На вечную память

Владимир Пастернак
            

                Танкистам Великой Отечественной посвящается

      Эту историю я услышал от сослуживца моего отца, последний год войны они были в одном экипаже.  Мама послала телеграмму с коротким текстом «Борис умер. Похороны послезавтра»

      Когда мы открыли дверь, он прямо с порога спросил: «Как же так? Сорок пять лет?!

      После поминок мы сидели на кухне и смотрели фотографии. Я, брат, плачущая мама и он, даже не вспомню сейчас его имени. Изрядно захмелевший товарищ отца листал альбом и рассказывал какие-то эпизоды их совместной военной жизни. Мама тихонько плакала, вытирая слезы полотенцем, а мы с братом с интересом слушали гостя. Он перевернул страницу и долго смотрел на две, расположенные рядом фотографии.
 
- Эту сделал в конце войны наш дивизионный фотограф для фотовыставки «Лучшие механики-водители», - сказал гость. - Тут Борис с орденом «Славы» за Балатон, а ведь мог быть с двумя, как я. Только его вместо награждения чуть не расстреляли. Он вам никогда не рассказывал? Хотите расскажу? А заодно и про то, как ваш батя учил быков разворачиваться на одном месте, как танк.

      Водителем Борис был феноменальным, не будь он асом в своем деле, сгорели бы мы еще во время Ясско-Кишиневской. Мы тогда две «Пантеры» уничтожили, всех представили к наградам, отца вашего - к ордену «Славы», только потом вычеркнули из списка, а могли и вовсе расстрелять.

      Мы стояли на границе с Румынией и ждали наступления. От танков приказали далеко не отлучаться. Сидит ваш батя на орудии и держит  зеркало, а командир – напротив, бреется. Птички щебечут, солнышко, красота одним словом. Выстрела мы не слышали, только видим, зеркало Борис уронил и командир наш с орудия свалился, шея у него пробита, а у батьки вашего тоже кровь капает, его пуля по касательной чиркнула, только кожу сорвала. Снайпер румынский стрелял, хотел обоих одной пулей укокошить. Наводчик наш кричит: «Я видел вспышку, откуда стреляли.  Видите водокачку на краю села?»

      Мы башню развернули и по водокачке этой бахнули разрывным, только щепки полетели. Подъезжает командир батальона с замполитом на мотоцикле и орут: «Кто стрелял, вашу мать?!!»  Отец ваш, как старший по званию, докладывает, что командир тяжело ранен, а сам ладонь прижимает к шее. «Ты что тоже ранен? – спрашивает комбат, - прыгай в коляску, мы тебя к санитарам отвезем».

      «Не нужно, товарищ майор, у меня легкая царапина, мы ее сами перевяжем, у нас и зеленка имеется, разрешите только командира в санбат отвезти», - говорит Борис.
А те в один голос ему: «Ты что спятил,  сержант,  наступление может начаться в любую минуту, а до санбата 6 километров отсюда».

«А я напрямую, через лесочек вон тот, - говорит Борис,- за полчаса туда и обратно управлюсь».  «Отставить! - орет комбат. - Несите его в крайнюю хату, там санитарки окажут первую помощь и свяжутся с санбатом,  за ним машину пришлют».
Сказали и уехали, а батя ваш говорит: «Он и полчаса не проживет без операции, а мы за 15 минут через лесок до санбата доедем...»

      Положили командира на броню и рванули в сторону лесочка... Кто же знал про румынских зенитчиков? Влетаем на полном газу, а там с краю зенитка с опущенным стволом для прямой наводки против танков стоит, а рядом, в укрытии расчет дремлет... Борис, не сбавляя хода, прямиком на орудие наезжает, разворачивается на нем и давит расчет...Десяти минут не прошло, вернулись мы, сдали лейтенанта нашего санитарам и встали на свое место, будто никуда не отлучались.

      Снова комбат с замполитом подлетают,  майор на ходу кобуру расстегивает, достает ТТ и стреляет в вашего батю...Только мажет, его замполит  за руку схватил и пули в землю пошли. «Да я тебя немедленно арестую, под трибунал пойдешь за дезертирство», - орет комбат, а замполит его успокаивает и говорит: «Товарищ  майор, у нас и так механиков-водителей не хватает, а вы самого лучшего только что  чуть не убили! Вы же сами его за Ясско-Кишиневскую к ордену «Славы» представили.  С минуты на минуту наступление начнется, мы кого за рычаги посадим? После разберемся, если нужно и под трибунал отдадим, а сейчас пусть кровью своей докажет, что не струсил и не сбежал, а хотел командира своего спасти. Вот, сам пусть теперь танком командует, нет у нас замены».

      Майор успокоился и спрашивает: « А что это у вас в гусеницах френч торчит?»  Тут, ваш батя и про зенитки, и про орудие, раздавленное вместе с расчетом докладывает. «Какие же они дезертиры, товарищ  майор? - говорит  замполит.
– Выходит они разведку боем провели, так бы нас, как куропаток, прямой наводкой постреляли. Нужно немедленно доложить в дивизию, чтобы по лесочку, как следует, поработали. Надо же, еще вчера разведка докладывала, что все чисто, а они ночью  батарею протащили. Под самым носом, да еще с фланга!»

      Через час началось наступление, в ходе которого  мы уничтожили самоходку  и кучу фрицев. Нас снова к наградам, а его... Слава Богу, хоть не расстреляли, замполит спас, уж не знаю, как он комбата уговорил. А ведь вполне могли расстрелять, если бы делу дали ход, в общем, замял он этот случай, но отправил на две недели на исправительные работы. Местные крестьяне попросили помощь, а за это обещали подкинуть свежих овощей. Борис на быках землю пахал, возил навоз и воду, пока дивизия ожидала пополнения и ремонтировалась перед новым наступлением.

      Мы его навестили разок. Подъехали на попутке к хутору, слышим крики  и бычий рев стоит такой, что хоть уши затыкай. Глядим, он левого быка вожжами придерживает и орет, чтобы стоял на месте, а правого кнутом наяривает. Увидел нас, обрадовался, соскочил с воза и к нам, а по дороге объясняет: «Я хотел, чтобы они, как танк, на месте разворачивались». Ох, и хохотали мы, веселый был ваш отец.

- А что было потом?

- Потом?
 
      Гость задумался и вытащил вторую фотографию, долго держал в руке, вглядываясь в желтый с обгоревшим уголком снимок.

- Эту фотографию Борис подарил Андрею, когда мы стояли под Будапештом. После того, как снайпер убил нашего прежнего командира, нам прислали нового. Андрей  закончил курсы командиров танка, в боях еще не был, с ним прибыл и новый наводчик, СашкА нашего контузило. В общем, пришло новое пополнение. Обмыли, как положено, новое назначение, помянули товарищей наших...

      Была у нас традиция – дарить фотографии перед боем, на вечную память. Вот, ваш отец и подписал эту фотку нашему новому лейтенанту. Жалко только, что память эта очень короткой оказалась.

      Через два месяца мы отражали наступление фашистской дивизии СС «Мертвая голова» под Будапештом. Танки шли по льду, ваш батя маневрировал между полыньями,  в которых тонула пехота и артиллерия. Выскочили на крутой берег и поползли наверх, до вершины оставалось не более ста метров и тут...
С противоположной стороны холма выполз «Королевский тигр» и сходу начал разворачивать пушку.  Командир орет наводчику: «Давай, давай!!! Наводи!!!...»  Да, только он, вечная ему память, совсем еще зеленый был. Вспышка, разрыв, горим...

      Снаряд под самую башню угодил. Не знаю, каким таким чудом я на снегу оказался в пяти метрах от горящего танка, ни ногой, ни рукой пошевелить не могу, комбинезон на мне горит. Смотрю, через нижний люк Борис вылазит и за ноги  командира  тащит, дальше ничего не помню, снаряды наши начали рваться.
 
      Когда мы с Борей в госпитале встретились, я узнал, что дальше было. Он  Андрея за ноги вытащил, тот еще жив был, только обгорел сильно, но отползти они не успели, боезапас взорвался и осколками их так нафаршировало, что лейтенант скончался на месте, а отца вашего и меня санитары подобрали. Когда нас выписали и мы вернулись в часть, замполит  вернул Боре эту фотографию, ее нашли в обгоревшей планшетке нашего лейтенанта.

      Товарищ отца бережно вытащил фотографию и прочитал на обороте:

«Будапешт. 20/XI – 44 г. НА ВЕЧНУЮ ПАМЯТЬ АНДРЕЮ ОТ БОРИСА»