(Из сборника "Портрет политического преступника 1934-1953 гг.")
Отшумела, отгрохотала война. Великая Отечественная. Священная и народная. Миллионы жизней отняла и сломала судеб не меряно.
Те, кого миновала смерть, пришли домой. Если он был, дом. Многих война лишила и дома, и семьи - пришли воины в никуда. Израненные, безногие и безрукие, психологически надломленные, ожесточенные, отравленные боевой стограммовкой, но бесконечно гордые своей победой. Да встретила их жизнь неласково и оценила их не по боевым заслугам.
Иные смирялись, влачили жалкое существование или умирали от неуемной тоски. Другие пытались протестовать. Видимо, справедливо сказано, что надежда умирает последней. Часто с надеждой умирали и они сами.
ДЕХТЯРЕВ ЕГОР МИХАЙЛОВИЧ из села Старые Савены Курской области жил, как все, и работал, а началась Великая Отечественная, пошел воевать за Родину. Хранил его Бог целых три года, да не уберег все-таки. В 1944 году ранили Егора Михайловича - на фронте, и стал он инвалидом без правой ноги. Одноногий инвалид из Курской области, от которой война камня на камне не оставила. Валялся по госпиталям - хоть крыша была над головой да пропитание, а выписался, оздоровившись, и ковылять на одной ноге было, видимо, некуда. Стал фронтовик лицом без определенных занятий и места жительства. Мотался по поездам да вокзалам, жил милостью граждан, которых защищал от врагов, пока был на двух ногах.
Ночь с 19 на 20 августа 1948 года застала Дехтярева на вокзале станции Шпона. Добрые люди поднесли стопку-другую, опьянел быстро, ну и понесло его. Что так озлобило его в ту ночь? Может, сильнее обычного болела оторванная в бою нога, а может, душа болела от незаслуженной бродячей жизни...
Сам-то он и не помнил потом, что болтал. Свидетели напомнили: нецензурно ругал Дехтярев буфетчицу, Партию и Правительство, а также Вождей. Суд расценил слова хмельного инвалида как призыв к свержению Советской власти и к совершению контрреволюционных преступлений.
Получил одноногий солдат за свои пьяные горькие слова 10 лет лагерей. Какая судьбина ждала на воле инвалида Великой Отечественной войны, неизвестно. Что стало с ним, неведомо. Хранились бережно только бумаги, по которым он еще очень долго числился политическим преступником.
Потом его реабилитировали.
По бумагам.
ЯВЕЦКИЙ АЛЕКСАНДР СЕМЕНОВИЧ отвоевал до 1945 года и вернулся в родной Николаев без ноги. Всего-то в 33 года стал инвалидом. Но жил и даже работал на нелегкой для безногого должности заведующего буфетом артели с символическим названием "Победитель".
7 сентября 1950 года военным трибуналом войск МВД инвалид Великой Отечественной Явецкий осужден к 10 годам лишения свободы с поражением в правах на 5 лет и лишением медали "За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг."
Явецкий Александр был признан виновным в том, что "в 1949-1950 гг. проводил среди своего окружения антисоветскую агитацию, клеветал на Советскую власть и на Советскую действительность, извращал в антисоветском духе название протеза и костылей, зимой 1950 г. в буфете в беседе с гражданином С. (фамилия известна!) написал слово ВКП(б) и расшифровал его в антисоветском духе, при этом возводил клевету на Коммунистическую партию, высказывал недовольство ухудшением своего материального положения в связи с тяжелым ранением на фронте в 1945 году и бездушным отношением к нему местного руководства" (из приговора).
Недовольство было не единственным прегрешением Явецкого. Он еще "высказывал оскорбления в адрес Сталина, заявляя, что тот не умеет управлять страной и в течение всего времени его нахождения у власти жизнь лучше не будет. Протез левой ноги и костыли он в разговоре называл "сталинскими ногами", а также расшифровал слово ВКП(б) как "вторичное крепостное право большевиков" (свидетельские показания).
Такое вот преступление, которое потянуло на 10 лет лагерей, да и медали лишило. А протез и костыли остались. Можно, хоть и с трудом, представить, каково было Явецкому в пересылках и лагерях на этих "сталинских ногах".
Освободили Явецкого Александра Семеновича в 1953 году, а политическим преступником он перестал быть спустя еще 40 лет, когда его осуждение было признано незаконным.
Неизвестно, успокоило ли это его душу.
БЕРЕЗИН ЗАХАР ДМИТРИЕВИЧ прошел войну, получив в награду инвалидность, по причине которой, имея золотые руки, стал кормить себя и семейство сапожным мастерством. Сапожник-кустарь, так это называлось и строго преследовалось по закону. Тапочки да сапоги, изготовленные собственными руками, возил инвалид в Москву и продавал тайком, имея скудный приработок к нищенской пенсии, за что и поплатился. Поймали беднягу и 16 октября 1950 года посадили на 5 лет за спекуляцию.
Пока отсиживал свое сапожник, проверили его со всех сторон. Тут-то и выяснились обстоятельства, превратившие инвалида Великой Отечественной войны в политического преступника.
Оказалось, что во время одной из поездок в Москву в январе 1950 года Березин на квартире своего родственника "вел антисоветские разговоры и высказывал враждебную клевету против мероприятий правительства, денежной реформы, клеветал на советскую действительность в отношении инвалидов Отечественной войны, а также высказывал враждебность по адресу одного из руководителей партии и Советского правительства" (из приговора).
Березин оправдывался на следствии и в суде только тем, что говорил о жизни в кругу родственников, без всякого злого умысла. Действительно, какой злой умысел и клевета были в словах инвалида Березина, когда жаловался он родным, что "когда был здоровый, он нужен был, а сейчас никому не нужен и правительство не хочет о нем заботиться" (свидетельские показания, дословно).
А вот враждебность по отношению к одному из руководителей партии и Советского правительства - это было, с этим нельзя не согласиться! Березин, как ярый политический преступник, "за столом выражал недовольство о том, что он инвалид Отечественной войны, ему малую платят пенсию, выпить за здоровье руководителей партии Березин отказался и сказал, что пить за здоровье Вождя не будет" (свидетельские показания, дословно).
Вызвали инвалида на новое судилище и 30 июня 1952 года влепили 10 лет с поражением в правах на 5 лет - чтобы неповадно было отказываться пить за здоровье Вождя в кругу своих родственников.
Четыре десятка лет понадобилось на то, чтобы признать абсурдность обвинения и реабилитировать политического преступника Березина Захара Дмитриевича.
БОЙКОВ АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ воевал геройски и получил самую почитаемую солдатами награду - медаль "За боевые заслуги", ну и "За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг."
Вернулся солдат домой, стал работать трактористом в Ермекеевской МТС. То, что увидел он в родном селе, счастливой мирной жизнью назвать было нельзя. И с высоты своего боевого опыта, а также своих 25 лет и комсомольского звания, не желая смотреть на нищету земляков, Анатолий Бойков по наивности своей решил довести до сведения вышестоящего руководства о крайне тяжелом положении крестьянства. Так он объяснил свои поступки.
Что мог сделать фронтовик-тракторист Ермекеевской МТС? Он сделал то, что смог - в мае 1948 года написал в Семеново-Макаровский сельсовет письмо "контрреволюционного содержания".
Не дождавшись положительных перемен, "9 января 1949 года он написал второе письмо контрреволюционного содержания, которое вложил в избирательную урну во время выборов народных судей. 26 февраля 1949 года написал третье письмо антисоветского террористического содержания, возводя клевету на Советский строй, и направил его в Москву" (из приговора).
Три письма написал Бойков, чтобы обратить внимание властей на бедственную жизнь своих земляков. Вычислили его быстро.
Приговором военного трибунала войск МВД 27 июня 1949 года Бойков Анатолий Петрович был осужден к 25 годам лишения свободы с поражением в правах на 5 лет, с конфискацией имущества и с лишением боевых наград.
Четыре десятка лет прошло, скопом подняли дела "политических преступников", среди них и Бойков попал.
И написал прокурор: "Анализ содержания писем показывает, что они не носят контрреволюционного характера. Бойков никого не призывал к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти или к совершению контрреволюционных преступлений и не подстрекал к совершению террористических актов. Поэтому действия Бойкова не содержат состава преступлений, предусмотренных ст. ст. 17-58-8, 58-10 ч. 1 УК РСФСР. Виновным он признан необоснованно" (из протеста Генерального прокурора СССР).
ЗАСЕЦКИЙ ЛЕВ ПЕТРОВИЧ, 1923 года рождения, младший лейтенант, слушатель Военного института иностранных языков. Лишен свободы на 10 лет (ст. ст. 58-10, 121 УК РСФСР).
Был у Засецкого приятель и сослуживец Поляков. И вот вызывают Засецкого в один уютный кабинетик и сотрудник МГБ вежливо, но настойчиво предлагает ему последить за приятелем. Докладывать систематически.
Ах, как не по душе было Льву Петровичу такое поручение! Мерзость какая - доносить на товарища. Не стерпела душа Засецкого, решил рассказать приятелю. Так, мол, и так. Имею поручение, но выполнять его не стану.
Спасаемый им Поляков, ничтоже сумняшеся, доложил обо всем в органы госбезопасности!
Засецкого немедленно арестовали. Многое пришлось ему пережить. Но я предпочла бы быть на месте Засецкого, а не на месте спасенного им Полякова, пусть даже он избежал репрессий, закончил институт и процветал где-то. Паршивая совесть у того человека и так он мне гадок, что думается: жизнь ему не простила подлости.
Засецкий Лев Петрович не был работником НКВД и не подлежал ответственности за разглашение тайного задания. 17 мая 1991 года Верховный Суд СССР отменил незаконный приговор, Засецкого реабилитировали и строчки судебного документа, извиняясь за прошлое, благодарят Засецкого за то, что он именно такой: судимый за разглашение тайны доноса. Эта судимость дороже награды.
ОЖГИБЕЦ АЛЕКСАНДР ФЕДОРОВИЧ образования особого не получил, только пять лет проходил в школу. Зато другую, военную школу к своим 33 годам прошел полностью. С 1942 года и по 1945 год воевал, был командиром роты автоматчиков. Две медали получил и три ранения, да еще и контузию, в связи с которой сразу после войны был комиссован из армии.
Стал жить со своей женой в Новосибирске. Непросто давались автоматчику мирные будни. Болели раны, нервы заставляли скрипеть зубами и стискивать белеющие пальцы на давно сданном автомате. Шли мирные дни, а он все поднимал в атаку своих бойцов и бежал сам, содрогаясь от автоматных судорог, раздирая рот в крике: "За Родину! За Сталина!" Для Александра война не кончалась "в связи с контузионным неврозом со стойкими явлениями общего и нервного истощения" - так записано в уголовном деле.
И вот в его нищий дом пришли представители райфинотдела изымать имущество за недоимки по налогам. Ничего более ценного не оказалось в доме фронтовика, чем гармонь брата. Вот на нее-то и нацелились блюстители. Вначале Ожгибец пытался действовать мирно, объяснял, что гармошка не его, братова. Мирные переговоры ни к чему не привели, и фронтовая контузия услужливо подсказала дальнейшие действия.
Под крики Александра "убью!" фининспекторы кучно высыпались из дома. Гармонь осталась брату.
Но 22 июля 1952 года инвалида-фронтовика арестовали, а 15 января 1953 года приговорили к 25 годам лишения свободы с конфискацией имущества, лишением воинского звания "младший лейтенант запаса" и боевых наград.
Два года провел Ожгибец Александр Федорович в лагере. 27 марта 1953 года вышла амнистия, стали пересматривать дела и в сентябре 1954 года дошла очередь до Александра. Посмотрели дело, почистили приговор, убрали особо наглые обвинения в антисоветской пропаганде, снизили наказание до 5 лет, вернули награды и отпустили с Богом. Радуйся, мол, фронтовик, что легко отделался.
17 мая 1991 года Верховный Суд СССР полностью отменил приговор и прекратил дело, не найдя состава преступления в действиях Ожгибеца Александра Федоровича, инвалида Великой Отечественной войны.