Разбирая архивы накопленных за жизнь многочисленных бумаг профессиональной деятельности и творческих дерзаний на дачном чердаке, я неожиданно наткнулся на коробку с неопубликованными рассказами моей даровитой приятельницы Ирены Печерской, дружба с которой продолжалась со студенческой поры до конца ее жизни.
Она была очень умной женщиной с педагогическим образованием, которой не довелось долго работать по своему профилю и для которой важным выходом из жизненных передряг – отдушиной являлось глубокое творческое погружение в написание рассказов, единственными читателями которых были ее друзья, так как в возможности публикации своих трудов она сомневалась и не делала серьезных попыток.
Свои рассказы она приносила друзьям, жадно ждала похвальных откликов, и расцветала когда они появлялись. Среди таки друзей был и я, технарь, с головой погрязший в профессиональные дела и не имевший времени для глубокого погружения в многословную прозу. Мне импонировала поэзия с ее сгустками мысли и короткие рассказы. Стихи были моим хобби, они возникали спонтанно, по разным поводам, их ценили мои друзья и сослуживцы, что, видимо, и являлось основанием для мечтательного филолога Ирены Печерской, считать меня достойным рецензентом ее творчества, прислушиваться к моему мнению и даже переделывать рассказы, в случае моих корректных замечаний после поверхностного знакомства с ними.
И вот теперь, спустя десятки лет, наткнувшись на забытую коробку с рассказами Ирены, я понял насколько глубоко и прочувственно, интересно написаны ее рассказы, с психологически - философским осмыслением. Осознав, что они недостойны дальнейшего забвения, решил опубликовать их на нашем сайте, доставив удовольствие читателям и, тем самым, всколыхнуть светлую память об авторе, несомненно, мечтавшем при жизни о широком признании своего творчества.
Первый рассказ из «сюрпризной коробки», а для меня это находка действительно являлась сюрпризом, назван автором «Вечер органной музыки». (В своем отзыве, приложенном к этому рассказу, я предложил назвать его «Неудачная мужская любовная интрижка»). К рассказу приложена записка Ирен, которую я довожу до сведения читателей: «Дорогие мои читатели Марочка и Галочка! Я попыталась изменить конец в «Вечере органной музыки», так как ты Марк, посоветовал. Попыталась психологически как-то обосновать такой конец, не особенно реальный как мне кажется, но идейно прогрессивный. Посылаю Вам плоды моих авторских потуг и прошу снова прочитать все. Получилось ли у меня? В жизни я считаю, такого быть почти что абсолютно не могло, этот конец – грех против художественной правды. Но чего не поделаешь из любезности к редактору, кхе – кхе ….».
И так, вот первый рассказ Ирены Печерской.
Вечер органной музыки
(Неудачная мужская любовная интрижка).
Глава 1
В тот вечер Нина не спешила домой : сын был в школе, в своём злопо-лучном драматическом кружке, из-за которого он совсем запустил матема-тику. Была тёплая безветренная погода, шел снег, такой нереально крупный, что улица казалась театральной декорацией. Снег приглушал звуки, это уси-ливало впечатление нереальности окружающего.
Она остановилась на углу перед витриной магазина. Здесь уже выстави¬ли ёлочку, хотя до нового года оставалось около месяца. Елочка была син-тетическая, убранная крупными шарами пастельных тонов.
Новогодняя елка всегда будила в ней такое чувство, как будто всё, что прожито и пережито - это было не всерьёз, может быть, даже во сне, а на-стоящая жизнь вся ещё впереди. Давно уже тринадцатилетний сын не интере-суется ёлкой, а мать всё равно каждый год бегает по базарам и тащит на себе какое-нибудь более или менее обглоданное дерево или просто веник из еловых веток, а потом с удовольствием сама его украшает...
Кто-то остановился рядом.
- Нина Михайловна, здравствуйте.
Нина похолодела: этот глубокий бас с примесью инфразвуков мог принад-лежать только одному человеку - Тихову. Она повернулась к нему всем кор-пусом, как неживая. Тихов стоял перед ней, чуть улыбаясь тонкими губами.
- Как жизнь?
Не отвечая, она смотрела на него остановившимися глазами.
- Не узнаёте бывших товарищей? Нехорошо, нехорошо...
Он говорил своим обычным шутливым тоном, как будто они только вчера расстались друзьями.
- Ничего, спасибо, а вы?.. - наконец смогла она из себя выдавить.
Теперь он не ответил. Но она промолчала от растерянности, а он - по¬тому что обычные правила разговора для него необязательны. Всегда он вгонял её в краску этим своим молчаливым упорным взглядом в глаза, вот и сейчас она почувствовала, как к щекам начинает приливать кровь. Не хватало ещё покраснеть перед ним! Чтобы дать себе разрядку и прогнать краску с лица, она заговорила с наигранным оживлением:
- Как ваша нога? Вы ведь, кажется, на курорте лечились? Помогло? Его улыбочка означала: фу-ты ну-ты, какая вежливость! Очень тебя интересует моё здоровье, особенно после твоего скандального ухода с ра¬боты...
Снова молчание. Нужно было или спешно придумать тему для разговора, или попрощаться и уйти. Но если уйти, то больше они уже никогда не встре-тятся, а встретившись случайно, не заговорят. Тема не придумывалась. В замешательстве она снимала и надевала перчатки, поправляла шарф, зачем-то ощупала сумку - жалко суетилась, как школьница перед публичным чте¬нием стихов. С досады на себя ей хотелось провалиться сквозь землю.
А он в это время думал, что у неё хорошая фигура, а цвет лица напо-минает то ли абрикос, то ли персик - словом, что-то вкусное, брови необычные, вразлёт; вообще она очень и очень ничего... И что в кармане у него лежит ключ от экспедиции, потому что сегодня он уходил последним. Додумав до конца эту мысль, он сказал чуть капризно:
- А что это мы здесь стоим, как студенты? Зайдемте в экспедицию. Тётя Маша нас кофейком напоит.
И не оглядываясь, завернул за угол, как человек, который уверен, что за ним последуют.