Байки из Одессы
Есть ли в оперном театре такая должность – директор сцены? Или зав? Короче, речь идёт о человеке, руководящем подготовкой и установкой декораций, всего сценического инвентаря к представлению.
По рассказам, один человек работал в Одесской опере именно на такой должности. Это был типичный одессит, еврей в седьмом колене. Все его предки имели отношение к Мельпомене, но не духовной, а приземленной: они были реквизиторами, костюмерами, парикмахерами, гримёрами, на худой конец.
И лишь Арон Моисеевич достиг на 50-м году жизни административных высот.
Этот Арон Моисеевич, колобкообразный, умеренно лысый, предпенсионного возраста человечек, обладал огромным талантом снабженца - доставальщика, организатора, бульдожьей хваткой и упорством.
Вот подготовили сцену к спектаклю – кажется, опере «Кармен» Бизе. Улеглась суета, всё проверено и выверено: свет, пульты, механизмы, пожарное оборудование; грим-уборные, переходы, ступеньки, обои – в полнейшем порядке.
Арон Моисеевич не столько слушал, сколько смотрел представления. Он внимательно следил за механизмами и декорациями, радуясь их безупречному взаимодействию.
И вот… Вспыхивают люстры, лампионы, празднично ярко светится рампа. Затихает зал, замирают зрители на вдохе…
Машинист сцены нажимает кнопку или поворачивает рубильник - должен пойти огромный, алый мегаметровый, в полутонну весом, занавес. Но не идёт! Что-то застопорило его ход, заклинило, зажевало…
Определили помеху быстро: заело блок кулисного механизма. Там один из тросов привода соскочил с колёсика блока и заклинил его.
Арон Моисеевич закричал:
- Стремянку сюда! Бистро!
Притащили стремянку, поставили её вплотную к занавесу, подняли её площадку, позвали рабочего сцены, на чьей совести механика кулис, а тот исчез. Растворился, как ёжик в тумане.
Арон Моисеевич оценил высоту занавеса, соотнёс её к своему росту и крикнул:
- Рейку мне, планку, палку, шест! Ему что-то подобное принесли.
Вооружившись деревягой как копьём, директор сцены вознёсся на площадку лестницы, стал тыкать снизу ею снизу в трос, стараясь загнать его на колёсико: раз-тык, два-тык, три-тык… Вернулся трос в борозду блока, но только Арон Моисеевич с ещё одним тычком в трос промазал, но инерции повело его вперёд. Удержаться было никак невозможно, и полетел Арон Моисеевич… Полетел, но не совсем вниз, а больше вперёд, и попал он на ниспадающий плавною дугою бархат занавеса. И съехал Арон Моисеевич по дуге до самого низа, до блестящего под светом рампы пола сцены.
Ни пылинки, ни соринки, ни царапинки на Ароне Моисеевиче.
Он даже испугаться не успел.
Но на спектакль не остался и на работу вышел лишь через два дня.