- Здравствуй…
- Здравствуй!
- Мне очень жаль...
- Мне тоже, - его взгляд оторвался от падающей вниз земли и устремился вдаль, пробираясь между по-весеннему зелеными листьями тополей на свежевспаханное поле.
Он был по-прежнему красив, но постарел. В пышных каштановых волосах заблудилась седина. Несколько морщин, особенно около глаз, будто украсили его лицо мудростью. Прямой греческий нос, тонкие губы... Стоя немного в стороне него, она могла рассмотреть все столь знакомые, и теперь такие чужие черты. Он больше не улыбается, больше не смеется.
Она старалась не смотреть на него долго, чтобы не привлекать к себе внимание других. Но эта женщина, свежая, прекрасная, залитая солнечным светом то и дело привлекала взоры собравшихся здесь в горе людей, и они в грустном восхищении взирали на нее.
Пожилая, некогда красивая дама, трясущаяся в безудержном рыдании, с безумием и горем смотрела на прекрасный силуэт с глубокими, задумчивыми глазами и с тронутыми легкой улыбкой губами. Ее, осунувшуюся и бледную, осторожно обнимал за плечи молодой человек лет двадцати пяти. Он тоже иногда посматривал на красивую женщину с тонкими чертами лица. Она была совсем как прежде, даже похорошела, расцвела. Стройная, изящная, застывшая в почти божественной позе, она была поистине идеальным творением. На плечах ее была накидка, струившаяся по ее гибкому телу и скрывавшая полуоголенные в декольте плечи. Он, как и прежде, восхищался ее красотой. Былое чувство юношеской влюбленности покалывало сердце, и он перевел взгляд на своего брата, элегантного в своем черном дорогом костюме, с непроницаемым взглядом, устремленным вдаль. Он отметил, что рядом эти двое казались столь же неуместными здесь, сколь идеально подходящими и созданными друг для друга. Он глубоко вздохнул: “Несправедливо, несправедливо” - словно заевшая пленка крутилось у него в голове.
Рабочие сложили лопаты. Люди подходили, поднося цветы и оставляя их на светлом песке, и медленно удалялись прочь через небольшую калитку. Запах земли и воска смешался с запахом свежих роз, лилий и ромашек. В свою очередь с большим букетом разноцветных цветов подошла пожилая женщина и молодой человек. Она бессильно упала на колени. Поднимаясь, она подняла заплаканные глаза на молодую женщину, прошептала что-то невнятное, глотая слезы, и пошла прочь, опираясь на руку молодого человека, который несколько раз украдкой обернулся.
Теперь кроме Нее, Него и двух рабочих, никого не осталось. Он все так же смотрел вдаль на удаляющуюся процессию. И когда та скрылась из вида, она осторожно подошла к свежему бугорку и, положила поверх цветов маленький букет голубых фиалок, аккуратно перевязанных светло-голубой лентой.
- Кроме тебя никто не вспомнил, - улыбнулась она.
Несколько секунд она постояла над разноцветным хороводом цветов. Пышное убранство, освещенное весенним солнцем, вдруг вызвало в ней радость, тепло и спокойствие. Она медленно обвела взглядом могильные камни, кресты и низкие ограды, украшенные цветами. Парадоксально, как такое место, созданное для хранения и подпитывания горя, может быть так красиво, так свободно. Красотой питаем мы свое несчастье. От красоты грустим. Красота приносит страдания своим отсутствием и своим присутствием. В ее отсутствии мы ее жаждем, а ее присутствие доказывает невозможность власти над ней. Смерть сливается с красотой как доказательство этой немощности, этой борьбы за управление жизнью.
Она слегка улыбнулась этим мыслям, и, не нарушая тишину, направилась к открытой калитке. Она шла по аллее тополей, сквозь старые могучие ветви которых пробивалось солнце. Ее собранные светлые волосы казались почти золотыми под этими теплыми лучами, и несколько выбившихся их прядей колыхались от легкого ветерка. Она вдыхала свежий воздух. Чувство свободы наполняло ее. Над свежевспаханными полями, раскинувшимися за аллеей, парил в прекрасном воздушном танце ястреб. Завороженная, она легко двигалась по дороге, по которой бегала еще ребенком.
Он нагнал ее, когда свернув к аллее, она направилась в сторону леса, где темные могучие ели чередовались с едва зазеленевшими осинами и кленами. Они шли какое-то время в молчании, наслаждаясь теплым ласкающим ветерком, густыми ароматами полей и журчанием бурного после долгих дождей ручья.
Он остановил ее у опушки, слегка коснувшись ее руки. Она посмотрела не него с улыбкой, ее очаровательной улыбкой, в которую многие годы он был беззаветно влюблен. Он смотрел в ее темные зеленые глаза, рассматривал ее почти строгие брови, прямой маленький носик. Ее щеки тронул легкий румянец, а губы слегка покраснели, как всегда, когда она кусала их.
Он тронул ее светлые волосы и, убрав выбившуюся прядь, запустил руку в ее мягкие, пышные волосы.
Ты невероятно красива сегодня.
Она слегка коснулась его руки, и закрыла глаза. От этого прикосновения весь ее мир расцвел, словно куст розы, заблагоухал. Ее сердце забилось быстрее, но стало грустно.
-Прошу, не грусти, - она смотрела ему в глаза, - Мне больно видеть, что ты больше не улыбаешься.
-С тех пор, как ты ушла, я не улыбаюсь, - его голос был твердым, но тихим, - Без тебя меня нет, я не живу.
-Не говори так, - она резко убрала руку и повернулась к зеленой опушке леса. Она больше не улыбалась, но стала серьезной и побледнела.
Он вдруг крепко обнял ее сзади, и приятное тепло растеклось по ее телу. Он шептал ей на ухо слова любви и нежности, и его дыхание слегка щекотало ее щеку. Она пылала, горела. Вот он - момент счастья - простой, спокойный, на опушке зеленеющего леса, обдуваемый весенним запахом жизни.
Он резко развернул ее и нежно поцеловал в ее пухлые теплые губы. Он луково улыбнулся, и спросил:
-Тебе все понравилось?
Вновь разрумянившаяся, она улыбалась.
-Все замечательно, везде твой тонкий вкус. Вот только, - она запнулась, и кокетливо отвела глаза к небу, - Эта статуя... Очень красиво, но, пожалуй, слишком!
-Неужели? - удивленно вскинул он брови.
-Она меня лучше, красивее. К тому же, она такая большая, а пространство вокруг маленькое.
-Тебе не угодишь, - он нежно улыбнулся, и прижал ее ближе к себе.
Она не знала, сколько часов они простояли так на опушке леса, в неподвижных объятиях. Солнце разрисовало небо невообразимыми красками, и над полями незаметно поднялась луна. Она прошептала:
-Мне пора
-Подожди еще немного, и мы пойдем вместе.
Волнение охватило ее. Она слегка оттолкнула его. Он был бледен, губы слегка посинели.
-Что ты.., - ее голос почти срывался, - Что ты сделал?
Он опустил руку в карман и вытащил небольшой пакетик с чем-то коричневым. Он слабо улыбался:
-Помнишь, наше свадебное путешествие? Я все думал, и почему ты выбрала Индию? Ужасное было путешествие, - он слегка усмехнулся, - но все же, чем-то полезное. Я тогда на рынке, все-таки купил эту штуку. Тот шарлатан сказал, три часа и без мучений. Оказалось - не шарлатан...
Они с грустью смотрели друг на друга. Он почти задыхался и прошептал:
Пригодилась... Мы были слишком красивы и слишком любили друг друга, чтобы быть счастливыми здесь.
***
Раздался стук в дверь.
-Открыто, - хриплым голосом крикнул пожилой мужчина с резцом в руке, - А это ты! Все готово!
Молодой человек лет двадцати пяти стоял на пороге, бледный, постаревший за прошедшие дни. Он смотрел на мраморную статую мужчины в костюме, устремившего взгляд куда-то вдаль.
-Он прекрасен, - тихо произнес он, - идеален, словно живой, как и она! И как у Вас получается творить такие статуи...