухлом и "девками". Ему льстил тот факт, что для Галинки он - словно старший брат. Всемогущий и надёжный, которому она безоговорочно доверяет.
Они отважно сигали в воду со скал в несколько метров высотой - причём, Галинка не уступала Даниле в бесстрашии и никогда не пыталась выбрать себе скалу помельче.
Ловили в ведро ежей, которые притопывали в сад и хозяйничали там. Наигравшись и нахохотавшись вволю над ежиными ужимками, друзья отпускали колючих на волю...
Днём собирали землянику в горах, и тётя Ксана затем варила невероятное, потрясающе ароматное варенье, с которым вечерами они пили чай из настоящего самовара на открытой веранде Даниного дома.
Они совершали налёты на местные виноградники - лакомились сочными, пропитанными солнцем ягодами. Вкуснее награбленного гурзуфского розового муската, как им казалось, и не было ничего на свете...
А однажды, во время очередного заплыва, когда берег остался далеко позади и был едва различим, с ними рядом оказался настоящий, живой дельфин. Галинка до сих пор помнила это странное ощущение - огромное продолговатое тело в воде, совсем близко... Она от неожиданности ударилась в панику и резво взяла курс на берег. Данила затем долго смеялся над её испугом.
Сначала он катал её по всей Ялте на багажнике своего велосипеда, но вскоре убедил тётю Ксану в том, что восьмилетней девочке просто жизненно необходим собственный новый велик, хватит уже побираться по подружкам да одноклассницам. Галинка чуть не лопнула от счастья, когда мама согласилась!.. Теперь они седлали велосипеды и устраивали длительные прогулки по всему южному побережью Крыма. Устав до изнеможения, останавливали велики и кидались в воду, чтобы охладиться, а затем разводили костёр прямо на берегу очередного пляжа и жарили на прутиках купленные где-нибудь по дороге сосиски.
Сидя у подножия Аю-Даг, Данила рассказывал ей красивую легенду происхождения этой горы, которая своими плавными очертаниями отчётливо напоминала здоровенного медведя, обессиленно припавшего к воде. Особенно хорошо это сходство было заметно по дороге в Ялту, с верхнего шоссе: издали можно было явственно различить медвежьи нос, уши, холку и мощную округлую спину...
Легенда гласила, что когда-то, давным-давно, в этих краях потерпел крушение корабль, и в живых осталась одна-единственная девочка. Её воспитала стая медведей: они души не чаяли в малышке. Шло время, девочка росла и превращалась в прекрасную юную девушку. Однажды она стала свидетельницей другого кораблекрушения, в котором выжил только один юноша. Она самоотверженно ухаживала за ним, и, когда молодой человек окреп, то предложил девушке уплыть вместе с ним на лодке и пожениться. Та дала согласие, поскольку уже успела полюбить юношу. Однако стая медведей не захотела отпускать свою воспитанницу. Они решили выпить из моря всю воду и отрезать пути к побегу. Воды становилось всё меньше и меньше, и тогда девушка своим дивным голосом запела красивую песню. Медведи заслушались её прекрасным пением и забыли, что должны делать; один только вожак стаи в отчаянии продолжал пить воду из моря, надеясь вернуть беглянку. Так и лежит этот медведь на берегу моря по сей день: громадная, уставшая, обессиленная туша. Медведь-гора...
...А потом Галинка впервые увидела его с девушкой.
Это случилось в самом конце августа. Девица была приезжей курортницей, москвичкой. Она висела на его руке, а он шептал ей на ушко что-то смешное. Она заливалась смехом, запрокидывая голову и демонстрируя нежную длинную шею. Данила искоса поглядывал на эту красивую шею и ниже - в зону декольте, откуда выпирала пышная молодая грудь, а затем смущённо отводил глаза.
Галинка догнала их на велике, завидев в конце переулка, и весело закричала:
- Даня, Даня, привет! А я тебя целый день ищу!..
Парочка приостановилась. Девушка недоумённо повела высокой бровью - мол, что это за комарик здесь пищит.
- А, это ты, - без всякого интереса отозвался Данила, избегая встречаться с Галинкой взглядом. - Я сейчас занят. Пока.
Она так и осталась стоять, ошеломлённо глядя им вслед и не понимая, что произошло, отчего друг внезапно стал с ней так холоден. Краем уха Галинка ещё успела уловить вопрос, заданный девицей:
- Кто это?
- Да так... никто, - отмахнулся он, и это было самым невыносимым.
Разгневанная Галинка в отчаянии крутанула педали своего велосипеда и помчалась куда глаза глядят, не разбирая дороги. От злости и обиды она сама не заметила, как укатила в Гурзуф. Поначалу дорога шла в гору, но Галинка совсем не чувствовала усталости. Она не думала о том, что мама будет волноваться, что придётся возвращаться домой уже в темноте... В голове засела только одна мысль, зудящая, как оса: "Я ему - так, никто!"
Данила нашёл её уже ближе к ночи, на Гуровских камнях. Он почему-то чувствовал, что оскорблённая девчонка заявится именно на этот пляж. Завидев маленькую сгорбившуюся фигурку на большом валуне, он с облегчением выдохнул. Галинка услышала его приближение, но огромным усилием воли заставила себя не повернуть головы. Она так и сидела, обхватив руками смуглые худые коленки и гордо всматриваясь в морской горизонт, освещённый закатным заревом.
Данила вскарабкался на камень рядом с ней и замялся, не зная, что говорить.
- Ну, что ты, глупышка... - произнёс он наконец нерешительно, пытаясь приподнять её лицо за подбородок и заглянуть в глаза, но она упорно отворачивалась.
- Обиделась? - виновато вздохнул Данила. Галинка самолюбиво поджала губы.
- Ну прости, - покаялся он. - Мне очень жаль, правда. Тут такое дело... Чёрт, - выругался он в сердцах, - ты такая мелкая, ты ещё ничегошеньки не понимаешь!
- Я всё понимаю, - буркнула она уязвлённо, всё ещё не желая смотреть ему в глаза.
- А давай наперегонки до Адалар? - внезапно предложил он заговорщическим тоном, кивнув в сторону двух белеющих в сумерках скал-островков. - Или слабо?
Забыв обо всех своих обидах, Галинка сразу же вскочила на ноги, и глаза её вспыхнули огнём интереса.
- Да запросто! - выкрикнула она в запале. - Ещё посмотрим, кто кого!
И уже через мгновение они оба прыгнули в воду...
(заказать электронную книгу "Я буду держать тебя за руку" можно здесь -
litres.ru/uliya-monakova/ya-budu-derzhat-tebya-za-ruku/)