Глава 6
-Голубушка, вы меня слышите?
Арина удивленно посмотрела на невысокого (примерно метр сорок) сухонького старичка, с добрым лицом, близорукими глазами и крупным мясистым носом, на котором поблескивало пенсне. Легкие, как пух одуванчика седые волосы несерьезно обрамляли смешную розовую лысину.
«Гном», - подумала Арина. - Только красного колпака не хватает.
Одет старичок был в коричневые домашние брюки, белую рубашку с крахмальным воротничком и серую вязаную безрукавку. На ногах красовались клетчатые домашние тапочки.
- Густав Карлович, - представился дедуля. – Проходите же, голубушка, чувствуйте себя как дома.
Арина не стала искать калитку, перешагнула через низенький заборчик и вошла в распахнутую настежь дверь.
В доме все было изящным и миниатюрным, под стать хозяину. Вкусно пахло корицей, мандаринами и хвоей.
- Арина, голубушка, давайте я вас чаем угощу, - предложил старичок. – Да вы не стесняйтесь, снимайте ваши сапоги, вот вам тапочки, а руки можно вымыть в ванной. Полотенце там сбоку висит, вы увидите.
Арина с наслаждением разулась и сунула ноги в мягкие синие тапки, которые идеально подошли ей по размеру.
«Вот бы искупаться», - подумала Арина.
-Может быть, хотите с дороги душ принять? – словно прочитав её мысли, крикнул из кухни Густав Карлович.
-С большим удовольствием, – отозвалась Арина, а сама насторожилась. А вдруг, этот милый домик и этот славный старичок – ловушка? Как тогда, у папы на работе.
Глава 7
Маленькая девочка стояла в пустом коридоре. В руке она держала темно-зеленый фломастер. Когда включили сирену, Арина как раз принялась за Крокодила Гену и фломастер, так и остался у неё в руке.
«Может быть, закричать и позвать на помощь?» - подумала Арина.
Но закричать было еще страшнее, чем просто стоять.
Лампы под потолком мерцали дрожащим серебристым светом и казалось, что кругом всё в инее. Арина зябко повела плечами.
Закрытые двери по обе стороны коридора выжидающе уставились на неё.
«Ну, смелая девочка, что ты теперь будешь делать?» - ехидно спрашивали они.
Арина подумала немного и медленно пошла в сторону выхода.
За спиной раздался вздох.
Девочка резко обернулась. Никого. Только двери запертых кабинетов. Стоят, делают вид, что им всё равно, а сами подсматривают за ней большими замочными скважинами.
Ладони моментально вспотели, от страха Арина крепче стиснула в руке фломастер. Немного постояла. Прислушалась. Всё тихо.
«Я большая, я ничего не боюсь» - подбадривала она себя и шла, стараясь не смотреть по сторонам, всё быстрее, быстрее, а потом побежала.
Вот и комната, где совсем недавно кипела жизнь, вот стеклянный планшет, на столах лежат наушники и микрофоны. Только нет ни души и лампочки на приборах больше не горят.
«Где же папа?».
Арина почти миновала большую комнату, когда услышала скрежещущий звук, будто кто-то провел гвоздем по стеклу.
Девочка проворно оглянулась.
Посреди комнаты, занимая всё свободное пространство, на задних лапах стоял медведь. Это был тот самый Медведь. Кошмар из её снов. Голова зверя упиралась в потолок, темная шесть искрила в свете флуоресцентных ламп. Он стоял совершенно неподвижно, как чучело в музее. Открытая пасть напоминала жерло действующего вулкана, а огромные зубы - горные хребты. Внутри полыхал огонь. Арина видела языки пламени, бесшумными зарницами взлетавшие и опадавшие за огромными, как иллюминаторы, глазами монстра и глубоко в его пасти. Кажется, этот медведь только что проглотил костер.
Комната поплыла, предметы потеряли очертания, расплылись, а вокруг чудища сгустилась чернильная тьма.
Откуда-то сверху хлынул алый поток рассеянного света, омывая зверя, как горная река, в которой всплывали и тут же тонули застывшие от смертельного ужаса перекошенные лица, распахнутые глаза, полные боли и отчаяния, раскрытые в беззвучном вопле рты и молящие о помощи руки со скрюченными смертельной судорогой пальцами.
Образ медведя стал зыбким, полупрозрачным, и на мгновение показалось, что он вот – вот исчезнет. Сквозь этот образ начал проступать другой – огромной высоты великан с лысым черепом, зиявшим пустыми глазницами из которых выползали какие-то белесые скользкие нити. Они, как щупальца осьминога извивались, сворачивались кольцами, ощупывали воздух и искали добычу.
Правая рука великана заканчивалась маленькой человеческой головенкой отвратительного вида с оскаленными зубами, а вместо левой руки торчал огромный несуразный коготь, росший прямо из плеча. Исполинское тело сплошь покрыто длинной черной шестью. Человечья голова с тонкими, как иглы зубами визжала, хохотала, корчила рожи, то приближаясь к Арине, то отдалялась на безразмерной гофрированной шее. Ног у чудища не было, только одна короткая деревянная култышка.
Перед глазами Арины появился густой молочный туман, ноги намертво прилипли к полу, тело сковало, ни рукой, ни ногой не пошевелить. Кто-то чужой деловито хозяйничал в её голове, неторопливо рылся в мыслях, заглядывал в потаенные уголки сознания, перетряхивал память, открывал запертые двери подсознания и воровал воспоминания.
Вот она уже почти не помнит кто она, зачем она здесь и где была раньше, но в тоже время она знает вещи, которые знать не может: дорогу в Нижний мир, ритуальный танец у шаманского костра, сильнейшее заклинание…. Всё плывет, кружится, тускнеет, покрывается белыми хлопьями снега….
Призвав на помощь всю силу воли, Арина замотала головой, сбрасывая оцепенение, и громко закричала: «Пошел вон! Убирайся прочь из моей головы!».
Ответом ей послужил яростный вопль, от которого казалось, черепная коробка лопнула, как упавший на асфальт арбуз и разлетелась вдребезги. С небесной высоты великан наклонился к Арине, скользкие щупальца густыми пучками проросшие из бездонной засасывающей темноты принялись шарить по её лицу, оставляя на коже зловонные комки слизи, одно из них скользнуло в рот, деликатно дотронулось до миндалин, и попыталось проникнуть дальше, в горло.
Арина начала задыхаться, от омерзения её затошнило, она шарахнулась в сторону, схватила отросток, дернула со всей силы и тот с хлюпающим звуком оторвался, продолжая извиваться в её кулаке. Не раздумывая ни секунды, она отшвырнула прочь эту гадость, отскочила далеко назад и её вырвало.
Великан начал таять, а сквозь него, как на фотографии, проявлялся медведь, пылающий изнутри.
Несколько секунд маленькая девочка и огромное животное стояли, друг против друга, не шевелясь. Но вот медведь ожил. Огонь в его глазах потух, пасть захлопнулась, огромный зверь опустился на четыре лапы и сделал шаг в направлении Арины, буравя её красными глазками, ставшими маленькими, просто крохотными для такой огромной морды.
«Это не папа медвежонка», - пронеслось в голове. – Это даже не медведь!
Неведомая тварь криво ухмыльнулась. Или это Арине от страха показалось?
Всхлипнув от ужаса, Арина отступила назад, по-прежнему глядя в маленькие свирепые глазки. Медведь шагнул за ней.
Девочка снова отступила в сторону спасительной двери, за которой были мама, и день рождения, и гости, и праздничный торт, и там за дверью, всё было хорошо.
- Не ешь меня, пожалуйста! Уходи! – крикнула Арина без особой надежды.
Медведь несолидно хрюкнул, словно она от души развеселила его, и тут же кто-то жарко принялся нашептывать, ей в ухо, щекоча горячим языком: «Какая шшше глупая девшшшонка». Ты никуда не уйдешшш. И ты это знаешшш. Я сошшшру тебя, но прежде разорву на кушшшочки. И заберу то, что принадлешшшит мне».
Арина боднула воздух в сторону шепелявого невидимки и на секунду рядом с мордой медведя появилась хихикающая рожа и зашлась истеричным «хи-хи-хи».
Идти задом наперед было неудобно, но Арина боялась, что если она повернется спиной, монстр одним прыжком настигнет ее. Поэтому девочка продолжала пятиться.
Медведь не торопясь шел за ней. Вот он плотоядно облизнулся, из огромной пасти капнула слюна и упав на пол зашипела, прожигая насквозь темно-серый линолеум.
Арина не выдержала, развернулась и стремглав бросилась к выходу.
Со всей силы, прямо с разбега толкнула металлическую дверь. И ещё раз.
С таким же успехом можно было попытаться сдвинуть гору. Дверь была закрыта. Холодная, безразличная, она не имела ни ручек, ни кнопок, чтобы её открыть.
Малышка в отчаянии повернулась к медведю. Он был совсем близко. В звериных глазах плескалась ненависть.
«Что я тебе сделала? Убирайся! Убирайся! Оставь меня!» - закричала Арина, и от безысходности зарыдала в голос.
Отступать было некуда. Она съежилась у двери, в отчаянии закрыла лицо руками и чуть не выколола себе глаз темно-зеленым фломастером.
Он светился.
Монстр был в трех шагах. От него несло протухшими яйцами, болотом и кислой капустой.
Из фломастера вырвался луч. Сначала темно-зеленый, он с каждой секундой раскалялся, и становился всё ярче и ярче.
Медведь поднялся на задние лапы и заревел.
« Деточка, убей его», - приказал незнакомый женский голос и Арина, продолжая рыдать, медленно, точно во сне, подняла руку с фломастером и направила ставший ослепительно белым луч на медведя. От неожиданности, словно в него ткнули горящей головешкой, чудовище заревело, откатилось назад, снова завопило и с ненавистью кинулось на Арину.
И налетело на невидимую стену.
Ударившись о препятствие, медведь на секунду стал великаном, потом снова медведем, ошалело мотнул головой, совсем по-человечески крякнул от досады и в недоумении плюхнулся на толстый зад. Но тотчас вскочил, разинул пасть и бросился на Арину.
В этот раз монстра отшвырнуло на противоположный край большой комнаты и хорошенько приложило об стену. Совершенно обезумев от ярости, извергая из себя пламя, с ревом, от которого заложило уши, медведь в третий раз пошел в атаку.
Маленькая девочка, прижавшись спиной к железной двери, зажмурившись и втянув голову в плечи, вне себя от ужаса, громко, во весь голос плакала (хотя её плач был просто комариным писком в сравнении с ревом гигантского чудовища), но не забывала держать руку с фломастером направленной на врага. Вторую руку, испачканную зловонной слизью, она остервенело терла о свитер, но даже не замечала этого.
Луч фломастера сильно и мощно бил прямо в звериное брюхо. Медведь, рыча, стоял на задних лапах, но вдруг осел. В середине мехового живота образовалась дыра, брюхо провалилось в пустоту, появилась черная воронка, которая раскручиваясь все быстрее и быстрее, растворяла в себе звериную тушу. Медведь исчезал, точно его стирали ластиком на бумаге.
Через минуту зверь начал рассыпаться.
Вы видели, как на пляже рассыпаются песочные скульптуры, когда высыхает песок? Сухие серые струйки стекают сверху вниз, увлекая за собой другие песчинки, и вот уже ручейки превращаются в реки и скульптура исчезает.
Так же точно на глазах перепуганной Арины таял и рассыпался медведь с черной дырой посередине. Через несколько секунд в комнате осталось висящее в воздухе дрожащее марево и Арине на мгновение показалось, что она видела там небо и звезды. Потом всё исчезло. И сразу же потух луч. Фломастер больше не светился.
Этот бой Арина выиграла.
Глава 8.
Густав Карлович не превратился ни в медведя, ни в кого-нибудь ещё.
Полчаса спустя, Арина сидела в маленькой уютной кухне, одетая в чистую, пахнущую ванилью пижаму, с лупоглазым тигренком на кармане (у неё в детстве точь в точь такая была) и в тюрбане из большого розового полотенца на голове.
Пижаму и полотенце хозяин ей выдал перед походом в душ.
«Вот, совершенно новые, на случай приезда гостей держал»- сказал он и едва заметно улыбнулся.
Арина с наслаждением пила душистый травяной чай с липовым медом и за обе щеки уминала свежий деревенский хлеб.
-Густав Карлович, а откуда вы узнали, как меня зовут?- поинтересовалась она, намазывая мед на кусочек хлеба.
- Голубушка моя, так это очень просто. Ваши вещи мне об этом сказали, - ответил старичок, посматривая на Арину поверх пенсне прозрачными светло – голубыми глазами.
-Мои вещи? – изумилась Арина. – Какие мои вещи и как они к вам попали?
Старичок, кряхтя, и придерживаясь руками за поясницу, поднялся из-за стола и удалился в соседнюю комнату.
Арина быстро осмотрелась. Вдоль стен тут и там висели пучки душистых трав и сушеных грибов. Веселенькой расцветки занавески были под стать самодельным лоскутным половикам – узорчатым и очень домашним. На деревянных полках выстроились в ряд стеклянные банки с крупами. В лукошке возле старинного серванта спала трехцветная кошка. В углу громко тикали большие часы с кукушкой.
В старинной фарфоровой вазе Мейсенской мануфактуры лежали яркой горкой мандарины. Пахло уютом и Новым Годом.
Новый Год – второй любимый праздник Арины после дня Рождения.
Свой день рождения Арина искренне любила не только за подарки и хорошее настроение, но также и за то, что этот праздник был её личным Новым Годом. Так она придумала ещё в детстве. День её рождения был тем самым днем, когда перед ней снова лежал чистый лист будущего длинною в год, и можно было пробовать начать всё сначала или совсем по-другому.
Через несколько дней после её личного Нового Года наступал уже другой (Всемирный, как в детстве называла его Арина) Новый Год, который праздновали все люди на планете Земля (в этом маленькая Арина была уверена).
Отпраздновав свой Личный Новый Год и окунувшись в радостную атмосферу ожидания и предвкушения подарков настоящего Нового Года, испытав всю сладость их получения и изучения, отведав праздничного торта и других сладостей, Арина плавно переходила в не менее приятную атмосферу зимних каникул.
Веселье продолжалось: горы подарков под нарядной елкой, походы с родителями в гости (а там хоть на голове стой и делай что хочешь, пока взрослые в другой комнате празднуют и ведут свои разговоры), встречи с друзьями, катание с горки на санках, на картонках, а то и просто на попе. А ещё: лыжи, коньки, детские фильмы каждый день! Да и вообще одни удовольствия. И получался день рождения Арины длинным предлинным.
Зиму Арина любила. Не только потому, что родилась именно в это время года. Любила Арина зимушку за её хозяйственность и чистоплотность, за умение прикрыть белым покрывалом все неприглядные места и для пущей красоты расставить яркие цветные акценты именно там, где надо. Вот спортсмен в синей шапочке прокладывает лыжню по нетронутой целине – похож на василек в поле. А вот на хрусткой веточке, покрытой льдом, сидит снегирь, и его алая грудка как ягодка брусники в ванильном мороженом.
Но самое главное, когда всё вокруг белое, Медведя видно издалека.
Арина вздрогнула. Медведь! Конечно! Её переход на другую линию жизни связан именно с этим гребанным медведем. Все и началось-то с него.