Серая проза (Людмила Дейнега) / Проза.ру

Петро с детства рос в серых «непонятках». Мать, худая, кудрявая, высокая женщина, похоронив второго мужа, оставшись с маленьким сыночком Прошкой, усиленно стала искать нового жениха. Выбор пал на Никиту, пришедшего с фронта и постоянно зависающего в буфете, где мать работала буфетчицей. Быстро затащив статного подвыпившего Никиту в свою постель, она уже через месяц начала его шантажировать будущим ребенком, а потом, испугавшись угрозы топором, Никита перетащил свои нехитрые пожитки в хатенку Настасьи. «От этой взбалмошной бабы можно ожидать всё, что угодно. Пусть думает, что я её боюсь. Просто булочки в буфете вкусные…», - сам с собой рассуждал красивый и хитроватый Никита. Он сразу пристроился в магазин и стал продавать хлеб, что было выгодным делом после войны. Вскоре родился он, Петро, а следом за ним рыжий и толстенький Колька, и с тех пор Настя стала воспитывать трёх детей, а молодой отец начал наслаждаться своей послефронтовой жизнью и свободой, какую терять ни за что не хотел. Он то и дело менял молодых любовниц, а Настя развлекалась в основном ночью, когда ходила бить окна своим разлучницам. Дома царила полнейшая неразбериха. Отец начал выпивать, то и дело уезжать в санатории, как бывший фронтовик. Мать сама начала строить небольшой дом, который был бельмом в глазу для Никиты. Он не привык горбатить и часто придумывал всевозможные отговорки от дел. Так или иначе, но дом через шесть лет гостеприимно распахнул новые двери, и Настя торжественно пригласила на новоселье соседей. Уж, что-что, а работать она могла. Огород в десять соток вскапывала сама за день.
Мальчишки росли как-то сами собой, но отца боялись. Он их нещадно лупил за малейшие проступки, не жалея сил, ругался отборными матами, потому что срывать накопившееся от жизни зло было больше не на ком. Если Настя заступалась за детей, доставалось и ей, поэтому часто жена припудривала синяки под глазами.

Держалась Настя за своего красавчика двумя руками, потому что мужиков на селе после войны было мало, а Настя влюбилась в Никиту чисто по - бабьи горячо и преданно.
Петро учился слабо, а вот младший брат старался вовсю, потому что любил шоколадки, которые за каждую пятерку дарила мать. Настя детей не напрягала, почти всё дома делала сама, а когда старший её Прохор устроился киномехаником, стало немного легче, потому что зарплату он приносил домой, не то, что отчим, который прятал деньги под стрехой.
Петро, окончив с горем пополам десятилетку, был призван в армию, и его еле нашли в постели у молодой вдовушки, чтобы отправить по призыву в военкомат. Он долго возмущался, но скорый поезд увозил его всё дальше от дома…
Писать особенно он не любил, строчила в основном мама, она-то и сообщила, что Колька тоже собирается в Армию, когда Петро пожалует домой.
Время быстро бежало вперёд. И в период августовского солнцепёка, когда буйно цвели ромашки в полях, Петро, вспотевший и радостный, предстал перед родителями в военной форме… Надо было решать дальнейшую судьбу, и Петру пришлось учиться на водителя…
Когда проводили брата Кольку в армию, мать по секрету поведала Петру, что ненавидит зазнобу младшего сына, которая на пять лет старше её ненаглядного сыночка. «А у них, что, серьёзно?» -спросил тогда Петро. «А шут его знает. Она его игнорирует. Нос выше крыши. В институте учится. Шьет хорошо. Одевается, как кукла. Задурила мозги молодому парню. Поклонников уйма. Правда, таких, как она, у него десятки. Но он за Шуркой этой сохнет. Дурак!» - резко и со злом ответила Настасья сыну...
Колька служил недалеко, и мать раза три моталась к нему в часть. За это время Петро начал приглядываться к этой самой Шурке и погряз в своей любви по самые уши. А тут еще старший брат начал дорогу переходить… Раза три дрались по этому поводу.… Прохор начал побаиваться кулаков и психа Петрухи. Короче, свадьбу Шурочки и Петра сыграли без Кольки, который ещё служил.
Молодая жена жить с родителями не захотела, и вскоре получила на производстве квартиру. Как-то быстро начали обживаться. Петро вначале млел от счастья, а потом умная и настойчивая Шура требовательно начала уговаривать Петра учиться. Пришлось согласиться. И начались дурацкие контрольные, сессии и т.д. Благо, что все курсовые и контрольные делала за мужа сама Шурочка. За время учебы муженька она еще умудрилась родить двух дочурок. В общем, дипломированный Петро, всё чаще после работы сидел на речке с удочкой и бутылкой пива. Заниматься маленькими детьми он не мог, детские крики он не любил с детства. Иногда вообще ночевал у матери, потому что еле держался на ногах.
В жизни у них так и повелось. Петро с годами начал пропадать на рыбалках, куда отправлялся чаще с друзьями…
На работе скромно заводил служебные романы, мечтал быть турецким султаном… Всё чаще стал ревновать свою красавицу Шурочку, ибо она расцвела и была уважаемым человеком. Вскоре её стали называть Александра Степановна, потому что назначили директором новой школы. А вот Петро, как был Петром, так и остался. Друзья подшучивали над ним, это его задевало, и однажды он устроил Шурочке прямо на работе разборки. Правда, его вышвырнули за шкирку здоровые мужики-учителя физкультуры, и он пытался вернуться и качать свои права, но его раскачали и опустили головой прямо в сугроб. Он потом еще долго был на больничном листе, потому что как-то умудрился сломать ещё два ребра…
Дело этим не закончилось. Он переходил, как вымпел, от одной юбки к другой, и считал, что всё шито-крыто. Но однажды придурашная и взбалмошная соседка Алка пришла вроде по-хорошему на чай, но выболтала Шурке его подноготную… Как в книге… Одну страницу за другой.
И главное, ни одну, зараза, не пропустила. Тут была и весовщица со склада, и две соседки-одиночки, и барменша из ресторана, и приезжие отдыхающие бабы из Ставрополья, и директорша санатория из Зеленого Гая, и фельдшерица из соседней станицы, и местные проститутки… Александра на разборки к его зазнобам не пошла, а с утра ринулась прямо в суд. Как только её не уговаривал Петро, даже на коленях ползал, через несколько месяцев она весело потрясла перед его носом законным решением суда о разводе и отправила мужа к его мамочке, где он, слава Богу, все эти годы тайно копил свои сбережения… Об этом Шурочка тоже узнала. А вот когда узнала, строго посмотрела бывшему мужу в глаза и тихо сказала: «Сволочь. Ладно я, но это твои дочери сидели без молока и хлеба, когда ты, Петруха, перекладывал в коробке грязные рубли… Сам же заливался мамочкиной самогонкой и жрал жирные украинские борщи с салом… Будь ты проклят!» С этой минуты она не стала сомневаться, что поступила правильно. Горькие слёзы по ночам были только из-за своей бабьей доли…
Брат Колька усиленно пил, и сменил за это время четырёх жен, старший Прохор женился на своей бригадирше с двумя детьми, и тут же они сообразили третью дочку. А Петру досталась участь ухаживать за своими родителями… Отец, то ломал руки, упав с вишни, то терялся, уходя из дома, а мать сидела на постели долгие девять лет. Всё это время Шурка сама учила дочек сначала в двух школах, одна из которых была музыкальной, потом в техникумах, а затем в университетах. Петро никогда не дал им ни рубля, и даже умудрился не платить алиментов, потому что гордая Шурочка забрала заявление на алименты назад, а Петро только обрадовался этому, ведь самому деньги были нужны позарез. Вспоминая свою серую прозу жизни, он винил только статную красивую жену-заразу, которой нужна была его зарплата… «Сама рожала, сама и воспитывать должна, - рассуждал на досуге Петро,- шить может, дочек оденет, а на «жратву» заработает. Бабам много ли надо?! На Мальдивах им делать нечего!»
Шурочка, дав детям достойное образование, сделала дочерям красивые свадьбы, была всегда на поддержке их семей и воспитывала внуков. У неё никогда не было сберкнижек, а старую хатку родителей она подарила старшей дочери, чтобы та построила на старом месте скромное жильё.
Александра Степановна, зачеркнув всё прошлое, помогла Петру похоронить его родителей, и даже сказала трогательные слова на кладбище, что заставило соседей переглянуться. А потом ушла вместе с дочерьми домой. «Вот же сука! Оставила меня совсем одного…», - подумал, глядя ей вслед, Петро. «Как была королева, так и осталась…»,- отметил про себя спившийся его младший брат…
« А дурак всё-таки Петруха… Жил, как у кота за пазухой, с красивой и умной женщиной, так нет, всё на стороне баб искал, да деньги копил… И сейчас до сих пор рубли перебирает, чтоб дочкам не отдать… Пенсию отчима - участника войны всё себе на книжку складывал, козёл…» - сплюнув в сторону, в сердцах произнёс Прохор.
А седой сгорбившийся Петро, стоя перед старым зеркалом матери, любовался новыми кожаными куртками, которыми снабжала его младшая дочь, жалея горе-отца, и жадно глотал мутную самогонку, заедая из очередной банки мёда, который он любил до умопомрачения… « Я сам себе король в этой серенькой прозе… Я всё могу купить, но просто не хочу тратить кровные… На них никто не имеет права, кроме меня, единственного умного и любимого в этой серой круговерти. Пусть Шура-дура локти кусает… Гордячка хренова. У меня своя правда. Своя красота в серой прозе. Я даже имею собственный золотой фонд в банке! Попробуйте так жить… Не получится… Это трудно, но я так смог!»- довольный прожитыми годами рассуждает на седьмом десятке сам с собою Петро и идёт варить варенье из красной смородины, которую старательно собрал сам, чтобы не ободрал и не съел иногда приходящий внук. « Мы и сами с усами!»- вслух торжественно говорит Прохор и, помешивая ложечкой в тазике, довольно улыбается своей непревзойденной теории и практике…
А за окном старого дома родителей тихо опускается ночь, осыпая яркими звёздами июльское темное небо, смешивая и высокую поэзию, и серую прозу в одно целое во Вселенной… « У каждого своё восприятие мира…»,- устало шепчет летний тихий ветер и теряется в яблоневых садах кубанских хуторов и станиц. «Придёт время, и я смою следы всех живущих на этой земле…»,- вздыхает грозовая туча, прячась за линией горизонта. И только желтая луна мудро молчит, с высоты озирая божьи окрестности летних полей, гор и пастбищ, медленно продвигаясь по небосклону…
09.07.16