Люди, наблюдавшие за этой сценой, стали подходить к Артёмке и благодарить за столь шикарный поступок. Он явно был не в своей тарелке, а мать никак не могла прийти в себя после случившегося. Володя Ковальчук радостно потрепал мальчика по голове, обнимая отца Артёмки.
Прекрасный парень! – воскликнул он, посматривая на Артёмку. – Боец! Его хоть сейчас посылай на задание! Вот интересно, каким он вырастет?
Дружище! Не тереби нам душу, я до сих пор в шоке! А если бы эти придурки полезли бы драться, а ещё хуже, стрелять? Мы же не знаем, было у них оружие, или нет, обычно такие, как они без чего-нибудь не ходят! – произнёс Мястковский старший, но сына тоже поздравил с победой над открытым и непримиримым врагом.
Все что-то, о чём-то говорили, только Артёмка продолжал как-то сторониться всех, пока праздник не переборол ту ситуацию. Люди продолжили веселиться, постепенно забывая о нём, что его явно радовало. Артёмка вообще не любил выпячиваться, и всегда вёл себя скромно, но с достоинством, никого не затрагивая, но и не давая зачинщикам спуска.
Вот таким непредсказуемым образом и начался новый тысяча девятьсот девяносто девятый год. Политика Кучмы как бы закачивала ситуацию в Крыму, умиротворяя граждан полуострова, но все всё прекрасно понимали, что так просто ничего не произойдёт. Понимать понимали, но и изменить тоже ничего не могли. Киевские власти пошли на хитрые шаги, разрешив крымским татарам заниматься самопроизвольным захватом земель для застройки жилья. Таким образом, власти решили, как бы разбавить основное, русскоязычное население, людьми из других областей Украины, особенно с западной её части. Они прекрасно понимали, что пока на полуострове основная масса людей русских, Киев с Крымом ничего сделать не сможет, поэтому и началось заселение полуострова теми людьми, которые явно будут поддерживать центральные власти Украины. Даже если проведут референдум по тому, или иному вопросу, то чтобы эти люди и добавили бы нужные проценты в копилку украинской демократии. Кучма был как бы и нашим и вашим, вёл мягкую политику, заигрывая и с Россией, и с западной Европой. Основная ставка властей была сделана на поддержку заокеанских партнёров, которые спали и видели себя со своими кораблями в Крыму, да и не только. Сдерживал их только русский фактор, который и мешал им осуществиться их планам. Американцы пробовали под разным предлогам причаливать в порт Севастополя, но простые граждане тут же выходили на митинги, и они были вынуждены уходить оттуда. Применить силу они так же боялись, понимая, что с ними произойдёт, если начнут активную часть своего плана.
В России тоже происходили события, которые говорили о слабости, и болезни некогда огромного и сильного государства. Собственные проблемы с Кавказом, и с террором, который организовывали арабские боевики вместе с кавказскими исламистами, под покровительством всё тех же американцев, не давали надежды крымчанам на скорую помощь России.
Обстановка накалялась, хоть и продолжалась вроде бы размеренная жизнь. Всё так же летом стали, хоть и не полностью, но заполняться курорты, так же люди зарабатывали себе на жизнь за счёт отдыхающих, но всё более открыто стали высказываться отдыхающие из западных частей Украины, что пора этих ватников ставить на место. Ватники – это значит русскоязычное население Крыма.
Многие не выдерживали таких разговоров, в итоге начались стычки между русскими и этими самыми пришлыми. Пока что их были единицы, но процесс назревал. В конце девяносто девятого года базу отдыха «Сувенир» всё-таки выкупил какой-то олигарх, и её закрыли. Володя остался без работы, как и все работники, обслуживающие базу. Ковальчук подался в Симферополь, а Володя остался дома. Он хоть и говорил, что здоров и готов пойти куда угодно на работу, но годы своё брали. Как ни как, но ему в этом году уже исполнилось шестьдесят пять лет, а в таком возрасте вряд ли где можно было пристроиться. Поэтому он остался в Ялте, подрабатывая, где получалось. Артёмка продолжал учиться, и в этом году он уже пошёл в восьмой класс, продолжая радовать своих родителей. Зарплаты Вали, да пенсии Володи с трудом хватало на жизнь, но они ещё умудрялись хоть что-то откладывать на чёрный день, понимая, что не за горами то время, когда необходимо будет оплачивать и учёбу сыну. Поэтому Володя днями и мотался по городу и его окрестностям, зарабатывая для семьи хоть какие-то деньги, которые они и откладывали до лучших времён.
Как бы то ни было, но они не унывали, радовались жизни, как могли и продолжали жить, как, собственно, и все граждане Крыма.
В свои тринадцать лет Артёмка выглядел почти, как и все его сверстники, правда, заметно вытянулся вверх, да тело стало наливаться мышцами, особенно руки. Он каждое утро делал зарядку, отжимался по полсотни раз, лёжа на полу, и постоянно качал пресс, садясь на стул, а ноги подставляя под диван, наклоняясь назад, а затем поднимаясь. Мать не могла налюбоваться своим сыном, а отец всё свободное время занимался с ним то разговорами, то что-то обсуждали, или куда ездили.
На Понизовку они ездить перестали, зато стали в выходные, или свободные минуты времени, выезжать на природу. Очень часто поднимались в горы к водопаду, или ездили в Гурзуф, даже в Судак и Феодосию. В Феодосии они посещали не только парки и магазины, но несколько раз ходили в галерею Айвазовского, любуясь творениями гениального, русского художника.
В конце этого столетия все ожидали конца света, ссылаясь на то, что компьютерная система не сработает в цифровом варианте, и начнётся глобальный кризис, который приведёт к концу света. Конечно же, никто этой чуши не верил, кроме тех, кто и говорил об этом. Но, как бы то ни было, дату эту ждали с нетерпением.
Встреча двухтысячного года была самой запоминающей, потому что все только и говорили о вступлении в новое тысячелетие. Новый миллениум. Все ждали чего-то такого необычного, фантастического. Хотелось позитивных перемен, как в обществе, так и в личной судьбе. Встречать новое тысячелетие удаётся далеко не каждому поколению людей. Происходящие события являются адским бульоном, в котором смешались различные интересы, амбиции, геополитика и общий бардак.
Именно в этот период жизни и происходят всевозможные катаклизмы, которые бросают целые страны и народы в водоворот непредсказуемых событий. Никто не знает своей судьбы, или судьбы своих близких, да и не надо этого делать, чтобы не отравлять жизнь другим людям.
Валюша никогда не забывала ту встречу со старушкой в сквере, и чем старше становился Артёмка, тем ей становилось страшней, видя, что творилось не только у них в Крыму, но и почти на всей территории бывшего Советского Союза. Уже мало находилось людей, которые искренне верили в добрые отношения между братьями, как называли русский и украинский народы. Она шкурой своей стала ощущать приближение беды, но пока ещё не могла всё это осознать воочию. С мужем она не делилась своими страхами, да и ни к чему всё это, так как знала, что именно он ей ответит. Она знала, что он скажет, не забивай себе голову всякой ерундой, что войны не будет, что перебесятся политики, на том и останутся. Куда, мол, Украина может деться от России, если всё повязано в один, сплошной узел. Всё это так, но страх никуда не девался, да и понятно это всё было, так как она мать, а не отец, у которого всегда было всё предельно ясно и понятно.
У Валюши были свои тревоги, а у Владимира свои, но они носили совсем другой характер, в корне отличающийся от тревог жены. Володя думал о том, чтобы сын вырос настоящим патриотом своего Отечества, и чтобы в нужный момент он смог ему помочь не словами, а делом. И это тоже было предельно ясно, так как он всегда оставался патриотом своей Родины, не Украины, а той, большой Родины, по которой скучал со страшной силой. Он отлично понимал, что добром вся эта бодяга не закончится, поэтому и пытался внедрить в разум сына то зерно, которое необходимо для бойца, не просто бойца, а бойца, за которым обязательно пойдут люди. А вот куда они все пойдут, он и считал это своим долгом указать ему на единственно правильный путь, чтобы не пришлось, потом жалеть о содеянном.
Пока родители думали о своём, Артёмка продолжал жить своей, подростковой жизнью. Играл в футбол, бегал на секцию кикбоксинга, выступал на соревнованиях, с которых привозил всегда или грамоты, или медали. С учёбой у него тоже спорилось, до шестого класса он всегда получал похвальные грамоты, а потом стал взрослеть, и на саму учёбу уже уделял меньше внимания, потому, как появились другие интересные занятия. На день рождения, ещё летом, когда ему исполнилось тринадцать лет, родители подарили ему компьютер, на котором он теперь проводил всё своё свободное время, иногда засиживаясь до полуночи. Во-первых, он натаскивал свой, уже довольно-таки неплохой, английский язык, выискивая всевозможные программы для самообучения. Во-вторых, он открыл свою страничку в одноклассниках, и у него появилось масса новых друзей, с которыми он делился и радостью и своими ещё детскими обидами.
Через несколько часов должен был наступить Новый год, новое тысячелетие, и Артёмка волновался этому событию. Волновался он из-за того, что сможет ли его компьютер изменить дату с одного тысячелетия в другое. Об этом говорили все СМИ, и естественно, об этом он и сам прожужжал все уши родителям, отчего они только посмеивались.
И вот он настал! На этот раз они решили Новый Год встретить в кругу семьи, а уж потом идти всем на праздник к городской ёлке. Пришёл к ним в гости и Володя Ковальчук с женой. Пришли они около десяти вечера, женщины застряли на кухне, а два Володи уселись на лоджии. Ковальчук принёс бутылку хорошего коньяка, и они вдвоём стали провожать старый год, разговаривая о житие-бытие, и естественно о проклятой политике. Около одиннадцати вечера все уселись в зале и дружно проводили старый год, высказывая надежды, что в новом тысячелетии всё-таки должно произойти что-то хорошее, что восстановит мир и гармонию среди всех людей на планете, иначе будет глобальная война.
Смотрели российский канал и узнали, что в России Президент передал всю полноту власти в руки своего премьер-министра.
Интересный пацан! – произнёс Ковальчук, рассматривая молодого, начинающего лысеть, с острыми глазками, человека, которого звали Путин.
Ну, вот! Слава Богу, что в России сменился президент, а то этот дегенерат достал всех! Не будь его, жили бы как прежде в одной стране, и не тянули бы одеяло каждый на себя! – недовольно добавил он.
Хрень это всё, Володя! – отозвался на это хозяин квартиры. – Не было бы его, был бы другой, и ты это прекрасно понимаешь! Откуда взялись все эти Кравчуки, Ельцины и прочие? От Горбачёва! Если бы этот ублюдок не затеял свою поганую перестройку, да не начал бы пересматривать союзный договор, то и жили бы мы, как ты выразился, также как и прежде! В нём всё зло того, что все мы сейчас пожинаем! А этот парень, я так думаю, должен всё поставить с головы на ноги! Ты посмотри какой у него взгляд! Будем надеяться, может и нам пофартит, а то я что-то не вижу никаких перспектив развития, кроме того, что в наглую разворовывают достояние нашей республики, а люди молчат, не понимая ни черта на свете!
Незаметно встретили Новый год, новое тысячелетие, посидели ещё с полчаса и стали собираться на ёлку. Артёмка вроде и не хотел сначала идти с родителями, но потом, послушав взрослых, также стал собираться на праздник.
За окном во всю уже взрывались фейерверки, через отрытую форточку доносились выстрелы салютов, а также музыка, которая лилась со всех сторон. Было такое ощущение, что даже горы доносили до них звуки музыки и пение сказочных птиц.
К ёлке они подошли минут через двадцать, весело общаясь между собой. С Артёмкой вместе увязались несколько мальчиков и девочек из их же подъезда. Увязалась с ними и соседка, подружка Вали, с которой они часто болтали вечерами, выйдя на лоджию, чтобы не мешать мужу, смотреть новости.
Не успели открыть бутылку шампанского, как подъехали на машинах подростки, и уже взрослые парни и девушки, которые стали оскорблять собравшихся людей, не обращая внимания на детей.
Ковальчук снова влез с ними в перепалку, на что несколько парней взяли биты и направились в их сторону. Люди, увидев это безобразие, стали кричать, а некоторые просто уводить детей от грех подальше. Именно эта суматоха людей и спасла компанию друзей Мястковских, да и их самих. Кроме их семьи, рядом были и соседские детки, за которых чета Мястковских как бы поручилась, поэтому Валя, схватив Володю за руку, потянула его в сторону дома. Володя тоже завёлся, и это обстоятельство точно до добра бы не довело, поэтому она и старалась увести всех оттуда.
Володя! – чуть не плача, произнесла Валя, пытаясь отвлечь его внимание от тех подвыпивших и наглых парней, но он стремился к другу, который тоже не хотел мириться с этим беспределом. – Пойдём домой, милый! Какой праздник, да они же головы поразбивают своими дубинами да арматурой! Посмотри на этих уродов! С нами же дети!
Последние слова возымели своё действие, и Володя, позвав друга, смачно выругавшись, направился вверх по склону холма в сторону своего района. Артёмка снова весь нахохлился, готовый броситься в бой, но его крепко держал за руку отец.
Праздник был напрочь испорчен. До самого сквера, который располагался недалеко от их дома, он постоянно бурчал и всё порывался вернуться. В сквере они и распили бутылку шампанского, а дети бегали вокруг небольшой ёлки, которая также стояла в сквере. Как бы то ни было, но через какое-то время компания Мястковских, позабыв неприятности у городской ёлки, снова стали улыбаться, и поздравлять друг друга с новым тысячелетием.
Каникулы пролетели быстро, и Артёмка вновь окунулся в учебный процесс, а родители продолжили изыскивать возможность заработать денег на будущую учёбу своего сыночка, которого они обожали и лелеяли. Надо отдать должное Артёмке, он не превратился в маменькиного сыночка, а всё больше и больше сам готовил себя к будущей жизни. Его никто не заставлял учить уроки, изучать иностранные языки, заниматься в спортивных секциях, тем более ходить в музыкальную школу. Всё это он делал с удовольствием, даже с каким-то воодушевлением и стремлением.
Как-то вяло и размеренно наступило лето, занятия закончились, и детвора отдалась своим забавам. Отдыхающие начали поступать на полуостров в конце мая, но того веселья, которое сопровождало каждое открытие курортного сезона, не было. Да и люди как-то тише стали общаться друг с другом.
Вечерами, тем более ночью, было не безопасно выходить на улицы, тем более прогуляться до моря, побродить по набережной, и вернуться домой. Можно было запросто нарваться на бритоголовых молодчиков, от которых можно было ожидать чего угодно. Могли избить, попинать ногами, или даже убить. Милиция не обращала на них внимания, и не влезала в их разборки, а пострадавшим советовала только одно, не блудить по ночам, а лучше сидеть дома, дешевле, мол, обойдётся.
Ситуация стала выходить из-под контроля, и это пугало, а также раздражало людей. Уже стали в открытую выказывать свою озабоченность, но власти Крыма не желали видеть всего этого безобразия. Складывалось впечатление, что всё это спланированная сверху акция, направленная на запугивание местного населения. Особенно эти молодчики нагло действовали на различные праздники.
Иногда Володя приходил домой чернее тучи, но едва Валюша подходила к нему, как он тут же её обнимал, и начинал говорить что-то приятное для неё. Он любил свою женщину, любил всем сердцем и душой, и не мыслил жизни без неё и своего замечательного сына.
Вот в этом замкнутом пространстве, в непонятно какой стране, проживал народ Крыма. Народ, который ненавидели оголтелые пройдохи, и бандиты с западной части Украины. Даже киевляне, и то как-то с пренебрежением относились в крымчанам, называя их как зря.
03.08.2016 год.
http://www.proza.ru/2016/08/09/823!