ПААТА
Подходим к пожилому таксисту.
- Куда хотите поехать, уважаемые? – спрашивает он, стеснительно прикрывая беззубый рот.
- Да мы и сами не знаем, вчера съездили в Кахетию, а сегодня еще не решили.
- Сколько, если не секрет, взяли с вас за Кахетию?
- Двести лари.
- Двести лари?! - Глаза его округляются. – А где были?
- Сигнахи и монастырь в Бодбе.
- За двести лари?! - Глаза его округляются еще сильнее. - Да я за двести лари вам половину Грузии покажу! Я за сто пятьдесят везу туристов в Кахетию – и Город Влюбленных, и Бодбе, и Телави, и усадьба князей Чавчавадзе и еще есть места, куда не все ездят.
Меня зовут Паша, так для туристов из России привычней, вообще-то я Паата.
- В честь сына Георгия Саакадзе?
- А вы слышали про Саакадзе? Паата смотрит на меня с нескрываемым удивлением и восхищением.
- Не только слышали, но и читали «Великий Маурави». Только мы не из России, а из Израиля.
- Очень приятно, тогда можете звать меня Паата.
- Куда поедем, Паата?
- Хотите, отвезу вас на Казбеги, а по дороге заедем и посмотрим очень красивые места? За все возьму с вас 150 лари.
- Поехали, Паата.
Мы садимся в далеко не новый «Мерседес».
- В аренду взял на три года, - говорит Паша-Паата, - осталось пять месяцев и я его полностью выкуплю, тогда станет легче. Здесь все ездят на газе, а я не хочу. Много денег трачу на бензин, но мне так спокойней.
В который уже раз за эти дни с правой стороны видим мост Мира и Дом Юстиции.
- Это наш придурок Мишико поставил, - говорит Паата, - и вон тот стеклянный небоскреб, который до сих пор никак не закончат. Дональд Трамп шесть лет назад обещал два таких циклопа построить, один в Батуми, другой в Тбилиси.
- Вам не нравится? - удивленно спрашиваю я.
- Красивый мост, и Дом Юстиции, и циклоп этот, - Паата машет рукой в сторону ступенчатого небоскреба, – только им не место здесь, в старом Тбилиси. Я тут родился и вырос, родители мои, дедушки и бабушки... Не могу я смотреть на этих циклопов, они мой Тбилиси портят. У меня сердце начинает болеть, когда я смотрю на них. Вот, сквер справа видите? Это сквер Гейдара Алиева, а сейчас будем ехать по улице Леха Ткачинского.
- Качиньского?
- Какая разница, уважаемый Владимир? Эти люди здесь в моем Тбилиси лишние. Кто их сюда привел, зачем памятники ставить?
Или этот! Впереди большой плакат с Джоржем Бушем.
- У него что, бабушка грузинка была или дедушка?! Зачем он его поставил?
- Кто?
- Саакашвили.
- Паата, можно я буду на «ты», у нас в Израиле ко всем так обращаются, даже к старикам.
- Конечно. Вам сколько лет, если не секрет?
- Шестьдесят три.
- Шестьдесят три?! - Глаза округляются.- А жене вашей?
- Пятьдесят пять.
- ?!?!.....
- А мне сколько дадите?
Я хочу польстить ему и сказать, что не дал бы больше шестидесяти, но Паата, опережает и сообщает:
- Мне, дорогие мои, сорок девять!
Теперь глаза расширяются у нас.
- Когда этот дурак пришел к власти – я все потерял. Две квартиры потерял, работу...Жена тоже без работы осталась, она у меня учительницей работала в школе, русский язык и литература. Время такое началось - жить не хотелось. Домой вечером придешь, а дети голодные тебе в глаза смотрят...Поверите? Домой страшно было возвращаться. Весь на нервах был, совсем белый стал, зубы сами видите...Сейчас, слава Богу, немного лучше жить стали, мне бы только машину выплатить, совсем хорошо будет. Эта машина всю нашу семью кормит. У меня зять – архитектор, только платят совсем мало и работа не всегда есть, а дочка поет в церковном хоре. Помогать всем надо.
Паата вздыхает и молчит.
- Можно тебя спросить о чем-то?
- Конечно, уважаемый Владимир! – встрепенулся Паата.
- Почему грузины армян не любят?
- Кто вам такую глупость сказал? Я живу в районе, там одни армяне живут. Золотые люди! Они мне, как родные братья, мы с ними – одна большая семья. Всю жизнь помогаем друг другу. Они тут тысячу лет живут. Как я могу их не любить? Кто такую глупость вам сказал, уважаемый Владимир?
- Вахтанг, который вез нас позавчера в Кахетию.
- Какой нехороший человек! Вах, какой нехороший! И денег много с вас взял. Я бы за двести лари...
- Оставь, Паата, мы на него не обижаемся.
- Хорошо, мои дорогие, сейчас мы посмотрим водохранилище и поедем дальше.
Фотографируемся в прекрасном месте.
- А рыба здесь есть? - спрашиваю я.
- Конечно есть, только ловить нельзя. Я сам – заядлый рыбак, у меня всегда удочка в багажнике. Я каждый выходной ловлю с моста недалеко от моего дома.
- Я тоже рыбак, Паата. Только люблю морскую рыбалку. У нас в Израиле – три моря, правда, в одном, кроме соли, ничего нет.
- У меня тоже много родственников живут за границей – сестра в Канаде, брат в Америке...Я никуда не хочу уезжать, я умру без Тбилиси...
Иногда Паата останавливает машину и снимает нас на фоне зеленых предгорий, где пасутся бараны, где уже появляются первые признаки снежных вершин.
Мы едем дальше и, вдруг, впереди вся проезжая часть перекрыта коровами, они стоят и лежат на горячем асфальте, и нет никого, кто бы их отогнал.
- А где пастух? - спрашиваю я.
- Зачем пастух, уважаемый Владимир? Здешним коровам не нужен пастух, они сами утром выходят со дворов и идут пастись, а вечером приходят домой.
- А что они делают на дороге? Асфальт горячий...
- Что вы? Мы для них – бесплатные вентиляторы. Машины едут, на них воздух дует, мух отгоняет. Вот, посмотрите сами.
Паата осторожно объезжает всех буренок и они лениво тянут к нам морды, на которых сидят зловредные мухи. Через какое-то время картина повторяется, потом еще и еще. Иногда встречаются лошади.
- У них сейчас любовный период, очень опасно приближаться, - говорит Паата и замедляет ход. - Машину могут так лягнуть, что все деньги на ремонт уйдут.
Мы въезжаем в горную деревню. Паата останавливает машину и бежит к какому-то дому, через пару минут он возвращается с двумя большими картонными стаканами в руках.
- Это свежий мацони, - довольный говорит он и протягивает нам стаканы с маленькой ложечкой внутри, - очень вкусный и свежий. А какой полезный, вы себе не представляете!
Мы кушаем прохладный мацони, а Паата, тем временем, рассказывает об этих местах.
Слушать его очень интересно, он говорит почти без акцента и знает очень много о местных обычаях и нравах.
- А настоящий грузинский шашлык вы уже пробовали? - неожиданно спрашивает он.
Мы переглядываемся с женой и начинаем смеяться, а потом рассказываем Паата, как нас угощал шашлыком в Кахетии «настоящий грузин». На лице у него появляется недовольная гримаса и он говорит что-то по-грузински.
- Извините, мои дорогие, это я не вас ругал, а того нахала, который вас обманул. Сейчас я вас угощу хорошим шашлыком. Мы подъезжаем к маленькому домашнему кафе у дороги.
- Не смотрите, что тут так бедно, - говорит Паата и идет в сторону пристройки, приспособленной под кухню. Через минуту он выходит с кем-то в обнимку.
- Это мой хороший друг, а это мои дорогие гости из самого Израиля, - представляет нас Паата. - Я заказал для вас у батоно Дато два шашлыка – один из баранины, другой из свинины, он сам их сейчас приготовит, а пока принесут – выпейте хорошего домашнего вина.
- Ты не выпьешь с нами?
- Что вы, мои дорогие, я за рулем не пью, если у меня отнимут права – моя семья умрет от голода.
Пьем с женой полусухое белое вино и закусываем овечьим сыром с пахучим грузинским хлебом.
- Меня тут все знают, - говорит Паата, - я сейчас позвоню своему другу Георгию, он нас встретит и поднимет к церкви Святой Троицы. Она стоит на высоте 2200 метров и с нее открывается вид на Казбеги. Это старая церковь, ей больше семисот лет, в ней прятали крест Святой Нино, когда персы напали на Грузию.
Батоно Дато лично приносит дымящийся шашлык, от котрого идет божественный запах. Мы делаем первый укус, а Паата застыл в ожидании нашей реакции.
- Супер! - восклицаем мы в один голос.
Видим, как по лицу Паата расплывается улыбка.
- Вах, как я рад, что вы попробовали настоящий грузинский шашлык...
Хотим расплатиться, но Паата обиженно отодвигает деньги.
По дороге еще делаем остановки, а на смотровой площадке фотографируюсь в традиционной белой бурке и кучерявой папахе.
Через полчаса приезжаем в деревню, где нас уже ждет друг Паата Георгий.
- За подъем к церкви я беру обычно 70 лари, но раз вы гости моего друга – возьму пятьдесят.
Мы пересаживаемся в спортивный джип «Мицубиши» и едем в гору. Ничего, даже близко похожее на этот экстремальный подъем, я не испытывал. Машина, как черепаха переползает с камня на камень, временами критически наклоняясь и замирая на месте, потом снова ползет в гору. Навстречу спускается точно такой же джип и мы в страхе смотрим на Паато и Георгия. Они, как ни в чем не бывало, продолжают о чем-то говорить по-грузински.
«Как они собираются разминуться, если здесь тесно даже для одной машины?» - лихорадочно соображаю я.
Не прерывая тихой беседы с Паата, Георгий делает маневр и мы оказываемся на самом краю пропасти, спускающийся джип прижимается к скале и оба водителя складывают зеркала, машины разминулись в притирку друг к другу и обменялись приветственными сигналами. Подъем продолжается.
- Хотят строить здесь новую дорогу.
Георгий что-то буркнул по-грузински.
- Он говорит, что они взорвут эту новую дорогу, - переводит для нас Паата.
Мы все понимаем: для местных жителей – это единственный заработок.
Вот и церковь Святой Троицы. Кроме нас тут много людей со всего света, а вокруг - полно коров, они сами поднялись сюда пожевать травки и поглазеть на туристов. Всю эту идиллическую картинку с древней церковью, коровами и туристами дополняет величественный вид на снежную вершину Казбеги. Так местные жители называют привычный для нас Казбек, тот самый, который мне запомнился на пачках крепких папирос, которые курил мой отец. Я сижу на выложенном грубым камнем ограждении и смотрю на его снежную вершину. «Как хорошо, что Мишико не добрался сюда и не построил канатную дорогу», - думаю я и лежащая рядом корова кивает мне своей мордой.
Снова экстремальный спуск и через сорок минут мы снова едем по Военно-Грузинской дороге в сторону Тбилиси. До границы с Россией всего 11 километров, оттуда без всяких виз каждый день приезжают туристы. Грузинам обязательно требуется виза и я спрашиваю у Паата:
- Почему русские требуют визу, а грузины нет?
Паата пожимает плечами: «Политика. Наверное, боятся, что мы будем нелегально работать там».
- А может, боятся, что вы будете мстить за Южную Осетию и Абхазию?
- Мы сами виноваты во всем, - неожиданно признается Паата.
- Так думаешь только ты?
- Так думают многие грузины.
Мы долго едем молча. Пытаюсь переварить сказанное Паата. Может он из деликатности не хочет поднимать эту тему?
Все же, набираюсь наглости и прошу объяснить.
- Зачем они туда сунулись?! – раздраженно говорит он.
- Кто, русские?
- Какие русские? Грузины! Мишико не нравилось, что во всех властных структурах сидят абхазы и осетины. Хотел посадить своих людей, что б они сидели тихо и исправно платили дань. Если бы мы туда не сунулись...
Неожиданно звонит телефон. Паата долго говорит с кем-то, уважительно называя его батоно Георгий.
- Что-то случилось? - спрашиваю я, когда он заканчивает разговор.
- Ничего страшного, уважаемый Владимир, сын ударил чуть-чуть зеркало на машине офицера ГАИ. Он мне сейчас позвонил и просил, чтобы я подъехал к нему до шести часов. Сейчас пять и мы успеем. Хороший человек, не кричал, не ругался, не то, что раньше.
- А что раньше?
- Если бы такое случилось при Мишико, моего сына заковали бы в наручники, посадили бы в подвал, избили, а потом.. Носил бы им денежки, пока не отпустили.
- А сейчас?
- Приеду, извинюсь, куплю новое зеркало.
До Тбилиси мы едем с ветерком, обмениваемся с супругой впечатлениями, а Паата время от времени рассказывает интересные истории.
Подъехали к нашему дому, расплачиваюсь и прошу Паата подождать несколько минут, бегу наверх, нахожу в чемодане сувенир из Иерусалима и спускаюсь вниз. Паата держит в руках сувенирный набор с водой, землей, листиком оливы, деревянным крестиком с распятием и на глазах его выступают слезы.
- Все это освящено в Храме Гроба Господнего.
Паата целует сувенирный набор, вытерает слезы и дрожащим голосом говорит:
- Вы мне такой дорогой подарок сделали, что мне даже неудобно перед вами.
- Что ты, Паата, мы очень рады, что встретили тебя, ты показал нам Грузию, так, как никто бы не сумел.
- Хотите, я быстро улажу свои дела и вернусь? Покажу вам, где можно купить хорошее грузинское вино. Не дорого.
- Конечно, мы как раз собирались купить вино и сыр.
Через полчаса он уже ждет нас внизу и мы едем покупать вино.
- Как история с зеркалом? – спрашиваю я.
- Уладил.
- Дорого.
- Пустяки, дал семьдесят лари на новое зеркало. Слава Богу никто не пострадал.
Паата везет нас к своему другу на улицу Горгонали. Мы входим в небольшой, похожий на кабачок, магазин. Хозяин приветливо здоровается с нами, перекидывается несколькими фразами с Паата.
- Вот, привел друзей, хотим купить вино.
- Из разливных могу предложить «Саперави» и «Киндзмараули», мне поставляет их частный производитель, вино хорошего качества, - говорит хозяин магазина.
Нам наливают стаканчики для пробы. Вино, действительно, очень хорошее, на порядок выше того, что мы пили в Городе Влюбленных.
- Пять литров этого и пять этого, - говорю я. - А еще, мы хотим бутылочку «Хванчкары».
- Рекомендую вот это, не дешево, но полная гарантия. Его производят очень мало и везде полно разбавленных имитаций. А за это вино я ручаюсь.
Жена испуганно смотрит на меня: «Как мы все это упакуем ? Я уж не говорю: пропустят все это или нет?»
- Если не пропустят – выпьем в аэропорту, - шучу я и расплачиваюсь.
По дороге домой заезжаем за сыром и чурчхелой. Все, продовольственная программа выполнена.
Паата отвез нас домой и мы очень тепло попрощались с нашим грузинским другом.
Если бы не сегодняшняя экскурсия, наши впечатления от Грузии можно было бы сравнить с тем, что испытывает человек, купивший в магазине очень редкий и дорогой деликатес, а потом, придя домой, увидел, что ему недовесили 100 грамм. Ах, Паата, спасибо тебе, дружище, за эти 100 грамм Грузии, которые ты вернул нам с лихвой.
ПРОДОЛЖЕНИЕ:
http://www.proza.ru/2016/07/22/1289