- В нашей психушке очень редко появляется два интеллигентных человека – сказал мне буйный придурок за завтраком, который почему то решил взять надо мной шефство – остальные сто процентные идиоты, включая врачей и санитаров.
Я понимающе кивнул, решив, что это комплимент.
- Это бывает, когда у меня начинается раздвоение личности – закончил свою мысль придурок и вгрызся зубами в огромный окорочок.
- От этого галопередола у меня такой аппетит просыпается, что никак нажраться не могу. А ты почему не ешь?
- Я по утрам не ем мясо.
- Тогда я возьму?
- Бери конечно. А что у нас после завтрака будет?
- По четвергам у нас беседы с психиатром. Сегодня какой-то интерн будет. Посмотришь, как я его обломаю…
Мы немного опоздали и дверь уже была закрыта.
- Может, постучимся? – предложил я.
- Ещё чего. Я только в карцере стучусь.
В небольшом зале за столом сидел молодой, очень симпатичный парень и читал какую-то книгу. Мы вошли и сели позади всех.
… – Но вот какой вопрос меня беспокоит: ежели Бога нет, то, спрашивается, кто же управляет жизнью человеческой и всем вообще распорядком на земле?
– Сам человек и управляет, – поспешил сердито ответить Бездомный на этот, признаться, не очень ясный вопрос.
– Виноват, – мягко отозвался неизвестный, – для того, чтобы управлять, нужно, как-никак, иметь точный план на некоторый, хоть сколько-нибудь приличный срок. Позвольте же вас спросить, как же может управлять человек, если он не только лишен возможности составить какой-нибудь план хотя бы на смехотворно короткий срок, ну, лет, скажем, в тысячу, но не может ручаться даже за свой собственный завтрашний день?
Молодой интерн закрыл роман, отодвинул правой рукой книжку на край стола и посмотрел на больных, страдающих разными формами психических расстройств.
Новоиспечённый психиатр тщетно пытался установить визуальный контакт с душевно больными. Их глаза и сознание заволокло густым туманом сильных антидепрессантов, пробиться через который было невозможно.
Взгляд их блуждал без цели, а сфокусировать мысли на чём-то конкретном,
у них не было ни желания, ни способности. В основном тут были больные, страдающие тяжёлой депрессией и шизофренией.
Жили они от дозы к дозе медикаментов, от сигареты к сигарете,.. которые притупляли невыносимую душевную боль, съедающую их изнутри.
Больные давно потеряли надежду когда-нибудь избавиться от недуга и многие из них твёрдо решили, что суицид – это единственный выход.
Человек, как существо разумное, всегда делает расчёт. Если получать наслаждение - то максимальное, а если страдание - то минимальное.
А поскольку жить для них было страшнее, чем умереть – многие уже пытались покончить с собой и не раз.
Дззз – запищал мобильник у моего опекуна.
- Ало, ало, я тебя плохо слышу – тряс он телефон изо всех сил.
- Что–что, повтори, я почти ничего не слышу… - не на шутку распалился придурок и растрощил телефон о стенку на мелкие кусочки.
- Сейчас ты у меня попсихуешь – сорвался с места рослый санитар.
- Не надо – остановил его молодой врач – всё нормально.
Он сделал паузу что бы все успокоились и продолжил.
- Я надеялся…
- На что ты надеялся? – не унимался мой опекун.
- Что здесь одни идиоты собрались? Что Булгакова никто не читал?
Да я забыл в десять раз больше, чем ты знал когда либо.
Небольшая перепалка, которые тут случались не редко, всё же вывела присутствующих из медикаментозного транса и вернула к действительности.
- Нет. Я надеялся на ваше снисхождение. Вы мои первые пациенты, как самостоятельно практикующего психиатра…
- И ты решил начать практиковать с “Мастера и Маргариты” ?
- Нет. Я решил начать с разговора о душе. Таблетками и уколами тело излечить можно, да и то не всегда. А больной душе только слово помочь может. И на мой взгляд, этот роман может помочь понять…
- Ну и что может помочь понять этот роман? - ухмыльнулся мой опекун.
- Понять что человек не Бог, что бы строить свои собственные планы, не считаясь с уже существующим. Это всё равно, что путешествовать на дрезине, не обращая внимания на расписание поездов.
Наполеон, Гитлер, Сталин, … уже пытались это сделать, и все они очень плохо закончили.
Кто-нибудь планировал, когда ему родиться, или где, или у кого? Или внешность свою, или способности, наклонности?…
Не мы архитекторы этого мира и не мы сценаристы спектакля под названием жизнь.
Все не могут быть президентами, олигархами, великими учёными и первыми любовниками.
Мы только можем выбрать одну из предложенных ролей или отказаться играть.
Затаить обиду на свою судьбу, на всех и на вся, и отказаться участвовать в спектакле под названием жизнь.
В принципе это всё, что я запланировал вам сказать на нашей первой встрече.
Интерн встал, взял правой рукой книжку и засунул её под мышку левой, которая была скрючена детским церебральным параличом. Потом повернулся на сто восемьдесят градусов и пошёл к двери, волоча за собой левую ногу.
- Постой - крикнул мой опекун. – С чего ты взял, что мы не играем своих ролей. У меня, например, есть и жена и дети и работа.
Просто сейчас сезонное обострение…
- Вы плохо играете свою роль.
- Это почему?
- У каждого внутри есть собственный критик. Если мы хорошо играем свою роль, то и на душе хорошо. А если скверно… - интерн пожал плечами и попробовал улыбнуться – значит, плохо играем.
Глава 2
http://www.proza.ru/2016/10/19/1997