Глава 7. Европа не поможет
Игорь Михайлович уселся в кресло напротив телевизора. В руках его программа предстоящего семинара врачей-стоматологов и записная книжка: он составлял план работы на завтра. Неля, сидя на постели, лихорадочными движениями правила форму ногтей, используя то одну пилочку, то другую. По телевизору шла запись ток-шоу «Меняемся женами».
— Дурацкая передача, — сказал Игорь Михайлович, на минуту оторвавшись планирования работы.
— Не для этого смотрим, — буркнула Неля. — Почему ты мне не веришь? Из-за этого мы теряем драгоценное время!
— Ты могла ошибиться. И скорее всего это так. Пожалуй, пойду в свой номер.
— Нет сиди! Ты разве не видишь, что держусь из последних сил?
— Я вижу, ты делаешь маникюр. Если собралась бежать, то зачем маникюр?
— А затем, что искусала все ногти, дожидаясь тебя!
— Почему не позвонила?
— Могут засечь, и в момент вычислить, где находимся!
— Ты серьёзно?!
Неля кивнула и, отбросив пилочки, растянулась на постели. Руки заложила за голову, глаза пожирают экран. Минутная стрелка отсчитывала время новостей. И вот он час икс! Двое ведущих, многозначительно переглядываясь, приступили к новостям с экстренного сообщения.
— «Продолжаем сообщать подробности о происшедшем теракте в пригороде Одессы. Как мы уже сообщали, группа террористов пошла на захват спецгруза, перевозимого службой безопасности Украины. Террористы, создав аварийную обстановку на трассе, вынудили остановиться грузовую фуру. Несколько попутных и встречных автомобилей врезались в борт грузовика военного ведомства. Вспыхнул пожар. Пользуясь суматохой, террористы похитили часть чрезвычайно ценного спецгруза. Личности террористов оперативно установлены. Это — агенты российских спецслужб: матёрый кэгэбэшник, выдающий себя за врача-стоматолога, подручная российского олигарха, сколотившего состояние продажей секретных технологий бывшей советской страны, и двое местных пророссийских активистов...»
Крупным планом на экране появились фото Игоря Михайловича и Нели. Они переглянулись. У одного на лице застыла гримаса недоумения, у другой — разгорался пожар паники.
— Ну и влипли же мы с тобой! Это что получается, в скором времени нас упекут в застенки СБУ?! Не на месяц и не на два, а на годы?! Я считаю, следует незамедлительно обратиться в российское консульство, — сказал Игорь Михайлович.
— Тикать надо! — выпалила Неля. — Тикать срочно, немедленно.
Неля вскочила, трясущимися руками собрала ворох одежды.
— Куда бежать? В аэропорту, на поездах, на автомобиле — везде будешь пересекать пограничный кордон!
— В твоей сумке места не найдётся для моих вещей? Багажа у нас немного. Всё в одну сумку должно войти. План такой: собираемся немедленно, идём якобы на прогулку, а сами деру. Ах да, загримироваться не забыть! Что же сделать?.. Ха, элементарно! Тебя загримировать под женщину сложнее, чем меня под мужчину. Резонно?! Значит так, макияж смываю, стрижешь меня под ежик. Ещё бы фингал под глаз и губу раскровить, чтобы за пацана сошла. Сможешь вдарить мне по губе?
Игорь Михайлович выпучил глаза, сильные руки сгребли сзади волосы в кулак; симпатичная мордашка Нели оказалась напротив стены.
— Смотри, сейчас на стене будет твой барельеф, — сказал Игорь Михайлович другим тоном, словно звякнул клинок, выдернутый из ножен.
— Эй, поосторожней! Мне больно. Не вздумай всё лицо превращать в кровавое месиво, достаточно въехать по губе, чтобы она разбухла и воспалилась.
— Неужели веришь, что вдарю по лицу?
— Не можешь? Слабак! Я бы от души вдарила тебе, Патрону…
Дверь номера распахнулась. На пороге встали два офицера. Трое вооруженных бойцов в камуфляже заняли круговую оборону, взяв на мушку автомата «сладкую парочку», учинивших разборки.
— Именем закона великой Украины вы арестованы. Приказываю повернуться лицом к стене, руки поднять вверх и опереться ими о стену. Сделать полшага назад, ноги раздвинуть в стороны.
Игорь Михайлович и Неля движениями как в замедленном кино исполнили приказ. Один из бойцов приступил к обыску. Его руки в белых перчатках с ловкостью ощупали тело Игоря Михайловича, начав с плеч и спускаясь ботинкам. Разогнувшись обыскивающий боец раскрыл ладонь. На фоне белой перчатки поблескивала вороненая сталь пистолета.
— О, вооружен и очень опасен! — Офицеры заулыбались найденной улике.
— Это что настоящий пистолет? — спросила Неля. Боец передернул затвор, из патронника выскочила пуля. Взяв двумя пальцами за дуло, протянул пистолет на обозрение Неле. Она, замирая от ужаса, тронула двумя пальчиками рукоятку. И тут же отдернула.
— Холодный! — сказала она.
— Фокусники. Из патронника вылетает патрон, а не пуля. Впрочем,у вас что угодно может выскочить, — обмолвился Игорь Михайлович. Ни один мускул не дрогнул в его лице.
— Надругайченко, проверь пистолет на наличие отпечатков.
— Есть, командир! — Боец Надругайченко сунул пистолет в прозрачный пакет.
— У тебя красотка, есть оружие?
— У неё гранатомет! — с кривой усмешкой на побелевшем лице сказал Игорь Михайлович.
— Это мы сейчас проверим. Случаем не в задницу его затолкала, красотка?! Может приседать её заставить раз двести?
Руки обыскивающего бойца задержались на бедрах Нели. Боец крякнул от удовольствия:
— Сэр Надувайченко, тут у террористки целый комплекс залпового огня «Урагхан»!
— Проверим, — сказал командир, по-хозяйски похлопав Нелю по попе. — Итак, вы оба арестованы по причастности к террористическому акту на территории суверенной и великой Украины.
— Требую предоставить возможность связаться с российским консульством, — сказал Игорь Михайлович как можно твёрже.
— Как только признаетесь во всём, мы сами сообщим и в прессу и в консульство.
— Предъявите ордер на арест.
— Мы вас не арестовываем, но задерживаем для выяснения степени вины, или отсутствия таковой. А вообще, заклеить обоим рот! Упаковать по полной!
Два бойца подскочили к Игорю Михайловичу и Нели; вывернули руки назад; на запястьях защелкнули наручники. На головы пленников натянули черные матерчатые мешки. Офицер Надувайченко предупредил:
— Идём спокойно, ногами не топаем, движений резких не делаем.
— Командир, разрешите пристрелить российских диверсантов при попытке к бегству.
— Закон наш достаточно суров к террористам, диверсантам и прочим нелюдям. Мало им не покажется! Так что, разговоры отставить, действуем строго по инструкции.
У входа в гостиницу стоял микроавтобус с затемнёнными окнами. В него затолкнули пленённых. Офицеры сели на переднее сидение, бойцы заскочили в салон. Один из бойцов хлобыстнул прикладом по спине повязанного главврача. Сердце сжалось от страшной боли, вслед закипал яростью протест — Игорь Михайлович никогда не был объектом насилия.
— На колени! — гаркнул боец.
Главврач не пошевелился. Неля, прижавшись к Игорю Михайловичу, сказала:
— Как-нибудь в другой раз. Здесь и встать негде. Требуй попроще.
— Повторяйте: «Слава Украине!» — гаркнул боец.
Неля повторила. Игорь Михайлович промолчал.
— Надругайченко, отставить! — Приказ офицера заглушил рёв мотора.
Микроавтобус сорвался с места, за минуту набрав высокую скорость. Какое-то время ехали по ровному шоссе, ощущая телом ускорение машины. Потом пошла слегка разбитая дорога: салон потряхивало, словно колеса стали разных размеров. Потом и вовсе скакали через ямы и рытвины. Стальные кольца наручников впивались в руки, сдирая кожу. В ответ на умоляющую просьбу Нели и её трехкратное скандирование «Слава Украине» боец освободил по одной руке. Правая рука Игоря Михайловича и левая Нели оказались скованными одной парой наручников.
Наконец водитель сбавил газ; плавно выжатая педаль тормоза завершила движение спецмашины. Пленных прикладами автоматов вытолкали из салона. Длинные коридоры, по которым их вели с гладкими бетонными полами, представились лабиринтами гигантской тюрьмы, где таких как они — тысячи. Со скрежетом отворилась дверь; грубая рука бесцеремонно сорвала мешки с голов; с рук слетели наручники. Свобода, пусть относительная!
Пленники обвели взором новое жилище. Прямоугольная клетушка, размером метра четыре в длину и три в ширину. Пол бетонный; стены, потолок — из бетонных панелей. Зарешеченное окно у самого потолка льёт мутный свет, в полумраке которого прорисовывается одна кушетка и нечто похожее на биотуалет. Ни стола, ни стульев, ни электричества, ни умывальника — ничего нет.
— Это и есть тюрьма? — спросила Неля, фланируя от одной стены к другой. — Да, давненько здесь ремонт не делали. Из европейских тюрем — эта худшая.
— Причём тут европейская?
— Украина европейская страна. — Неля как робот повторила где-то услышанную фразу.
— Тогда Россия что?
— Россия страна пингвинов. Знаешь, есть такие птички, что разучились летать. Жиреют и плюют на все остальное.
— Так может наоборот, Европа — страна пингвинов?
— Может быть, и наоборот. — Не думая ни минуты согласилась Неля. Затем уселась на кушетку, подогнув под себя ноги.
— Эта комнатушка похожа на прихожую начальника всех скупердяев, — сказала Неля.
— На прихожую в ад, не хочешь?!
— Боже упаси! За какие-такие грехи?
— Неужели, безгрешна?
— Не знаю. Живу как живется, разве по своей воле поехала с тобой? Разве я выбрала Лео и села в его машину?.. Что же с нами будет? Вдруг никогда не выберемся из этой дыры?
— По камерам-одиночкам разведут.
— О нет, лучше быть с тобой! Интересно, немцы в той войне, когда у них был Гитлер, также не держали пленных, не различая пола?
— Держали отдельно, но в газовых камерах сжигали вместе.
— Трудно представить, когда людей сжигают как мусор.
— У тех, кто сжигает людей, равно убивает, умерщвляет, изменена мотивация путём тщательной идеологической обработки.
— Как страшно! Неужели всё повторяется?
— В мире стало меньше мира — это очевидно.
— Не понимаю, кому это надо? Найти бы этого гада (или гадов) и заточить навечно в такую же бетонную клетку… Ты садись рядом со мной. Не бойся, приставать не буду. А то представь, что завтра в бой и кто-то из нас не вернётся.
— Из-за этого Лео мы теперь здесь! — Игорь Михайлович кашлянул, обняв за плечи девушку.
— Вряд ли он предполагал такой разворот. Чуть покуражился перед нами, и влетел по полной! Наверняка, и его с Беллой сцапали… Давай попробуем пофантазировать. Отвлечемся. Такого расклада, чтобы сразу по приезду угодить за решетку, как говорится, и врагу не пожелаешь… Пусть будет вечер, террористами и за версту не пахнет. Я приглашаю тебя в ресторан.
— Нет, не пошел бы, извини. Я не любитель ресторанных застолий. Да и преждевременно: ни ты ни я никаких предварительных сделок не заключили. Похоже, и не заключим.
— Не торопи события. Представь, дверь откроется, перед нами извинятся, выпустят на свободу… Что же будем делать вечером? Только не говори, что пойдем собирать ракушки!!!
— Я бы поработал на ноутбуке в плане подготовки к намеченной встрече с дилерами.
— Стоп! Я спросила, что МЫ будем делать, а не ты!
— Что значит — мы? Общих дел у нас нет, кроме как работаем в одной конторе.
— Почему всегда так: ты с открытым сердцем, а тебя мордой об стол?!
Установилось молчание. Неля сбросила с плеч руку Игоря Михайловича, спрыгнула с кушетки, оставив на ней курточку. Разъярённой хищницей заходила взад-вперед от стальной двери до стены с оконцем в стальных прутьях решетки.
— Не маячь перед глазами, — сказал главврач.
Неля ответила высокомерной улыбкой, замерла в рассеянном потоке света, картинно выгнув спину и оттопырив попу, словно позировала перед фотокамерой глянцевого мужского журнала. На ней джинсы в обтяжку и короткая, до пупа, футболка, красные полусапожки на высоком каблуке.
— Я бы сказал, пойдём собирать впечатления от вечернего города. — Сдался Игорь Михайлович. — Просьба, смени полусапожки на безкаблучный вариант. Иначе ничего у нас не получится… В плане прогулки. В аэропорту ты же покупала с джинсами зимние кроссовки. Конечно, такое сочетание: джинсовый стиль одежды и красные сапожки на шпильках весьма пикантно. Но мы же не клиентов идем снимать?!
— Ты, оказывается, разбираешься кое в чем! — Неля скинула полусапожки.
— Куда же ты теперь босиком! Залазь на кушетку обратно!
Переместившись под крылышко Игоря Михайловича, Неля поинтересовалась:
— Ты раньше бывал в Украине?
— Был лет пять назад. С женой и сыном путешествовали по городам-героям.
— Чего-чего?!
— В основном для сына, и вообще для подрастающего поколения, организовали тур. Нас собралась небольшая группа под эгидой местного патриотического клуба. Тогда в городе у нас обновлялся мемориальный комплекс в честь победы над фашистами во Второй Мировой войне. На аллее Славы установлено 11 обелисков по числу городов-героев. Под обелисками капсула с землей из соответствующего города. Наша группа привезла землю с места боёв из Новороссийска, Севастополя, Одессы, Волгограда…
— Ты, блин, точно террорист. Не вздумай это говорить на допросе. Ты, получается, украл частицу суверенной Украины! Сидеть тебе в тюрьме лет десять.
— Тяпун тебе на язык!.. В числе прочего знакомились с достопримечательностями каждого из городов-героев. В Одессе тогда проходил кинофестиваль, если не ошибаюсь. Прямо рядом с нами поселился Булдаков. Знаешь такого? Знаменитый генерал из фильмов об особенностях национальной жизни. С виду он невысокий, коренастый. С простецким, но волевым лицом, правда, изрядно помятым. Помню, в первый раз встретились с ним в кабине лифта. Я его весело поприветствовал: «Добрый день, генерал!» После некоторого молчания, словно пробудившись, генерал рявкнул густым басом: «Здравствуйте, товарищи!» Представляешь, голос пророкотал, как раскат грома. Было удивительно, как в таком невысоком и не плечистом мужчине такой мощный и хорошо поставленный голос.
Игорь Михайлович сразу вспомнил завхоза. Тот всегда удивлял его умением владеть голосом. Завхоз был в советские времена нечто вроде партийного генерала. Тут же образ безалаберного артиста-завхоза стерся. Внутреннее внимание вдруг переключилось на Ларису. Тонкая стройная фигура, скованные движения и большие карие глаза, так удивительно вспыхивающие радостью. В сердце чуть защемило, и непонятно от чего. Печаль, предвкушение, тревога? Что за новые отношения назревают с Ларисой? Да полно! Это глюки от усталости, от невообразимых происшествий.
Неля пихнула в бок.
— Что замолчал? Рассказывай дальше.
— На этом наше знакомство с генералом и оборвалось.
— Ты хотя бы взял автограф!
— Это не мой герой, — ответил Игорь Михайлович, все еще находясь под впечатлением внезапно возникшего образа Ларисы.
— Ах да, ты же у нас правильный! Водку не пьешь, жене не изменяешь, днями и ночами только о работе. Для нас работодателей это очень хорошо. Я хоть и не такая правильная, как ты, но скажу, что это и не мой герой! Я бы спросила, любит ли футбол, как рыбалку и охоту. Будь он футбольным фанатом, тогда я бы точно взяла автограф и поместила бы его (фотку и автограф) в рамочку у себя над столом на работе.
— Ты любишь футбол?!
— О да!
— За какую команду болеешь?
— Обожаю футбольный клуб Барселоны! И вообще без ума от Испании! Барселона для меня — это рай!
Неля затараторила о футбольном клубе Барселоны. Назвала поименно всю команду. Стала выдавать характеристики каждому игроку, то восторгаясь, то гневаясь. Игорь Михайлович лишь мимикой лица да короткими фразами поддерживал разговор. Исчерпав футбольную тему, Неля спросила:
— С чего бы начали прогулку по Одессе? И какая она, Одесса?
— Одессу надо видеть глазами, слышать ушами, ощущать сердцем.
— Откуда начнем? Здесь, в камере, вытаращив глаза, растопырив уши, оголив сердце — хоть убей, но впечатления будут с ума сводящие!
— Допустим, времени у нас в обрез. Всего полдня. Из того, чего нельзя не увидеть покидая Одессу, — это прогулка по Дерибасовской. Первым ощущением будут приступы смеха. Пять лет назад все одесситы показались нам добрыми юмористами, которые без ерничанья, колкостей и насмешек создают дружелюбную атмосферу смеха… Читая одни вывески, рекламные плакаты, умрешь со смеху. Идешь мимо магазина и читаешь название: «Рыбы и другие деликатесы»! Когда «рыбы» стали обозначать виды рыб, и почему рыба стала деликатесом здесь в Одессе! Только отойдя от одного уморительного впечатления, глаза натыкаются на новый перл. Через дорогу красовался новенькое здание панельно-каркасного типа. Огромными буквами «Магазин Океан. Живое пиво» и чуть ниже: «Теперь у нас есть яйца!» Пешком не дойти до гостиницы: натурально умрем от смеха, или, как говорил сын, от ржачки. Сели в подъехавший троллейбус. Но и здесь неистощимое одесское словотворчество. Представь, водитель открывал на всех остановках из каких-то своих соображений одну переднюю дверь, при этом был невозмутим и загадочен, как истукан с острова Пасхи. Пассажиры грудились у передней двери, пока один крепкий на вид мужчина не сказал в сердцах другому:
— Слушай, пройди в зад.
— Я тебе как потом из зада выйду?!
— Как зашло, так и выйдет! Шо тут как затычка стоять?!
— Водитель! — кричит другой доброжелательный пассажир. — Откройте задний проход! Люди хотят заходить и сзади.
— Я тебе сщас песню поставлю «Голубая луна»! — отвечает невозмутимый водитель по громкой связи.
Воцарилось гробовое молчание. Чтобы это значило, каждый понимал со своей колокольни. Стоило одному разрядить обстановку безудержной ржачкой, как троллейбус затрясло от смеха. А водитель, невольный виновник потешного разбора, стал открывать обе двери.
Игорь Михайлович улыбнувшись впечатлениям давней прогулке по Одессе, продолжил рассказ:
— От Дерибасовской к набережной уходит знаменитая потемкинская лестница. Состоит она из 200 ступеней шириной вверху 22 метра, внизу — 12. Человеческий глаз воспринимает геометрии иначе. Если смотреть сверху — парапеты параллельны, снизу — сходятся. Это памятник искажения восприятия.
Неля призадумалась. Легкая дымка мыслей омрачило чело: ломать головушку над абстрактными понятиями становится уделом узницы. В застенках мрачной тюрьмы только мысль и фантазия скрасят тягостное существование. Игорь Михайлович, так же о чем-то размышлявший, вымолвил, словно обращаясь к такому же товарищу по философской беседе:
— Не напоминает ли это сдвиг парадигмы?
— Уже напоминает, — на полном серьёзе подтвердила Неля. — Ох, как напоминает и это и другое, особенно одну фразу: «Наша жизнь — обман! Сплошная иллюзия жизни!»
Вдруг приступ смеха овладел ею. Она хохотала до изнеможения. Нелепость её перелета, её спутник из другого теста; эта лестница, точно символизирующая вечное искажения нашего восприятия, где в качестве компенсирующих мероприятий как раз и может служить подобный смех, чтобы не было чего-то другого: разочарования, злости, насилия. Эта камера, где только кровью на стене можно написать предсмертную записку. От всего этого сворачивало мозги.
Игорь Михайлович невольно поддался её настрою и также захохотал, безудержно и раскрепощено. Неля от взгляда на него заливалась ещё большим хохотом. В свою очередь он не мог быть безучастным к её всплескам смеха.
— Не могу, сейчас описаюсь! — с трудом пересиливая смех, сказала Неля.
— Эй, охрана! — крикнула Неля зычным голосом. — Открывайте двери, ведите в туалет. Уж невтерпёж!!!
Звякнули засовы, дверь отворилась. В дверном проёме появился мрачный охранник с картинным чубом на лбу.
— Весело вам смотрю тут, — сказал он. — Счас следственная бригада займётся вами!
— Где у вас естественные надобности справить? — спросила Неля.
— Шо?
— В туалет хочу! Так тебе понятней? Биотуалет ваш здесь поставлен как декорация.
— Сщас ведро принесу. Поставишь под биотуалет.
— А потом, когда помочусь, унесёшь обратно?
— Когда полное ведро будет, сами вынесите.
— Нет, так не пойдет! Учти, с этим ведром буду стоять у двери. На первого входящего буду выплескивать говно, разбавленное мочой.
Охранник не моргнув глазом сказал:
— Попробуй только! К ведру наручниками прикуем… Есть, кстати, платный туалет.
— Какова такса?
— Сто долларов.
— Ешкин кот, при обыске деньги не забрали, то так хотите забрать?
Он кивнул. Неля протянула стодолларовую купюру.
— Держи, брат, денюжку!
— Брат?! — Чуб охранника взметнулся вопросом.
— Украинец и русский — братья навек!
— Мы Европа! С москолями-азиатами нам не по пути.
— Европа, блин, а в камере нет туалета.
Неля пофланировала мимо охранника. Через минуту послышался дикий хохот. Игорь Михайлович вышел вслед, заинтригованный нагловатыми выходками товарища по несчастью. Неля, показывая пальцем на двери, корчилась от очередного приступа смеха. На одной двери закреплена надпись «Туалет женучий», на второй — «Туалет человечий».
— Обалдеваю! Куда идти? — вопросила Неля у подошедшего Игоря Михайловича. — У меня сейчас поедет крыша. «Человечий» — это общий? «Женучий» для кого? Или женщина не человек здесь? Я хочу в человечий! — Она шмыгнула в туалет человечий. Вскоре с визгом выскочила; оглянувшись, юркнула в туалет женучий. Следом выскочил второй рослый дядька с чубом на бритом голове, на ходу застёгивая поясной ремень. Игорь Михайлович невольно перевёл глаза на охранника: не двоится ли у него в глазах? Один в один похожи.
— Хде ети стриптизерша? — Ворвалась, понимаешь ли и давай крутить задом приседать со стоном. Эх, тетя Мотя, задам я тебе жару, щоб мужичин не дразнила! Выхожу из кабинки готовый засадить по самое горло. И она сбежала! Куда? В это сучий туалет?!
— Девушка заплатила приличную сумму. Она покупатель, вы — продавцы Услуги. Поэтому, либо возвращайте деньги, либо не мешайте запущенному процессу отработки денег, — сказал Игорь Михайлович. — Сто долларов за возможность справить естественную надобность — эта такса для миллионеров. Таковыми мы не являемся.
— За возможность жить какую сумму не пожалеешь?
— То есть вас уполномочили позволять людям жить по своему разумению за определенную мзду?
— Ты меня не спрашивай — отвечай! — заорал охранник.
— Хорошо, отвечаю, — Игорь Михайлович не терял хладнокровия, — Вариант первый: оценить моё недвижимое имущество, это и будет плата. Вариант второй: просчитать ожидаемый эффект от продолжения нашей жизнедеятельности. Это плата на порядок выше, но к счастью, мы граждане другой страны. Результат нашей деятельности войдет в совокупный доход нашей страны.
— Ты мозги не пудри. Отправляйся в камеру. Эту террористку счас поведём на допрос. Это и хорошо, что опорожнилась: не обоссытся со страху! Топай без разговоров. Иди посчитай сколько стоит твоя жизнь! На допросе калькуляцию предъявишь! — Охранники захохотали, похлопывая друг друга.
За Игорем Михайловичем захлопнулась дверь. Он остался один в камере. Растянувшись в полный рост на кушетке, дивился нелепости ситуации. Он задержан как террорист! Изолирован от мира, лишен свободы, намекают, что будет лишен здоровья, жизни. И все в угоду каким-то политическим силам, ведущим скрытую глобальную войну, Патрон на стороне врага… Час за часом летело время. Зарешеченное оконце померкло. С приходом ночи, напротив, возрастало беспокойство. Как там Неля? Допрос идёт слишком долго. Неужели пытками выбивают признания?
То что и Неля террористка — шизофренический бред. Как же так?! Он приехал как участник семинара по новым направлениям в стоматологии, надеялся заключить предварительный договор на поставку оборудования для комплексного технического переоснащения клиники. Уже завтра к восьми утра он мог встретиться с коллегами из разных стран, ознакомиться в демонстрационном зале с новыми образцами стоматологической техники. Вот тебе и демократическое развитие бывших республик Советского Союза!
Игорь Михайлович кулаком заколошматил по двери. В ночной тиши удары разнеслись по зданию гулким эхом.
— Чего тебе? — спросил охранник, зевая и протирая мутные глаза. — Прокурора?
— Требую письменных объяснений по поводу нашего задержания. Я врач; приехал по коммерческим делам.
— Письменных?! А вот это не хочешь? — Охранник поднёс огромный кулачище к лицу главврача. — Все зубы тебе вышибу. Будешь врач-стоматолог без зубов, ха-ха-ха!
— У вас законы действуют?
— Закон джунглей у нас действует. Кто сильнее, тот и прав. Молчи, доктор, пока на колени тебя не поставил.
— Что с девушкой?
— Девушку сейчас принесут.
— Принесут?!
— Будешь права качать: тебе не принесут, а вынесут. Во гробу и белых тапочках. — Охранник, пихнув кулачищем в грудь, захлопнул дверь.
Игорь Михайлович опустился в гневе на кушетку, стиснул голову руками. В голове поминутно возникали живыми фигурами, но недосягаемыми, образы жены, сына, Ларисы, где-то поодаль завхоз, хозяин. Явственно виделись лесные дали, череда разрушенных временем Уральских гор, дача на пологом склоне горы. И, наконец, увидел себя. С первого взгляда совершенно не похожего на своё отображение в зеркале. Точно всё прежде виденное и прочувствованное стало отображаться в ином зеркале, которое вряд ли можно назвать зеркало души… Эта практика сдвига собственных ощущений настолько увлекла, что он не сразу отреагировал на вспыхнувший свет и остаток мрака, воплотившийся в двух темных фигурах и третьей, горизонтально плывшей между ними. Две фигуры швырнули третью на кушетку, так что голова третьей оказалась на его коленях.
— Неля! — вскрикнул очнувшийся Игорь Михайлович. — Что они сделали с тобой, боже мой!
Одежда превратилась в рубище, в леопардовую шкуру, где вместо пятен бурые отпечатки крови. Под впавшими глазами черные круги. Кожа на лице словно сходит пластами. Игорь Михайлович откинул прядь спутанных волос со лба девушки. Дрогнули веки, красные глаза уставились на обеспокоенного спутника.
— Это ещё начало, — прошептала Неля, с трудом двигая разбухшие губы.
— Не могу поверить в реальность происходящего! Что же они делали с тобой?
— Били и насиловали.
— Это же преступление!
— Я, как ты, потребовала прокурора…
— И что дальше?
— Приехал ихний прокурор. С ходу присоединился к насильникам: не раздумывая, поимел меня прямо на столе. Они все заодно. Есть два способа избавиться от всего этого: согласиться, что террорист, либо…— Стон вырвался из груди Нели.
— Тебе надо срочно оказать медицинскую помощь. — Игорь Михайлович ударами ногой по двери вызвал охранника; ничуть не страшась, потребовал: — Вызывайте врача. Немедленно. С девушкой переусердствовали на допросе. Есть большая вероятность инфекционной болезни с тяжелыми последствиями.
— Ты же сам врач! Вот и лечи.
— Терапевт, травматолог, стоматолог — разные категории врачей.
— Одинаковые. Сейчас принесу белый халат и аптечку. Приступишь к лечению. Её, девку эту, подучишь, как за ранеными и битыми ухаживать, чтобы и тебе было кому примочки ставить, ха-ха! Ты же у нас следующий на очереди. По твою душу ждем двух педерастов из партии секс-меньшинств. Они из тебя такое же кровавое месиво сделают.
Дверь громыхнула, щелкнул засов. Шаги удалились, шаги приблизились, щелкнул засов. В образовавшуюся щель швырнули комок белой ткани и саквояж с медикаментами.
Комок белой ткани оказался смирительной рубашкой, а саквояж — нечто вроде автомобильной аптечки, куда вдоволь напихали бинтов, ваты, пластыря, йода, зелёнки, перекиси водорода, помятых коробочек с таблетками дротоверина, да надорванных пластин с аспирином. Не густо, но первую медицинскую помощь оказать можно.
— Придётся тебе полностью раздеться, — сказал Игорь Михайлович
— Делай, что хочешь… ну или как надо. Предупреждаю сразу: основные повреждения там. — Неля головой указала на низ живота. — Они решили, что я двустволка… долбили в оба ствола.
— Не понимаю. Говори общепринятыми словами.
— Двустволка — это когда хорошо разработаны и влагалище и дырка анальная... Есть ещё вагинально-анально-оральный контакт: сразу трое крутых мужиков тебя долбят в три отверстия. Ты расслабляешься, подстраиваешься под всех трех, и получаешь огромнейшее удовольствие. Правда, долго от этого отходишь.
— Я, всё-таки, не понимаю: у вас там по обоюдному согласию всё это было?
— О, какой ты тупой! Неужели не понимаешь, твоё сопротивление их только распаляет. Я спермы со стакан наглоталась, отсасывала, чтобы только умерить пыл этих жеребцов. Чтобы не так рьяно меня в хвост и в гриву.
— И что, без презервативов?
— Какие, там презервативы?! Кожу содрать могли!
— Тебя же могли инфицировать! Помимо ВИЧ есть гепатит. Помимо гепатита, есть с виду обычный герпес, который хуже проказы, есть…
— Не садни душу, доктор.
— Ладно, давай приступим к санобработке, хотя бы от сепсиса уберечься.
Игорь Михайлович осторожно освободил Нелю от разодранных одежд. Не подавая виду, содрогнулся. Тело сплошь исполосовано кровавыми рубцами: груди, живот, спина — всё в багровых отметинах. Смирительную рубашку расстелил на кушетке, бережно уложил Нелю, лицом вниз.
Обработал кожу, прилегающую к ранкам, перекисью водорода. Мелкие ссадины замазал зеленкой, на крупные наложил марлевые тампоны, некоторые повреждения кожи пришлось покрыть тонким слоя клея БФ-6, обнаруженного в аптечке.
Через полчаса Неля попробовала приподняться. Но смогла лишь на полусогнутых коленях приподнять попу. Так называемые стволы полового контакта зияли двумя кровавыми ранами.
— Здесь ничего не надо делать. Само заживёт. Не впервой, — пролепетала Неля.
Игорь Михайлович, все же осмотрев половые органы, как гинеколог вкупе с урологом, резюмировал:
— Повреждений множество. Будет затруднительно и болезненно справлять естественные нужды. Радикальный способ — зашить или заклеить оба выхода.
— Входа. — Поправила Неля, медленно легла на спину. — Чтобы поменьше было выхода, перейду на диету.
— Анальное отверстие разворотили так, что разорвали сфинктер. Каловые массы на проход будут вываливаться.
— Ничего, сожмётся этот сфинктер, отлежусь.
— Диета должна быть такой, чтобы стул был кашеобразным.
— Будешь у меня диетологом... Ты роды принимал?
— Не приходилось.
— Сейчас будешь. — Усмехнулась Неля, приподняв и раздвинув ноги.
— Шутить изволите?
— Два пальца засовывай во влагалище. Представь, что это щипцы. Будешь принимать выкидыша. Мне одной не суметь. — Неля поднатужилась. — Давай помогай. Головка счас покажется. Напрягаться мне нельзя. Кровь как хлынет! Помру тогда вообще.
Игорь Михайлович подчинился требованию. Два пальца легко вошли во влагалище; наткнулись на нечто твёрдое. Зацепив это, недоумевая, потянул на выход. Неля молчала, в кровь кусая губы.
— Осторожно, — сказала она, схватив главврача за руку, когда то, что он вытягивал, готово появиться на свет.
Игорь Михайлович замедлил движения. Поглаживая Нели живот, чрезвычайно аккуратно продолжил высвобождение чрева. Неля шире раздвинула полусогнутые ноги, приподняла лобок. Волнообразным движением низа живота помогла врачу: темный предмет, показавшийся на белый свет, шлепнулся на кушетку. Покрытый белесой слизью он вдруг вспыхнул голубым огнём. Игорь Михайлович вскрикнул:
— Это же мобильный телефон! Смартфон.
— Ошибаешься, доктор! — Неля улыбалась. По лицу катились слёзы от боли — Это радиопередатчик разведчицы-террористки!
— Ты поосторожнее с такими заявлениями. Как телефон у тебя там оказался? Неужели…
— Да, я его с***!
— Вот уж действительно это матерное слово очень точно отвечает значению! Ты бы хоть отключила его. Представляешь, если бы он зазвенел, когда тебя заносили сюда!
— Не сообразила, да и некогда было.
— Теперь мы наполовину спасены. Первым делом звоним в консульство, потом домой: родным и нашему хозяину.
— Нет, — возразила Неля. — Звонить будем Лео. По его вине попали в эту жопу. Пусть теперь вытаскивает.
— Подожди-подожди. — Засомневался Игорь Михайлович.
— Нечего ждать! — Неля оборвала его на полуслове. — Что ты скажешь консульству? «Сижу за решеткой в темнице сырой», а где — не знаешь.
— Но и твой Лео не знает, где мы.
— Лео должен не выпускать ситуацию из-под контроля. Потому что с ним у нас очень серьёзные интересы. Очень серьёзные дела, не терпящие отлагательств.
Неля набрала номер телефона Лео. Ответил он не сразу. Эта пауза, заполненная тягостным ожиданием, привносила первые признаки отчаяния. Игорь Михайлович, сжав ладони в кулак, ходил в камере из угла в угол.
— Лео! — закричала Неля, прижав телефон к уху. Игорь Михайлович подскочил к ней.
— Ты потише. Разбудишь охранников.
Неля кивнула, жестом показывая, что Лео на связи.
— Лео, нас пытают, нас мучают, не кормят, не поят. Лео, ты должен спасти нас. Спасти немедленно. Ты же знаешь, что я такая же террористка, как ты — космонавт!
Игорь Михайлович услышал бодрый голос Лео. Он вещал тоном всезнающего целителя: проблема решается; решение будет в нашу пользу; терпение друзья…
Неля продолжала причитать, жаловаться, умолять. В чем конкретно будет помощь, Лео не говорил. Игорь Михайлович вознамерился сам поговорить с Лео, давая понять это жестами. Неля ему кивала, но телефон не выпускала из рук.
Вдруг за спиной раздался грохот падающих камней. Оба разом обернулись. В проломе стены стоял Лео! Он продолжал говорить по беспроводной связи в динамик, прикрепленный к уху. Неля, голая, бросилась к нему. Сплошь в зелёнке, в блямбах пластыря, бинтах — она произвела на него впечатление! Растерзанной до живого мяса жертвы. Лео аж попятился. Рука его непроизвольно сотворила нечто вроде крестного знамения: сгинь нечистая сила! После чего сказал, несколько картавя:
— Ты шо тут голышом расхаживаешь?! Быстро собираемся, быстро уходим. У нас всего тридцать минут, чтобы добраться до машины.
— Как ты нас нашел?!
— Кто ищет, тот всегда найдёт. Ты думаешь, это подстава? Ты думаешь, шо я продался им? Согласился быть террористом?! Да не в жизнь! Мы ехали за ними по пятам. Это место я знаю вдоль и поперёк, как и многое другое в нашем славном городе, куда теперь просачивается коричневая саранча… Это бывший завод. Здесь в одном из цехов наспех соорудили тюрягу для временно перемещаемых лиц. Готовятся к чему-то? Новые концлагеря хотят построить? Здесь рядом проходит технологическая галерея, через которую можно выбраться за пределы тюрьмы-завода. Выход расчищен, на полчаса в нашем распоряжении.
Игорь Михайлович надел на Нелю смирительную рубашку — это всё, что осталось из её гардероба. Накинул сверху куртку; сам остался в импозантном костюме в галстуке и белой рубашке. По карманам костюма предусмотрительно рассредоточены документы (паспорт свой и Нели), имелась банковская карточка и небольшая сумма наличных денег, зашитых супругой в потайной карман брюк. Утрачен лишь кейс с копией материалов по техперевооружению клиники и дорогой ультрабук. Что ж с этой потерей придется смириться. Не сравнить с тем, чего лишилась Неля. Похоже, она не в состоянии самостоятельно передвигаться.
— Ты готова идти? — спросил Игорь Михайлович, как инструктор экзаменует новичка.
Она кивнула. Растерянная улыбка говорила, что вряд ли сможет. Тогда Игорь Михайлович ни слова не говоря подхватил покалеченную девушку на руки. Неля крепко обвила руками его шею, с искренним восхищением пролепетала:
— Ты настоящий мужчина! Так меня ещё никто не носил! — И они шагнули в тёмный разлом тюремной стены.
***
Иллюстрация Сергея Аристова
Читать полностью:
http://www.ozon.ru/context/detail/id/136677794/