- Ребя-я-та, помогай!!! – что есть мочи заорал в проем входа на верхнюю площадку Андреев, - Не успеваю, лезут!!
Дикий рев стоял над площадью. Тысячи пастей утробно голосили на разные лады, так, что закладывало уши.
Чудовищные безумные звери, направляемые чьей-то волей, строили у подножия колокольни гигантскую пирамиду из собственных тел. Они ринулись в атаку багровой волной, замирали внизу, раздавленные верхними сородичами, взбирались по гуттаперчивым телам и снова погибали в мясной каше, давая дорогу следующим.
Андреев сразу понял опасность. Пока было время, высадил первый магазин в ближайшего хвостатого беса. Тварь пронеслась с расстрелянной в клочья башкой метров двести и тяжело рухнула у самого подножия башни, а ее горбатую спину мгновенно облепили алчущие взобраться по отвесным стенам звери.
Андреев стрелял вниз, перевесившись через перила, понимая бессмысленность этого занятия – убитые становились новыми ступенями к вершине колокольни.
- Куда ты долбишь?! – дернул его за руку выскочивший наверх Петров, - Смотри!!!
Из под крон деревьев стремительными прыжками появились рогатые. Они мчались, набирая скорость, прямо на башню и Андреев понял замысел орды.
Молниеносно перескакивая с растоптанных на еще ползущих соратников, кровожадные твари впервые издали вибрирующий охотничий вой. Четверо мускулистых свинорылых палачей взбежали на живую гору, прыгнули вверх, цепляясь за декоративные ниши стен и лепнину узких окон, поползли по белому телу колокольни к самому небу.
Сашка Червонец был в азарте боя. Лег животом на площадку, выцеливал мелькающие, ползущие вверх, рогатые черепа, стрелял короткими очередями. Две башки разлетелись всплесками гранатовых семечек, красные туши рухнули вниз. Петров перебегал вокруг купола, не видел остальных.
Бахнула винтовка Андреева и с шуршанием чиркнул по стене повисшими клешнями еще один яростный убийца. Последнего в этой атаке демона остановить не успели.
Вцепившись одной лапой в каменный карниз, другой он вырвал вместе с брызнувшими кирпичами кованую решетку на узком стрельчатом окне. Раскачиваясь на клешне на высоте десяти метров, ударил с маху обеими кривыми ногами в оконный проем, выбил кусок кладки и влетел внутрь колокольни.
Татьяне оружия не дали – не было больше. Да и место отвели девочке самое безопасное – на лестничной площадке на середине высоты башни. Снизу у дверей караулят Люда и Маша с ружьями и священник с багром, наверху отстреливаются Владимир и Александр. А она на подхвате – воды принести, перевязать кого, если вдруг что…
Такого зверя Таня не видела даже в кино. И самое страшное в нем – не рост его огромный, не когти, не клыки акульи и не безносая морда. Страшнее всего – желтые, исполненные лютой ненависти маленькие глаза. Этим глазам – тысячи лет. Эти глаза могут видеть только страдания и смерть. Этот демон может лишь убивать. Неугасаемым огнем пылает у него внутри, там, где у людей душа, бесконечная ярость…
Татьяна кинулась вниз по пологим деревянным ступеням, летела, казалось, как птица, не касаясь пола. Рогатый перемахнул через перила и приземлился на следующий пролет, бухнув корявыми ногами в жалобно затрещавший помост нижнего витка лестницы, оказался снова перед лицом девчонки, ждал, наклонив набок угловатую голову.
На целый пролет приблизился он к Шумовой, бежавшей уже навыручку от дверей башни. Людмила вскинула автоматический дробовик – стреляла, разбивая себе отдачей плечо – раз, другой, третий.
Зверь обернулся к атакующей женщине, оставил легкую жертву, и рванулся в бой, принимая мускулистым торсом картечь, распаляясь, многие века назад забывший о боли…
Когда схлынула атака, Петров услышал крики снизу, изнутри башни.
Люда, Люся, прокурор Шумова лежала, как изломанный, выброшенный цветок на деревянной лавке посреди колокольни собора. Выли бабы, бубнил молитву поникший священник, в клыкастой улыбке застыл на полу мертвый демон.
- Люда, Люда, - Петров встал рядом на колени, поднял за затылок голову, глядел на бледные щеки и окруженные смертной синевой глаза, - Что они сделали с тобой?!
- Петров, - она увидела его и улыбнулась бескровными губами, - Саша, спаси ребят. Ты хороший человек, я это точно знаю.
- Иди и уничтожь их, если сможешь, - медленно, трудно выговаривая клокочущим шепотом слова, послал Гиреева вперед белокожий незнакомец.
Они стояли неподалеку от колокольни, на самом берегу реки, под липами на набережной. Руслан понимал, что воля этого неизвестного все равно заставит идти в бой, пока не будут убиты люди или пока не убьют его самого.
Когда сгорел в здании мэрии упырь Сиська, хотел Монгол бежать, спрятаться, уйти в другие места, но нашел его сияющий глаз посланника бездны, против воли ноги принесли сюда.
- Отпусти меня, - попросил Гиреев, без особой надежды, на всякий случай, собираясь в атаку, переобувал ботинки.
- Твое дело – открыть дверь колокольни, - прохрипел неизвестный, - впусти внутрь орду, и можешь убираться. Только идти тебе некуда – здесь теперь другой мир.
Руслан обошел площадь по длинной дуге, приблизился, оставаясь незаметным за спинами ревущей своры к башне сзади. Он видел работу снайпера с крыши колокольни, не хотел попасть под пулю, пока еще теплился шанс выскочить живым из этой канители.
А там – какое ему дело до людей, и до чертей тоже? Наплевать на всех – уйти, исчезнуть, начать все заново. Жратвы и патронов хватит надолго, а никакая компания и не нужна вовсе, будет время подумать о жизни …
Дверь в колокольню действительно выглядела неприступной. Высотой под три метра, окованная полосами железа, восстановленная из темных деревянных плах под старину реставраторами, дверь никак не поддавалась когтям и натиску своры.
Тупорылый хвостатый гигант, единственный из трех сородичей сумевший доковылять живым до входа, с твердолобым упорством колотил в дверное полотно, которое открывалось наружу, но закладные шкворни и старый кирпич проема никак не поддавались.
Гиреев осторожно подполз под свесом примыкающей стены к задней части башни, выжидал, пока бес перестанет колотить в дверь, привлекая внимание обороняющихся стрелков. Чутье не подвело Монгола – привлеченный шумом у дверей, снайпер с верхушки башни всадил экспансивную пулю в самую макушку исполина, тот, шатаясь, побрел в сторону, уныло мыча, получил еще попадание в шею и затих мясной тушей на ближайшем газоне.
Бестолковые уроды толпились повсюду, но накал атаки стих. Погибшие в последнем броске рогатые предводители стаи, видно, имелись в ограниченном количестве, и теперь Гиреев наблюдал только одного, который осторожно стоял у самой двери, под карнизом, не желая получать пулю сверху.
Наверное, бледнолицый слепой повелитель командует сворой мысленными приказами, думал Руслан. И вот этот рогатый тоже ждет, когда придет он, Гиреев, старый бандит, и откроет дверь.
Жаль, что реставраторы восстановили дверь в точности в соответствии со старинным оригиналом и собрали полотно из толстых деревянных плах. Дерево – оно горит…
Общаться с чертями Гиреев не мог, да и не хотел. Присев на корточки в отдалении, расковыривал плоскогубцами патроны от «Калаша», ссыпал порох в полиэтиленовый пакет.
Потихоньку сгущались сумерки, наступал летний вечер. Пятеро остались в башне живых, сказал одноглазый. Поджечь дверь, запустить уродов и можно сваливать. Пусть дальше – как знают, сами. Убивать людей ради вот этих красномордых ублюдков Монголу совсем не хотелось.
Был ведь шанс вот только недавно – полоснуть очередью бледнолицего начальника и бежать, подальше отсюда, упасть где-нибудь в парке в траву, лежать, думать.
- Саша, вроде схлынули, - Андреев сплюнул скрипящую на зубах пыль, выглянул на волнующееся море звериных голов, - рогатых больше не видно. И последнего бычару застрелил…
Петров покачал головой. Курил, сидя на корточках на смотровой площадке. Пыльное, закопченное пороховой гарью лицо приобрело горький оттенок утраты.
- Сейчас стемнеет и снова пойдут, - проговорил Червонец, - Послушай, Вова. Теперь будут атаковать двери, наверное. Я, Лебедев и Маша будем внизу. Тебе слезать нельзя – бей их сверху, пока патроны есть. И самое главное – забирай сюда Танюшу и не спускайтесь ни в коем случае. Если нам внизу будет край, поджигай лестницу и сидите тут.
- Саня, что за разговор, - Андреев встревоженно посмотрел ему в глаза, - Мы победим, обязательно! И эту потерю надо тоже пережить…
- Не хочу говорить, - Петров отвернулся, копался в кармане комбеза, - На, Володя, храни, пожалуйста. Я все хотел ей вернуть, когда мундир бы новый надела… Не успел вот.
Он протянул Андрееву в ладони маленькую латунную звездочку, упавшую с погона Людмилы в тот далекий теперь понедельник, когда бандиты схватили женщин.
- Она меня назвала хорошим человеком, - Петров отвинтил крышку фляги, глотнул водки, - А тебе водяры не дам. Точность утратишь, доктор. Никакой я не хороший, одно ремесло только и есть, и то не смог ее спасти. Тебе - задача самая главная, Володя – девочку эту убереги хотя бы, Таню. Пусть выживет, ей надо выжить, точно!