Ее мама очень боялась старости.
Вообще, она придавала большое значение внешней форме. И в прямом, и в переносном смысле. Например, считала, что хорошая фигура – это огромное достоинство, как женщины, так и мужчины. И всегда восхищалась гармоничными формами у других. Без зависти, ибо у самой формы были совершенные. Ну, или почти такие.
А вот если ей доводилось увидеть изъяны, она говорила:
- Ужас. Напялил-(ла) такие брюки, это же надо! У людей отсутствует чувство прекрасного. И как они, бедные, живут с этим?
А еще мама часто рассуждала о старости. Безобразие – покрываться морщинами и складками в самых разных местах. Просто отвратительно – храпеть по ночам, шаркать стоптанными тапочками и ходить в некрасивом халате, с пятнами от борща на животе. Ужасно болеть и страдать и быть всем в тягость.
Поэтому она любила повторять:
- Со мной такого не будет. Во-первых, когда мои волосы начнут седеть, то я не стану красить их красками, даже самыми дорогими. Это просто глупо и ничего не изменит. Просто буду выполаскивать их синькой и ходить голубая, как небо. Небо ведь никогда не стареет и всегда прекрасно. А если почувствую, что уже в тягость, приму какой-нибудь яд. Заранее позабочусь о том, чтобы он у меня был, еще до тех пор, пока меня не сразит окончательно деменция.
Ее дочь не знала, что такое "деменция", но слово ей решительно не понравилось. Оно было сухое и мрачное. Как шелестящая жесткими крыльями саранча.
Но вот слово «яд» ей было известно.
Дочь думала:
«Неужели старость – так страшно? Неужели это – всегда страдания и шаркающие тапочки? И что плохого в седых волосах. Ведь есть выражение – благородная седина».
Про седину и благородство она услыхала в кино, когда шел фильм про какое-то далекое от нас время, где жили кавалеры и дамы. Тогда все было совсем по-другому – мужчины целовали женщинам кончики пальцев, пели под окнами слова любви, и долго-долго ухаживали.
Слово «ухаживали» сейчас приобрело совсем другой смысл. Так говорят, когда имеется в наличии несчастный беспомощный старичок, который уже и не в состоянии надеть сам шаркающие тапки.
Дочка размышляла:
«Старости ведь нельзя избежать, так? И как же жить и радоваться, если знаешь, что она обязательно наступит? Как открывать глаза по утрам, если этот утренний рассвет отсек с безжалостностью еще один день из твоего детства, а затем – юности?».
А потом дочь выросла. А мама постарела.
Удивительно, но мама, которая всегда отличалась принципиальностью, не стала красить волосы синькой. Она по-прежнему ходила в хорошую парикмахерскую к лучшему мастеру города, делала модную стрижку и красила волосы в «молодой» цвет.
Время шло.
Мама начала шаркать тапочками. Стала совсем-совсем дряхлой.
Но не травилась. Вероятно, у нее не получилось достать этот самый яд.
А так – ничего не изменилось. Она по-прежнему говорила, что старость – это ужасно.
А дочь? Вот тут начинается самое необычное в нашей истории.
Вы думаете, она выросла депрессивной и наполненной до краев страхами, то есть фобиями по-научному? Отнюдь, нет.
Она осталась ребенком. Понятное дело, не снаружи, потому что ей самой уже немало лет. Способ остаться молодой найден. Время можно повернуть вспять, обманув старость. Ведь кто заставляет ходить в скучных бесформенных нарядах. С пучком волос, скрученных сзади и кое-как затыканных шпильками, найденными случайно в комоде. Теми самыми, которые уже давно никто не носит.
Ну и пусть кто-то злой скажет – молодится, а ведь ей уже за…
Любимые джинсы, яркая футболка, удобные мокасины. А бижутерия! Вот где простор для фантазии! Можно создать любой образ. Но самое главное – это ощущение. Себя. Той, которая не будет никому в тягость.
А деменция… в конце концов, термины придумывают не самые мудрые люди, ведь правда?
------------
фото - инет