Случилась большая беда: скоропостижно скончалась ещё не очень старая,
но хлебнувшая "привольной" колхозной жизни, послевоенного сиротства, женщина.
О ней горевали все: близкие и дальние родственники, бывшие сотрудники, соседи.
На кухне хлопотали женщины, подруги усопшей - готовили поминальный обрядовый ужин и то одна, то другая смахивали часто набегавшие слёзы. В своей скорби они стали чем-то единым: у всех одни мысли, чувства, воспоминания, все по-особому внимательны, предупредительны друг с другом.
Наконец, похороны состоялись. Началась трапеза. Всё проходило торжественно-печально, пристойно. Тихие разговоры, вздохи, крестные знамения сопровождали
скорбный ужин.
Первую помянувшую группу сменила вторая, и я обратила внимание на севших за столы четверых молодых людей - парни едва переступили своё совершеннолетие. Мать одного из них постоянно заботливо напоминала: наливайте себе, пейте по глоточку. Я посмотрела на их гранёные стопочки - во всех по полной. Ребята опрокидывали в рот далеко не безобидный, местного традиционного изготовления напиток. Одним "глоточком" опустошая гранёную посуду, поспешно заедали вкусным и обильным угощением.
Никому из сидевших за столом и в голову не приходило сделать замечание сердобольной мамаше" или этим парням. И вот ужин уже стал подходить к концу.
Последними за стол сели готовившие женщины. Уставшие, с покрасневшими от слёз глазами, они вызывали сочувствие и благодарность: наготовили, обслужили всю многочисленную родню, друзей, соседей, проводивших покойную в последний путь, почтивших её память.
Несколько мужчин сидели в сторонке, ожидая полного окончания траурного застолья, чтобы помочь водворить порядок - вынести столы, скамейки.
И тут в комнату вошли те парни. Они хотели сказать своим родителям, что намерены пройтись по улицам, а ещё спросить, где им сегодня ночевать.
Неожиданно, одна из сидевших за столом женщин, предложила:
- Если уж вы уходите, то выпейте "на посошок".
Ребята дружно подошли к столу. Один, старший из всех, высказал возражение:
- На посошок мы пить не будем, но помянем.
Мужчина, сидевший в стороне, отец этого "поборника традиций" и его младшего брата, сказал:
- Дима, Саша, отойдите от стола.
Сыновья поспешно скрылись в другой комнате.
И что же тут началось... Все стали спорить, прав ли отец, не позволивший сыновьям продолжить возлияние. Женщина, предложившая "на посошок", оскорбилась тем, что её внимание и радушие не встретили однозначного одобрения и поддержки.
- При отце и при матери пусть выпьют, лишь бы где-то и с кем-то не пили. Если у человека есть голова на плечах, его не споишь! Ничего ты не доказал, не разрешив выпить, они за углом напьются! И вообще! Детей не родители воспитывают, воспитывает детей улица!
Совершенно посторонняя для всех - соседка - эта женщина и представляла, по сути дела, эту самую "улицу", беспардонно присваивая себе право воспитывать даже и
своих ровесников.
А я своему сыну разрешаю выпить, - вступает в спор другой папаша, - и ничего в этом не вижу плохого. И ребята пусть выпьют. Ребята! Идите сюда!
- Нет уж, ты своего сына потчуй, а я сам о своих позабочусь, - возвысил голос
отец тех парней, младший из которых уже подсел к нему и шепчет:"Пап, мы же с Димой тебя слушаем, - не связывайся с ними!"
И снова та сердобольная мамаша:
- Ну, что бы с ними случилось, если бы они по глоточку выпили, только шум подняли.
А её сын стоит у стола, губёнки развесил, глазками хлопает - не уходит, ждёт,
что мать решит.
И тут одна женщина, испугавшись за этого мальчика, поняв, что не скажут ему, какое это зло - "глоточек", вмешалась: "Сынок, не нужен тебе этот проклятый глоточек. С малой искорки начинается большой пожар. Как ни назови: "посошок" ли, "глоточек" - это начало большой беды", - и обратившись ко всем, продолжила, - кто из вас своей рукой даст ребёнку яд? Алкоголь очень страшный и опасный яд, все это
знают. Опомнитесь!"
"Обиженная" женщина грубо, без всякой связи, яростно закричала в лицо говорившей:
- Не ручайтесь за всех! Ещё неизвестно, какими они будут!..
С тоской я смотрела на собравшихся: где же давешнее единение? После первой же коварной рюмки оно покинуло нас. Только что все были людьми: слушали и слышали друг друга, сочувствовали друг другу, любили друг друга... вместе плакали...
Теперь красные лица, злые глаза, несуразные выкрики...
Мужчина и женщина выходили из комнаты, я поспешила за ними.
Мне было жутко остаться там.