Все события и персонажи вымышлены.
Любые совпадения случайны.
1.
Кто-то требовательно теребил её за плечо: «Просыпайтесь, пожалуйста»...
«Какого лешего? Отстаньте от меня», - бормотала она в полусне, отталкивая назойливую руку.
«Просыпайтесь, милиция!» - не успокаивался голос.
Нет, не один голос, несколько голосов. Ничего себе, шуточки, она заставила себя открыть глаза. И правда, милиционер, да не один. Фу, как неудобно, а она в постели среди бела дня. Хорошо хоть, что одета. А, наплевать. Подумаешь, разморило на жаре, прилегла отдохнуть — кому какое дело. Не обязана она никому отчитываться, отчего разморило, и что почти недельный запой у неё, это её личное дело.
Мысли лихорадочно заметались в нетрезвой голове: «Чего их принесло? Яшка, что ли натворил опять что-то», а лицо уже принимало привычное строгое выражение, в голосе зазвенели металлические нотки. Местных только так можно удержать в рамках — она им не какая-то там бучашка, а директор школы всё-таки.
«Кто вас сюда впустил? Что случилось?»
«Силина Марианна Ефимовна? Вот постановление на обыск. Ознакомьтесь», - милиционер, словно не замечая её грозного взгляда, распахнул дверцы платяного шкафа.
Она хотела возмутиться такой бесцеремонностью, но слова застряли в пересохшем горле. Поверх беспорядочно сваленных вещей в шкафу лежали мягкие игрушки, много мягких игрушек, какие-то пакеты, коробки. Из-под них пришедшие ловко извлекли магнитофон, ещё один, видеотехнику какую-то, приставки, плёнки.
«Это ваши вещи?»
Она отрицательно качнула головой.
«Понятые, подойдите сюда».
Только сейчас она заметила робко жавшихся у двери соседей.
Соседка тихонько пискнула; «Извините, Марианна Ефимовна», и подошла поближе.
Всё, что происходило, напоминало какой-то мутный, страшный морок. Составили протокол, описали эти неизвестно как попавшие к ней в шкаф чужие вещи. Она что-то послушно подписывала и всё спрашивала, что же случилось. Но все отмалчивались, отводили глаза, а между собой перешёптывались, переглядывались.
Наконец, когда следователь спросил: «Где сейчас находится ваш сын, Яков Фомин?», она постаралась сосредоточиться и вспомнила, что он собирался ехать на турбазу с друзьями, август ведь на дворе — самое время купаться и загорать.
Милиционер хмыкнул: «Ну, конечно, заодно и отмыться после убийства».
«Какого убийства? Кто кого убил?» - спросила она у закрывшейся двери и вдруг негромко завыла-запричитала, охваченная ощущением страшной беды, как причитали, бывало, старые бабки из её далёкого села, когда что-нибудь случалось.
Заглянула в соседнюю комнату — пусто, мужа нет, Зося тоже куда-то запропастилась. Очень захотелось выпить и снова провалиться в блаженное неведение, но Марианна себя одёрнула — не время сейчас. Надо приходить в норму, надо разобраться, что случилось.
Для начала — холодный душ, выбить остатки похмелья. Надо же, и вода есть, вот уж удивительно, она, пошатываясь, встала под ледяные струи.
С усилием приведя себя в относительный порядок, вышла из квартиры, так и не решив, с чего начать. Обратила внимание на опечатанную дверь соседа, и снова сердце захлестнуло ощущением беды, катастрофы.
Соседка сидела у подъезда, распирали, видно, новости — не каждый день приходится в обысках участвовать. Вскочила, уйти хотела, да не тут-то было, Марианна Ефимовна успела за руку ухватить, расспрашивать стала.
Помялась та немного: «А Вы разве не знаете — соседа вашего, Степана, убили».
Ну, народ, откуда только всё узнают — Степан с сыном уж давно в Россию уехали, место присматривать, сыну учиться надо дальше, поступать куда-то. В России, что ли, убили-то?
Соседка руками всплеснула, как же Мариана Ефимовна не знает, ведь рядом живут: «Приехал же он недавно, квартиру там сторговал, залог заплатил. Сын остался экзамены сдавать, а он приехал здесь квартиру продать и вещи отправить. Вчера знакомый к нему пришёл, а он убитый, Говорят, дня три уже убитый».
«А кто, кто убил-то, нашли?»
«Так вроде Яшка ваш, говорят,убил».
Аж вскинулась Марианна, как всегда, когда кто про Яшку плохое говорил, на куски порвать готовая. Дался, мол, вам всем мой Яшка, чуть что — Яшка! Да Яшка ведь с сыном Степановым дружил, дома у них бывал, да и не может Яшка никого убить — добрый он, и драться даже не умеет.
Выговаривает соседке, а внутри словно торкнуло, вспомнилось, каким взглядом на её второго мужа сын смотрел во время последней их ссоры. Страшно смотрел, и не злобно, а пустым таким взглядом. Ох, мог и убить. И вещи в шкафу... И всё равно привычно защитить попыталась — украсть мог вещи эти, вороватый ведь пацанчик, как ни скрывай. Но украсть — не убить!
Соседка руку свою выдернула с трудом из её руки, пятится, руку к груди, а глаза бегают туда-сюда испуганно: «Пойду я, муаллима (учительница), муж если увидит, ругать будет».
А Марианна Ефимовна словно забыла о ней, вернулась в подъезд, домой побрела, на каждой ступеньке останавливаясь, двумя руками за перила держась, задыхаясь от боли в груди.
2.
Наверное, каждому человеку положено совершить за свою жизнь определённое количество ошибок и глупостей. Может быть, для этого и существует молодость, когда ещё не так много людей, зависящих от совершаемых человеком ошибок. Пока он как будто почти ни за что ни перед кем не отвечает, никому ничего не должен, ошибается, страдает, набивает шишки. Так человек приобретает жизненный опыт, потом взрослеет, успокаивается, заводит семью и детей, и вот тогда-то и начинается настоящая жизнь. А бывает наоборот — ошибки и глупости совершаются в зрелом возрасте, и от этого уже может пострадать благополучие многих близких людей. Тогда говорят, что человек смолоду «не перебесился».
3.
У Марианны жизнь складывалась, словно по заранее написанному плану — школа, университет, всё успешно и благополучно. Мама у неё была, ух, и строгая — не забалуешь, никакого легкомыслия, школа-дом-хозяйство. Строгая, но любящая мама-мамонька дорогая, простая селянка, но очень мудрая по жизни.
В положенное время Марианна замуж вышла, удачно вышла. Муж — очень хороший, заботливый, любящий. Ну, может быть, хотелось Марианне слышать от него больше слов любви, а был он сдержан и молчалив, тут уж ничего не поделаешь.
Мамонька тогда сказала ей на это: «Блажь это всё, девка, блажь и баловство. С балаболом трескучим хорошо соловьёв по-над речкой слушать, пока молодая да холостая. А замуж надо выходить вот за такого, как твой Иван Фомин — надёжного, самостоятельного, чтобы жизнь прожить с ним, как за каменной стеной. Не дури себе башку глупостями всякими, а рожай-ка лучше мужу детей, чтобы семья была, как надо».
Можно подумать, Марианна детей не хотела. Ещё как хотела, и не только для-ради мужа, она и сама детей просто обожала. Не зря ведь и профессию такую выбрала — учитель начальных классов.
Возилась она со своими подопечными всё своё свободное и несвободное время. У учителя начальных классов много задач, нужно не только научить малышей писать, читать, считать, но и к жизни их подготовить, научить общаться с окружающими, научить любить, уважать — словом, научить уму-разуму. Марианна Ефимовна была не просто хорошим учителем, а очень хорошим. Её ученики, переходя в старшие классы, отличались от других не только хорошей подготовкой. Были они добрые, дружные, готовые прийти на помощь, хотя и достаточно независимые, без угодничества и заискивания. В общем, хорошие дети, от хорошего учителя, воспитанные с любовью и добротой.
А после работы возвращалась она в тихую, пустую квартиру, и так хотелось, чтобы звенел здесь детский смех. Сколько долгих дней, недель и месяцев отдала Марианна больницам, сколько мучительных процедур перенесла, чтобы стать матерью...
Наконец, когда врачи сказали ей, что не осталось ни единого шанса, они решили с мужем взять ребёнка из детского дома. Почему-то захотели взять девочку.
В очередной отпуск уехали Марианна с Иваном вдвоём, а вернулись уже втроём, привезли с собой шуструю черноглазую Зосеньку. О том, где и как удочерили малышку, особо не распространялись, хотя, конечно, наивно было бы предполагать, что тайну удочерения удастся сохранить в таком маленьком городе, тем более девочка была далеко не новорожденная, хотя и малышка ещё.
С появлением дочери жизнь их изменилась совершенно, словно заиграла новыми красками ожившая, примелькавшаяся глазу, старая картина. После работы бежали домой наперегонки, зацеловывали и забаловывали малышку изо всех сил. Поняв, что могут испортить ребёнка окончательно и осознав, что скатились к соперничеству между собой, решили взять ещё одного ребёнка.
В очередной отпуск поехали с твёрдым намерением взять Зосе сестрёнку в том же детском доме.
Того, что произошло в детском доме, никто не ожидал. Они даже до директорского кабинета дойти не успели, когда на Марианну вихрем налетел тощенький, взъерошенный, весь какой-то замурзанный мальчишечка. Тоненькие пальчики цепко впились в руку Марианны — не оторвать, а глаза... глаза словно душу насквозь прожгли.
«Мамочка моя любимая, наконец-то ты пришла, я так тебя ждал. Ты ведь заберёшь меня, ты за мной пришла, ты меня не оставишь?» - верезжал он, захлёбываясь слезами.
У Марианны из головы словно ветром выдуло все знания психологии, полученные в университете — и про детдомовский синдром, и про брошенных детей.
Её убеждали все в один голос, что ребёнок проблемный, что стоит на учёте у всех врачей, от терапевта до психоневролога, но она никого не слушала. В качестве последнего довода ей рассказали, что в семье биологических родителей ребёнка не просто били, но, издеваясь, тушили об него сигареты.
Лучше бы они этого не говорили.
Увидев шрамы на худющем тельце, Марианна задохнулась от жалости: «Никому не отдам. Вылечу. Любовь и ласка чудеса творят».
Иван только рукой махнул: «Смотри, Марьяша, тебе виднее».
Так в их семье появился Яшка.
4.
Поначалу всё казалось преодолимым и решаемым.
Зося росла послушной, проблем родителям не создавала. Нормальный ребёнок.
Яшку таскали по врачам и поили его невероятным количеством прописанных врачами таблеток. Медленно, даже слишком медленно, сказывались лечение, забота, любовь. Наверное, Марианне надо было быть с Яшкой строже. Но она не могла ничего поделать — жалость забивала все остальные чувства, лишала разума. Маленький паршивец понимал всё и вил из неё верёвки, хотя и любил её всем своим одичавшим израненным сердцем.
Побаивался Яшка только отца. Любил, но побаивался. Тот мог и прикрикнуть строго, и наказать, оставить, например, без мультиков, без мороженого. Мог, конечно, и в угол поставить, даже шлёпнуть, слегка, для острастки.
Наверное, они бы вдвоём с мужем всё-таки справились с тяжёлой Яшкиной наследственностью, если бы всё шло так, как шло.
В год, когда Зося в школу пошла, Марианна как раз класс набирала, и записала дочку к себе. После недолгого раздумья записала сюда же и Яшку, хотя ему бы ещё год подрасти. Рассудила, что Зося будет Яшку в учёбе подтягивать, а сама она, Марианна, сможет весь процесс контролировать, защитить сможет, если что, и проблемы решать.
А проблем от Яшки было немерено — то побил кого-то, то разбил что-то, то урок сорвал, а то и украл.
Иван в воспитательном процессе доверял жене, как профессионалу, но иногда не узнавал свою Марьяшу.
Обычно уравновешенная, сдержанная, никогда не принимающая скоропалительных решений, она словно теряла голову, когда речь шла о её детях. При малейшем подозрении на опасность бросалась на выручку, при этом в любой ситуации своих оправдывала, а прочих обвиняла, не желая слышать никаких доводов рассудка.
Наказывать Яшку он старался в отсутствие Марианны, потому, что та сразу плакать начинала. Жаль, времени на воспитание у него оставалось совсем немного — заботиться пришлось о хлебе насущном, прежде всего.
Раскололась большая страна на множество независимых маленьких стран, в одной из которых остался их чудесный городок.
Независимость принесла с собой политические проблемы, вооружённые конфликты, не стало воды, света, газа, работы не стало, следовательно, и зарплаты тоже не стало.
Первыми стали уезжать евреи, за ними немцы — всех их принимала и помогала устроиться историческая их родина. Понемногу стали уезжать крымские татары. Стали паковать багаж и русские - те, у кого было, на что ехать, и те, кому было, куда ехать.
Дольше всех держались энтузиасты, верившие в то, что великий и могучий комбинат поможет им пережить лихолетье, ведь он для России так важен и нужен, не может быть, чтобы их сдали так запросто. Так и не дождавшись привета из России, несмелым гусиным косяком потянулись на север и они, поняв, что никому не нужны ни с комбинатом, ни без него, а надеяться могут только на себя.
Марианну Ефимовну с семьёй готовы были принять родственники, но ехать из благоустроенной городской квартиры в сельскую местность в таком же осколке независимости, хотя и более русскоязычном осколке, не хотелось.
Муж крутился, как мог, хватался за любую работу, обеспечивал своим любимым сносную жизнь, но однажды не выдержал: «Марьяша, поеду я в Россию. Работать буду, вам посылать, может быть, зацепиться удастся где-нибудь. Готовься — при малейшей возможности вас перевезу. А то досидимся здесь».
5.
Пришлось Марианне с детьми затянуть пояса. Деньги от мужа приходили нерегулярно, не всегда оказия выпадала, зарплату в школе могли вовсе не выдать, а могли выдать продуктами — маслом, картошкой. Зато на прилавках, как в издёвку, изобилие полное, никакого дефицита.
Были однажды на рынке, и углядел глазастый Яшка сосиски на прилавке.
«Внимание», - разнёсся над толпой его звонкий голосок. - «Внимание, сосиски!.Не проходим мимо, покупаем!»
А у неё денег едва на хлеб, с трудом удалось оттащить от прилавка бедного Яшку, не понимающего, как можно пройти мимо такого вкусного дефицита.
Все так жили тогда, вроде и жаловаться не приходится. Только мучило её чувство вины перед детьми — взять взяли, а прокормить не можем. На мужа обижалась, раздражалась, хотя что он мог поделать — крутился, как мог.
Поначалу даже приезжал, но редко. Слишком опасными были поездки, да и дороговато обходились. Всё чаще думалось о том, что надо вместе быть, почти готова была уехать.
Наверное, так и уехали бы, если бы не пригласили её на беседу в отдел образования.
«Стать директором школы?» - у неё от неожиданности даже голос сел.
На должности директоров школ, как правило, назначают преподавателей-предметников, из старших классов. Директор из начальной школы — это не практиковалось никогда раньше. Видно, выбирать не приходится, дефицит кадров — разъехались русскоязычные учителя по белу свету, а школа-то русская.
«Подумайте, Марианна Ефимовна, над нашим предложением. Образование у Вас — университетское, диплом российский, анкета прекрасная, рекомендации солидные, коллектив поддерживает», - говорили ей, и она слушала, кивала, обещала подумать, хотя решение приняла сразу.
Думаете, отказалась? Может быть, лучше было бы отказаться, но она согласилась. Шанс такой раз в жизни выпадает, о таком карьерном росте она и не мечтала никогда. Здесь всё вместе сошлось — и гордость, и уверенность в том, что справится, и желание работать, и мысли о собственных детях.
Понимала, что это совсем другой уровень ответственности. Но ведь и возможности совсем другие. Понимала, что новое назначение изменит её жизнь, но вряд ли предполагала, до какой степени.
6.
Новая жизнь ошеломила её, она ощущала себя Золушкой, попавшей на бал. Марианна Ефимовна в этой новой жизни решала множество деловых вопросов, общаясь на равных с людьми, которых раньше знала лишь по фамилиям и видела издалека — в президиумах, на трибунах. Общение предполагало не только совещания, заседания, но и командировки, совместные поездки, банкеты. Она была на виду, и то, как она выглядела, ей уже не нравилось.
«Положение обязывает», - сказала она себе и занялась своим внешним видом.
Суровая диета, косметолог, парикмахер — уже через год трудно было узнать в эффектной, стройной, моложавой блондинке когда-то полноватую, простоватую, рассудительную Марианну Ефимовну. Новый имидж требовал затрат, а денег не хватало. Марианна работала на две зарплаты — директора и учителя — но это были совсем смешные деньги, которые ещё и выплачивались нерегулярно. О законных дополнительных способах получения доходов на новой должности она пока не очень хорошо знала, а о незаконных даже думать не желала — не так была воспитана, да и побаивалась.
Она звонила мужу, тот настаивал на переезде. Уезжать ей категорически расхотелось, по телефону вопрос не решался, она полетела к мужу сама.
Самолётом полетела, а чувство было такое, словно на крыльях. Любви? Ну, что же, может, и любви. Соскучилась по мужу ужасно — и душой, и телом соскучилась. Всё представляла, как и что будет.
Вот выходит она из самолёта, а Иван её встречает, соскучился тоже, ждёт-не дождётся.
Увидит её, скажет восхищённо: «Марьяша моя, какая же ты красавица стала».
Ну, не скажет, но подумает обязательно. Это же правда — она и помолодела, и похорошела. Представила, как обнимет её своими сильными ручищами, и косточки все застонут от счастья.
Потом настанет ночь, их ночь, такая ночь, что только при мысли о ней жарким стыдливым румянцем полыхнули щёки, словно у девицы юной.
А уж наутро она сможет уговорить его вернуться обратно, в их городок, хотя бы на время, пока поставят детей на ноги.
Она расскажет ему, как трудно ей одной с детьми, как не хватает им его. Зося-то девочка, с ней проще, хотя возраст тоже сказывается. А вот Яшка совсем от рук отбился, вечно вляпается во что-нибудь. Она женщина, не очень-то Яшка с ней делится своими «мужскими» делами.
Недавно так довёл взрослых мужиков, что заперли они его в подвале, едва удалось отыскать. Вызволила глубокой ночью, и неизвестно, чем бы всё закончилось, не будь она директором. Разговор их она услышала — отпусти пацана, мать его это, директор школы она. Мужики из местной крутизны, могли бы и башку мальчишке открутить. А что именно вытворил, ни они, ни сам Яшка так и не сказали. Был бы отец рядом, такого бы не случилось.
Уезжать им сейчас никак нельзя, ведь новая должность позволит не только сделать детям успешные аттестаты - это она бы и, будучи учителем, смогла. А вот, директорствуя, она обеспечит им высшее образование. Зосе, конечно, высшее, институт, а Яшке, тому хотя бы техникум поможет закончить. Затем можно будет спокойно в Россию переезжать.
Ради детей — это основное, да. Но и ради неё, любимой, тоже. Разве не заслужила она от него за столько лет любви и верности, хоть каких-то уступок. Было время, когда она жила им, его интересами, его работой. Пусть теперь он поживёт ею — это ведь такая малая жертва.
Конечно, с работой проблемы, но комбинат сейчас работает, хоть и не на полную неделю, и заработки маленькие совсем. Но ничего, можно что-то придумать. Устроить его на комбинат она сможет — с такими-то связями!
Да и на её должности, знающие люди подсказали, много существует способов получать дополнительные доходы, вполне законные.
Размечталась, всё по полочкам разложила на несколько лет вперёд.
Не ошиблась - ахнул Иван при встрече, только не от восторга, а от растерянности.
Ожидал он увидеть свою пухленькую и уютную Марьяшу, селянку-хуторянку, а встретил совершенно чужую роковую блондинку, порывистую и ненасытную.
Африканских страстей ему только и не доставало для полного счастья. Ему бы выспаться, поесть как следует, да отдохнуть — предел мечтаний. На нескольких работах ведь пахал, уставал так, что едва до постели добирался. В голове одно — семью обеспечить, себя прокормить, и на будущее отложить.
Мечтал он о пирожках с котлетками, о домашнем тепле, а Марианна его ненаглядная на диете, фигуру бережёт, даже кофе пьёт без сахара. Надеялся, что вот-вот все вместе заживут, а она твердит о возвращении обратно.
Это же надо придумать — ни света, ни газа, ни тепла, ни работы, все уезжают, даже местные, а ей в голову втемяшилось такое. Видите ли, не для того она в своё время из деревни уехала, чтобы сейчас назад, в деревню вернуться. Да кто же о деревне говорит, может, удастся устроиться в городе, только вместе надо, всей семьёй вместе.
Не получилось у них разговора. Ссора получилась.
Он решительно отказался возвращаться под крылышко жены-начальницы, а она упёрлась - не желаю «наступать на горло своей песне», отказываться от блестящих перспектив.
Расстались, ничего не решив, обиженные друг на друга и разочарованные.
7.
По возвращении собрала подружек Марианна Ефимовна, угостить привезёнными вкусностями и поговорить.
Делится Марианна с подружками впечатлениями от поездки, плачет-жалуется на мужа, а те и рады стараться — в оба уха напевают свои мнения и выводы.
«Как это он не воспылал? Он ведь здоровый, нормальный мужик. Если он тебя не хочет — дела плохи, значит, подружку там себе завёл».
«Тратиться велел поменьше? Точно, другая хозяйка у денег появилась».
«Ишь, какой! Не нравится ему, что жена на виду, что выше его по положению будет. Эгоист».
«И о детях не думает. Мужики все такие — им дети нужны только чтобы жену к дому привязать».
«Бросай ты его, изменщика, пока не поздно. Такая женщина, как ты, одна не останется. Чем так жить, лучше любовника завести. Жизнь-то проходит, много ли женского счастья ещё нам осталось».
Слушает подружек Марианна Ефимовна, головой кивает, забыла, что «чужую беду руками разведу». Да и что могут насоветовать женщины, у которых свои судьбы женские не сложились, пусть не у всех, но у многих.
Одну муж ещё молодой бросил с двумя детьми. Растила детей, выросли не слишком благополучными, ни личной жизни сейчас, ни помощи.
Другая всю жизнь измены мужа терпела, прощала, а всё равно бросил, к другой ушёл. Теперь сама загуляла с горя, и утверждает, что довольна жизнью.
У третьей и вовсе никогда мужа не было.
Да мало ли что у кого. Те, у кого всё вроде благополучно, отмалчиваются благоразумно, чтобы не сглазить.
Была бы рядом мудрая мамонька, сказала бы ей: «Выбрось, девка, дурь из головы. Не может мужчина семью сохранить — его долг прокормить и защитить, а сохранить семью — дело женское. Нечего, девка, хвостом крутить. Сколько лет вы вместе, двое детей у вас, да ведь не просто детей, а приёмных. Работает мужик, не гуляет, не пропивает заработки, а всё на семью. Собирайся-ка, да к мужу езжай с детьми, потеряешь счастье своё, пробросаешься».
Сказала бы так мамонька, глядишь, и одумалась Марианна, да только не было уже мамоньки, некому было приструнить и научить. Подружки зато были, каждая со своим умным советом, да гордость обиженная, тот ещё советчик.
Разошлись подружки, одна осталась — детей заранее предусмотрительно выпроводили, чтобы не слушали взрослых разговоров. Тишина в доме, а в голове сумбур, мысли чехарду затеяли.
При мысли о любовнике брезгливо дёрнулась — не для неё это, не сможет она гулять, да и детей постыдится. Вот если бы замуж... и вздрогнула в испуге — неужели готова к разводу?
А дети как же? Вот и Яшка примчался, лёгок на помине: «Ма-а-а! Совсем обо мне забыла, как про неродного. Я уже гулять устал, есть хочу».
«Да что ты, Яшка, самые вы с Зосей у меня родные. Садись, ужин на столе, сейчас и Зося придёт», - захлопотала Марианна, мысли от себя отгоняя.
8.
Марианна вновь окунулась в свою высокопоставленную тусовку — собрания, поездки, мероприятия. Появляться на таких мероприятиях одной было почти неприлично, тем более в условиях Средней Азии. Женщину должен сопровождать представитель сильного пола — не обязательно муж, допускался даже любовник. Ну, пусть даже не сопровождать, но иметься в наличии, хотя бы дома дожидаться, а не где-то там, в далёком далеке, ведь одинокая женщина, тем более интересная, привлекает нездоровое внимание и вносит беспокойство в ряды окружения. Появляется много желающих занять вакантное место.
Тут, как на грех, весна настала, организм, проснувшийся от зимней спячки, заклокотал вулканом страстей, требуя внимания, обожания. Словно торопилась Марианна Ефимовна в последние, уходящие женские годочки, наверстать всё, что упустила в скромной и спокойной молодости. Заодно мужу доказать — такими, как она, не разбрасываются.
На ловца и зверь бежит. То ли судьба подслушала, то ли подружки постарались — воздыхатель появился, моложавый, интересный, говорливый, с полным набором манер и фраз провинциального сердцееда: «Ах, какая женщина, и не моя», «Я мечтал о нашей встрече всю жизнь», «Целую ваши ручки, целую ваши ножки, немею от восторга», «О, Марианна, моя Марианна», и прочее.
Неплохо танцует, немного поёт, читает стихи, к тому же русский и холостой. Не то, чтобы совсем холостой - разведён, и дети имеются. Но влюбился по самые уши, настолько, что хоть завтра готов жениться.
Игорь Силин, или просто Гарри, для своих Гарик, так звали её нового кавалера, воплощал в себе всё то, что она так искала, но не находила в первом муже, всё, чего ей так хотелось сейчас. Марианна была счастлива.
Неискушённая хитростями обольщения, не имеющая достаточного жизненного опыта общения с ловеласами, по причине всегдашней скромности, Марианна не замечала лысеющих висков, пошлости и истёртости ужимок своего поклонника.
Даже ушедшая от него с двумя детьми жена, не выдержавшая его пьянок и гулянок, казалась Марианне виновной в том, что не оценила такую тонкую поэтическую натуру и своими бесконечными придирками довела человека до хронического алкоголизма, до того, что стоял бедняга на учёте у нарколога с белой горячкой.
Как-то само собой подразумевалось, что Марианна сможет всё исправить и зашагают они теперь по жизни рука об руку, воспитывая в любви и согласии двух Марианниных приёмных детей.
С какой стати она так решила, осталось необъяснимой загадкой даже для самой Марианны Ефимовны. Сам Гарри ничего ей не обещал, ничего от неё не скрывал. Когда-то избалованный женским вниманием, он не потерял самоуверенности и сейчас, и вполне был собой доволен, несмотря на отсутствие работы и каких-либо перспектив. Сам себя он вполне устраивал и меняться не собирался.
Словом, «обмануть меня не трудно, я сам обманываться рад» - это про Марианну.
Развели их с Иваном Фоминым очень быстро, по обоюдному соглашению сторон. Разумеется, не без помощи влиятельных знакомых.
Марианне как-то в голову не приходило, что Иван займётся разделом имущества. Он и сам поначалу думал оставить и квартиру, и всё нажитое Марианне с детьми. Но, узнав, что она сразу после развода собралась снова замуж, передумал. Действительно, одно дело — обеспечить свою семью, пусть бывшую, пусть обидевшую его, и совсем другое — подарить всё какому-то неведомому дяде. Раз этот дядя оказался настолько лучше его, то пусть он теперь и обеспечивает благополучное существование новой семьи.
Прекрасную четырёхкомнатную квартиру в одном из лучших домов в городе пришлось разменять. Марианна Ефимовна с детьми перебралась в неплохую, но всего лишь двухкомнатную квартиру в доме попроще. Зося и Яшка разом лишились своих отдельных комнат. В новой квартире одну комнату заняли под спальню счастливые молодожёны, а во второй образовалось что-то среднее между залом, детской и местом семейного времяпровождения. Как и следовало ожидать, уже одно это вызвало у Зоси с Яшкой недовольство, но вот их-то мнения никто и не спросил. А надо было бы? Надо ли, не надо ли, но не спросили.
То, что началось после этого, любви к новому члену семьи не добавило.
9.
Первый урок совместного проживания в новом, счастливом, браке, Марианна Ефимовна получила в день регистрации брака, в кафе, где отмечали событие, в присутствии приглашённых гостей. Ей удалось замять конфликт — сказался многолетний педагогический стаж. Вечер прошёл почти нормально, синяк на скуле, проявившийся наутро, удалось удачно загримировать.
Принесённые молодожёном наутро многочисленные извинения были приняты, Гарик был прощён. Действительно, не бежать же разводиться назавтра после регистрации, народ смешить. Ну, выпил человек, переволновался, бывает всякое. Терпение, смирение, любовь, и всё изменится, всё будет хорошо.
Вот только не учла Марианна того, что белая горячка не лечится ни любовью, ни терпением, ни, тем более, смирением.
Со временем она очень здорово научилась маскировать последствия рукоприкладства, потому что безобразные сцены стали повторяться регулярно, пить второй муж продолжал, как и прежде, а пить теперь было на что.
Скрыть происходящее от детей было невозможно, тем более Гарик попытался и их поучить уму-разуму. Попытался, но получил от Яшки такой отпор, что зарёкся раз и навсегда практиковать свои уроки на детях, даже в периоды приступов своей белой горячки.
Яшка попробовал бесстрашно броситься и на защиту своей любимой мамочки, но неожиданно встретил сопротивление самой Марианны. Всеми силами стараясь оградить детей от происходящего и не допустить внутрисемейного конфликта, Марианна заставила Яшку клятвенно пообещать не вмешиваться. Яшка пообещал, затих на время, но не успокоился.
Наедине с сестрой, когда он был уверен, что их никто не видит и не слышит, Яшка представлял ей, как бы расправился с «этим». Размахивал руками, словно месил воздух яростными ударами добела сжатых кулачков, пена пузырилась в уголках сжатых губ.
Ненависть стальной пружиной всё туже сворачивалась в самой глубине его с детства покалеченной души, готовая распрямиться и ударить в любой момент, неожиданно и страшно.
Зося вздыхала, пыталась его успокоить, жалела маму, но кивала понимающе, соглашаясь. Гарри ей определёно не нравился.
Дни тянулись бесконечной и беспросветной чередой. Гарик ни на одной работе не задерживался, поэтому жили все за счёт Марианны. Марианна держалась изо всех сил, пытаясь сохранить внешнее благополучие, но не предпринимала никаких попыток что-то изменить. Надеялась на что? Утратила веру в себя? Боялась взглянуть правде в глаза? Жизнь катилась под откос, а она смотрела, словно оцепенев.
Марианна Ефимовна никогда не была любительницей выпить. Даже во время самых весёлых застолий она смеялась: «Мы пьём только для запаха, а дури у нас своей хватает».
Выпивать с Гариком она начала из самых благих побуждений — сначала, чтобы «втереться в доверие», потом «чтобы меньше ему досталось». К сожалению, она не первая и далеко не последняя женщина, вставшая на эту опасную дорожку, вместо того, чтобы просто развестись, бежать, подхватив детей, пока не поздно. Потом стало поздно.
Прогулы, нервные срывы — устала, приболела, давление...
Малыши из её начального класса сокрушались: «Наша учительница стала так часто болеть, уроки отменяют, или старшеклассники приходят вместо неё. Почему-то по понедельникам всегда болеет».
Шила в мешке не утаишь — догадки переросли в уверенность. Дисциплина в коллективе трещала по швам, в далёком прошлом остались амбициозные планы сделать школу лучшей в городе. Каким-то чудом всё не развалилось окончательно, да ещё при такой мизерной зарплате учительской, наверное, учитель это всё же не профессия, а диагноз. Кто-то злорадствовал, но большинство Марианну жалели, покрывали прогулы, выручали по мере сил — относились к ней хорошо, ведь была она хорошим человеком, ну, оступилась, ошиблась, так бывает.
Зося всё чаще ночевала у подружек, Яшка исчезал, бывал неизвестно где, неизвестно чем занимался.
В довершение ко всему у Марианны стали пропадать деньги, не свои — школьный фонд и зарплата учителей, которую традиционно выдавала директор лично. Деньги пропадали из закрытого сейфа, стоящего в закрытом кабинете. Кого только не подозревала, на Яшку вначале даже и не подумала, ведь из дома он не воровал.
Зато воровал у соседей, из школьных кабинетов, забирался в школьные мастерские, добрался и до её кабинета. В тяжёлые дни, проваливаясь в хмельное забытьё, Марианна Ефимовна прятала все ключи от школы у себя на груди. Юный воришка ухитрялся эту связку ключей незаметно изымать.
Затем шёл в школу и говорил сторожу: «Мама послала меня за документами», и его, конечно, пропускали. Так он попадал в кабинет, а уж там творил, что хотел.
Очнувшись однажды, чудом выбравшись из угарного сна и обнаружив пропажу ключей, она помчалась в школу и поймала его на месте преступления. Думала, прибьёт паршивца на месте, но тот заныл про то, как хотелось ему кушать, как требовали с него возврата долга, наплёл ещё чего-то. Словом, всё, как всегда — она чувствовала себя виноватой, плакала и объясняла, что украденное ей придётся возмещать из своего кармана, он клялся, что не знал и больше так не будет.
Она пыталась бороться с недугом — капельницы, врачи, но женский алкоголизм штука страшная, срывалась вновь и вновь, поводов сорваться хватало.
Давно уже не осталось ничего от роковой блондинки, хотя, надо отдать ей должное, она всегда была тщательно одета, аккуратно причёсана, даже улыбалась и шутила, скрывая тоскливый взгляд провалившихся глаз.
Год, всего год оставался Зосе и Яшке до окончания школы. О дальнейшей учёбе уже не мечтали.
«Получат дети аттестат, и мы все немедленно уезжаем», - решила она.
Заканчивалось лето, последнее лето перед началом последнего, выпускного учебного года.
«Ещё год, и закончится этот кошмар», - твердила она, как заклинание.
10.
Степан был их соседом по лестничной площадке. На жизнь он зарабатывал, как и многие, торговлей на рынке. Торговал игрушками и кое-какой аудио-видео-техникой со всем к ней прилагающимся. Успешно торговал, удалось даже скопить что-то на переезд в Россию.
Степан был отцом одиночкой, растил сына, Яшкиного ровесника. Яшка по-соседски с сыном дружил, иногда отсиживался у них во время семейных скандалов. Его жалели, подкармливали.
Степан с сыном уехали в самом начале лета, решили перебираться в Россию.
А в августе Яшка встретил Степана во дворе, обрадовался: «Здравствуйте, дядя Степан. Вы вернулись, решили не уезжать?»
«Нет, Яшка, вернулся только я, один, сын остался экзамены сдавать в техникум. Мы уже и за квартиру залог внесли. Я ненадолго — продам здесь квартиру, товар оставшийся пристрою, контейнер с вещами отправлю, и уеду, уже насовсем. Кстати, я тебе привет привёз от твоего другана. Сын тебе письмо написал, сувениры какие-то передал — зайди как-нибудь вечерком, забери пакет».
Яшка зашёл...
«Ты почему его убил?» - не мог понять следователь, как не мог понять и того, как тщедушный с виду заморыш убил, пусть и не богатырского сложения, но всё же взрослого и сильного мужчину.
Столовый нож пропорол сонную артерию с первого удара, словно бил профессионал, или человек, достаточно долго отрабатывавший именно такой удар. Неужели, действительно, отрабатывал? Но где и для чего? На кого был нацелен удар? Распрямилась ненавистная пружина и поразила первого попавшегося, ни в чём не повинного?
Яшка некоторое время смотрел на лежащего Степана равнодушно, затем перешагнул через труп, осторожно, стараясь не наступить в кровавую лужу, и стал спокойно обыскивать квартиру.
Денег оказалось довольно много, но всё-таки меньше, чем он рассчитывал найти. Распихав найденное по карманам, Яшка направился к выходу. Случайно зацепился взглядом за красивый пакет с большим мягким слонёнком, приготовленным для продажи, и прихватил его, заодно. Дверь аккуратно прикрыл, но не захлопнул, и спокойно вышел из подъезда, не заходя к себе домой.
Очаровательный пушистый слонёнок был тем же вечером подарен девочке, с которой Яшка встречался. Получив в благодарность поцелуй, Яшка предложил подружке продолжить вечер в весёлой компании общих друзей: «Гуляем! Я угощаю».
Два дня весёлая компания гуляла на душегубские деньги. Яшка ещё не раз и не два заглядывал в квартиру соседа, радуясь, что труп до сих пор не обнаружили и удивляясь, почему никто не замечает тяжёлого запаха из квартиры и огромного количества мух. Ему удалось отыскать ещё сколько-то денег, он также решил прихватить игрушки, диски, плёнки, кое что из аудио-видео-техники, резонно рассудив, что всё это можно будет со временем продать или подарить.
Всё украденное он складывал в платяной шкаф матери, не опасаясь, что вещи будут обнаружены — Марианна Ефимовна с Гариком пребывали в глубоком недельном забытьи.
Нагулявшись в городе, приятели и приятельницы решили продолжить веселье на природе, загрузились в заказанные такси и отбыли в зону отдыха - купаться, загорать, жарить шашлыки, в общем, наслаждаться жизнью. Откуда у Яшки деньги, никто не поинтересовался, никого это не удивило.
Там, на пляже, Яшку и арестовали, после того, как случайно заехавший к Степану знакомый обнаружил труп и вызвал милицию. Милиционеры, как водится, сначала арестовали самого заявителя и стали выбивать из него признание в убийстве. Ничего не добившись от несчастного, занялись расследованием и, конечно, сразу же вышли на Яшку, виновность которого подтвердил проведёный у Марианны обыск.
Яшку поместили в следственный изолятор, дома он больше не появился.
11.
Город гудел. Ещё бы - такие новости, и люди все известные. В школу потянулись встревоженные родители с заявлениями — накануне нового учебного года торопились перевести своих детей в другие школы.
Отдел образования срочно искал новую кандидатуру на должность директора школы. Марианне Ефимовне дали возможность уйти по собственному желанию — пожалели, да и скандал был никому не нужен.
Марианна держалась из последних сил, но иногда срывалась и пропадала куда-то на несколько дней.
Яшка писал из изолятора: «Мамочка, ты не бросай меня. Меня ведь уже один раз бросили. Ты ведь меня не предашь?» Как всегда, он знал, как и что сказать.
Следствие было недолгим. Да и что там было расследовать, если юный убийца ничего не скрывал, признался сразу, рассказывал всё в деталях и даже с видимым удовольствием.
«Почему ты убил его?» - не мог понять следователь.
Яшка вдруг выдал: «Он стал приставать ко мне, домогаться».
«Что ж так — столько лет не приставал, и вдруг пристал?»
Яшка лишь плечами пожал в ответ.
Ах, какая красивая версия, как ухватился за неё адвокат — ведь Яшка, получается, почти герой. Если бы не было грабежа, да последующего кутежа...
Последняя надежда была на психиатрическую экспертизу, но признали его нормальным и отдающим отчёт в совершённых действиях.
Когда проходил суд, зал заседаний забивался до отказа — школа совсем рядом, как тут усидеть, сбегали с уроков ученики, чтобы присутствовать.
Яшка входил с гордо поднятой головой, поглядывал на всех свысока. В лице ни тени раскаяния, ни капли сожаления, словно ничего страшного не произошло.
Марианна Ефимовна всё происходившее воспринимала словно сквозь тошнотворную пелену с периодическими вспышками просветления. Зося боялась оставить мать даже на минуту, сидела рядом, держа за руку.
Марианна Ефимовна сидела с каменным лицом, но в душе царил ужас. Она смотрела на Яшку — бравировал он перед приятелями или и впрямь не понимал, что натворил?
Как из замурзанного покрытого шрамами пацанёнка мог вырасти этот мёртвоглазый монстр, ведь она любила его, всегда защищала, не обижала. Ну, вороватый был, может быть, наследственное, но убить так хладнокровно и жестоко?!
Она судорожно вздыхала и крепче сжимала Зосину руку, смотрела на дочь и ей легче было уходить от неясных мыслей, царапающих мозг изнутри — насколько велика её вина, могла ли она уберечь, предотвратить? Где ошиблась? Неужели, когда захотела пожить для себя? Она же просто хотела немножко счастья, женского, личного.
Наконец, зачитали приговор — восемь лет колонии, и каждодневный кошмар закончился.
Тем временем и учебный год подошёл к концу. Зося получила вполне успешный аттестат — коллеги помогли.
Не теряя ни дня, Марианна Ефимовна с семьёй уехали, как только продали квартиру. С семьёй — это сама Марианна, Зося и Гарик, конечно, потому что «мы в ответе...», ну, и так далее.
Увидеться с Яшкой перед отъездом не удалось, не разрешили, какие-то там оказались препятствия по закону. Но это и к лучшему, наверное. Увидев Яшку, Марианна могла сорваться, и тогда прости-прощай все деньги — и за квартиру, и прочие, а не то и совсем бы решила не ехать, осталась караулить сидельца, с неё станется.
Яшку навестила, как только стало можно, доверенная приятельница Марианны — ей Марианна оставила и деньги, и все документы.
Приятельница приехала со свидания расстроенная: «Не выживет Яшка в колонии со своим характером, без мамочкиной защиты, прибьют его там. Весь забитый, рука сломана, отощал совсем».
Однако, как оказалось, ошиблась. Навестив Яшку через полгода, она его не узнала — посвежел, держался уверенно, был весел и вполне доволен — освоился, значит.
12.
Марианна с семьёй вернулись в ту самую сельскую местность, откуда она когда-то уехала за счастьем. Она уже не говорила, что не хочет жить в селе. Ей именно хотелось тишины и покоя. Поселились они в опустевшем родительском доме.
Прошло несколько лет.
Зося встретила отличного парня, вышла замуж. Муж её очень похож на её отца, Ивана Фомина, с которым она, кстати, поддерживает самые близкие отношения — немногословный, обстоятельный и надёжный.
Гарик, Игорь Силин, прожил на новом месте недолго. Похоронив его, Марианна почти постоянно стала жить у Зоси.
Освободившись раньше, по амнистии, сюда же приехал и Яшка. Встречен он был с радостью и надеждой, окружён заботой и любовью, но жизнь на свободе словно тяготила его. Он смотрел на всех и на всё растерянно и непонимающе, словно прибыл с другой планеты. Да так оно, по сути, и было. Приспособиться к новой жизни он не смог, очень скоро опять натворил что-то и вернулся туда же, откуда прибыл, на планету «зона», за решётку, так и не сняв тяжкого камня с души по прежнему горячо любимой им матери.
Прошло ещё сколько-то лет. Марианна Ефимовна тяжело заболела, стало ясно, что Яшку она уже не дождётся.
Марианна часто сидела с отрешённым видом, думала о прошлом, о том, как могла бы сложиться жизнь, если бы не развалилась страна, если бы не совершила она той серьёзной ошибки, захотев хоть капельки счастья лично для себя. Вопросы, вопросы, на которые не было и не могло быть ответов, ведь жизнь складывается так, как складывается, и нет у неё сослагательного наклонения.
И всё же судьба улыбнулась ей на прощание.
Зося родила очаровательную малышку, и целый год, свой последний год, счастливая Марианна нарадоваться не могла на свою внучку.
Это может показаться невероятным, но девчушка родилась очень похожей на Марианну, родную свою неродную бабушку.
Все события и персонажи вымышлены.
Любые совпадения случайны.