Пятилетие Артёмки отметили там же, на базе отдыха «Сувенир». Погода стояла прекрасная, по-летнему жаркая, но свежий ветерок с моря освежал собравшихся на их месте людей. Да и не было там никого, кроме родителей, самого виновника торжества, Володи Ковальчука, да мамы Владимира. Она хоть и болела, но отметить день рождения внука также захотела со всеми вместе, поэтому её так же пришлось взять с собой. Маме Артёма к тому времени уже исполнилось сорок, а отцу так и совсем пятьдесят семь лет. Хоть он и молодился, но годы всё больше и больше отпечатывали свой серебристый узор на голове у него.
Как всегда много купались, загорали, веселились, вспоминая все те моменты, которые запечатлелись, пока Артёмка рос все эти пять лет. Дурачились с ним, говоря ему, какой он был интересным, когда ползал на полу в комнате своей квартиры. Как сделал свои первые шажки, как потом было не угнаться за ним, как пошёл в садик, как первый раз подрался из-за девочки, которую обижал один из мальчиков, за что отец Артёма, когда приехал его забирать из садика, был вынужден выслушивать нотации директора детского садика.
Артёмка рос каким-то устремлённым куда-то, а куда непонятно, но его всегда тянуло что-то познать. Он не выпячивался, как другие мальчики и девочки, но всегда был на виду, даже если играл сам с собой где-нибудь в укромном уголке.
Вот и сейчас он один заполнял всё пространство между двумя выступами из огромных валунов, скорее похожих на небольшие скалы, пока взрослые сидели на одеялах за прекрасно сервированным, импровизированным столом, отмечая его день ангела.
Дядя Володя подарил Артёмке надувной, детский матрац, который сам же и накачал. Артёмка пытался его затащить в море, но небольшая волна выбрасывала его на берег, отчего он смешно пыхтел, но, набычившись, продолжал бороться с морем, чем веселил взрослых.
Упырливый у вас парнишка растёт, дорогие мои! – произнёс друг семьи, разливая сухое вино по стаканам, смеясь над Артёмом. – Видите, волна не даёт, а он лезет, падает, а лезет!
Весь в папу! – весело отозвалась Валя, поддерживая разговор. – Папа, он тоже упырливый, если что сказал, то бесполезно с ним спорить! Одно радует, что всегда по делу говорит!
Сегодня у кого день рождения, подлизы, у меня, или у Артёма? – смеясь, воскликнул Володя и, притянув к себе жену, поцеловал её в губы, отчего она стала вытирать губы, сплёвывая соль морской воды, которая сохранилась на губах мужа.
Хоть бы рот сполоснул от моря! – воскликнула она, также смеясь, как все вокруг.
Потом они выпили по стопке сухого вина и, перекусив, отправились купаться, прихватив с собой и Артёмку, посадив его на надувной матрац. Отец без труда оттащил матрац от берега, и все стали, смеясь плавать вокруг него, отчего Артёмка визжал от радости. На берегу осталась только одна мать Володи, которая прилегла на одеяло в тенёчке, и наблюдала за молодёжью, хотя, конечно, их уже нельзя было назвать молодёжью. Для матери даже уже взрослые дети, всегда остаются детьми, вот и сейчас она с улыбкой посматривала на них, и в душе радовалась внуку, радовалась своему сыну, что ему так сильно повезло с такой прекрасной и душевной девушкой, коей являлась Валентина.
Незаметно наступил вечер, и им всем пришлось покинуть столь притягательное место и перебраться в административное здание базы. Володя Ковальчук уехал в Ялту, прихватив с собою мать, так как ей стало плоховато от дневного зноя. Валя позвонила Галине Дмитриевне, которая и встретила её, проводив в квартиру.
После того, как Артёмка уснул, Володя снова потащил Валю к морю, но уже на небольшой, но уютный пляж. Отдыхающих было очень мало, да и то они в основном просто сидели на камнях, да любовались звёздным небом, блёстками, которые играли на успокоившемся море. Прямо у горизонта появился молодой месяц, который также проложил тоненькую дорожку, усыпанную серебром. Вечер был просто удивительно хорош.
Валя присела на небольшой валун у самой воды, спустила ноги, поигрывая ими с тёплой и ласковой водой. Володя пристроился с ней рядом и, обняв жену, прижал её к себе. Он чувствовал, что всё тело Валюши играет от волнения, он знал, что она очень его желает, и Володя уже пожалел, что привёл её именно сюда, а не на свой, хоть и не ухоженный, но свой кусочек пляжа, где бы они смогли отдаться любви. Он еле себя сдерживал, как, собственно и она.
И они не выдержали! Прямо в одежде они вошли в море и, проплыв несколько метров от берега, скрывшись от глаз отдыхающих, и стали неистово целовать друг друга. Это была любовь, любовь искренняя, горячая и открытая. Не было среди этих двух человек ничего такого, чтобы смогло помешать их любви.
Утомлённые, но до безумия счастливые они вернулись на берег минут через двадцать и снова уселись на тот же валун. С платья Валюши стекала вода, но она была искренне счастлива, чтобы обращать на это внимание. Володя был только в плавках, так как свои шорты и футболку он снял едва они пришли на берег, оставив сына одного спать в комнате.
Милый! – тихо произнесла Валя, прижавшись к мужу всем своим существом. – Я так счастлива, что ты есть у меня, что у нас с тобой есть такой замечательный мальчик, которого ты воспитываешь по спартански, как настоящего мужчину! Я искренне рада всему тому, что нас с тобой окружает! Ты не представляешь, как я счастлива!
Господи! Валюша! А как я счастлив, что судьба свела нас с тобой вместе, что ты родила нам такого пацанчика! Чудо ты моё ненаглядное! – так же тихо, воскликнул Володя, обнимая самое дорогое для него существо на земле.
Только далеко за полночь они вернулись к себе в комнату. Артёмка, скинув с себя лёгкое одеяльце и, разбросав на кушетке руки и ноги в разные стороны, смотрел очередной, интересный сон. То, что он был интересный, и в то же время приятный, говорила улыбка на его лице и чуть приоткрытый ротик.
Ну, вот посмотри, какое чудо спит! – радостно прошептала Валя, прикрывая ножки сыну. – Чистый ангелочек! Володя! Посмотри, пока он не повернулся.
Муж подошёл к жене, слегка засмеялся и, поцеловав жену, повёл её на расстеленный диван, который был разложен для двоих.
Уснули они лишь тогда, когда над морем вновь стала загораться заря, но восход солнца они уже не застали.
Проснулись оттого, что по ним стал лазить Артёмка, таская мать то за уши, то за нос, заливаясь от смеха, смотря на те гримасы, которые делала мать не отошедшая от сна.
Володя, глянув на часы, тут же вскочил с дивана и, натянув на себя шорты, побежал приводить себя в порядок, успев сказать только Валюше, чтобы она тоже быстро собиралась, так как опоздает на работу.
Наконец-то и у неё сознание начало возвращать её к действительности, и она, сняв с себя сына, тоже стала прибираться, да одеваться.
Через двадцать минут, они уже выезжали на своём «Москвиче» из ворот базы, а Ковальчук, в это время, наоборот, заезжал на базу отдыха.
Поздоровавшись через открытые окна автомобилей, они разъехались в разные стороны. Солнце стояло уже довольно-таки высоко, и начинало жарить со страшной силой. Валя уже довольно давно проживала в Крыму, но так к жаре и не привыкла. Молодой организм перебарывал эту ситуацию, но всё равно ей было тяжело, особенно после обеда, когда зной превращался в пекло. В этот момент она всегда старалась быть где-то в помещении конторы, или на базе, в магазине, без разницы где, но чтобы в помещении. Только часов в пять вечера она снова оживала, вернее, организм начинал привыкать к этой температуре, и Валя снова включалась в работу.
Вечером вернулся с работы Володя с Артёмкой, уставшие, но радостные, правда Володя был слегка взволнован, но старался скрыть это от жены, которая тут же уловила изменение настроения у мужа.
Что случилось, милой? – спросила она, усаживая своих мужчин на лоджии, накрывая для них стол.
Квартира Мястковских находилась на четвёртом этаже пятиэтажного жилого дома. Она хоть и была хрущёвских застроек, но лоджия у них была шикарная, вход на которую был и из кухни, и с комнаты, вернее из небольшого зала. Почти все вечера они проводили именно на этой лоджии, расположившись в удобных, плетёных креслах.
Жара уже спала, но духота дневного зноя ещё оставалась, хотя на четвёртом этаже чувствовалась и небольшая прохлада, доносящаяся с гор, расположенных всего в нескольких сотен метров от их жилища. Да и район их располагался на склоне холмов Дарсан и Славы, а за холмами начинается отрог Иограф. Если считать от уровня моря, то их дом располагался не менее ста метров выше, чем пляжи, да набережные Ялты. Практически с высоты птичьего полёта они и рассматривали акваторию ялтинского залива со всеми его прелестями. Множество парков и сквером придавали самой Ялте вид вечного зелёного парка, со множеством больших и малых домов и других строений. Чуть ближе к горам, практически сзади их дома, проходило южнобережное шоссе, по которому Володя с Артёмкой уезжали в сторону Фороса, и возвращались домой.
Да всё нормально, любовь моя! – стараясь быть весёлым, отозвался муж и, обняв жену за талию, усадил её себе на колени. – Просто сегодня снова был разговор с одними москвичами, которые рассказали, что в Москве недовольны действиями президента, и к осени обязательно что-то должно произойти! Один из них работает в КГБ, а другой клерком в МИДе, вот они и вели беседу между собой, а я стал невольным их слушателем! И когда весь этот бардак закончится? Ну, вот что надо людям, всё кому-то неймётся? Чего тут перестраивать, и так не живём, а выживаем, а они всё перестраивают! То у них экономика не на высшем уровне, то с армией непонятки! Ну, вот зачем Горбачёв объединил Германию, распустил Варшавский договор, перетащил и бросил в степях огромное количество войск, а самолёты перестали летать, да и корабли почти все на приколе! Я что-то не вижу такой прыти от западных партнёров, как вон по телевизору говорят!
Ой! Да не забивай ты себе голову! Что у нас других проблем нет? – недовольно произнесла Валя, и сползла с колен мужа, чтобы принести ему, да сыну очередное блюдо. – Пусть у них, на верхах головы болят! Чего тебе замарачиваться-то!
Вот женщины! – усмехнулся Володя, уплетая ужин, поглядывая на сына, который уже поел, и явно засыпал за столом. – Вон, защитничек наш уже спит, ложи его спать, а то в тарелке и уснёт!
Валя осторожно подняла сына и отнесла его в комнату, уложив на детскую кроватку. После того, как она вернулась, то уселась напротив мужа, посматривая на него.
Ну, что там у вас ещё новенького, кроме этих разговоров? – спросила она, наблюдая за мужем, за тем, как он ел.
Она всегда любила наблюдать, как кушает её любимый, а ел Володя постоянно с аппетитом, и даже чмокал губами, говоря, что очень вкусно. Эти слова радовали её, и она с удовольствием наслаждалась этим зрелищем.
Хм! – произнёс Володя и, улыбнувшись, ответил. – Что могло произойти за одни сутки у нас на базе? Так всё нормально, только вот среди отдыхающих больше разговоров о политике, чем игра в шахматы, или ещё какие игры! Даже дети как-то ни так себя ведут, а всё из-за того, что взрослые перестали им уделять внимание! Володя там что-то пытается для них делать, придумывает детские забавы, соревнования, почти весь день с ними и пробегал! И откуда у человека столько энергии?
Ой! Да не прибедняйся, сам ведёшь себя иногда не лучше ребёнка! – со смехом воскликнула Валя, а потом, сделав глоток сока виноградного, спросила. – Ну, что, на море не пойдём сегодня?
Нет! Только не это, а то я за день столько находился, что ноги гудят до самой поясницы! – подняв руки кверху, пробурчал Володя, и добавил. – Надо сегодня выспаться, а то завтра работы невпроворот! С завода должны приехать пару начальников, так я даже не знаю, брать, или не брать с собой завтра Артёма!
Ну, если много дел, то зачем же он тебе нужен будет там! Один день и дома с бабушкой побудет, во дворе с пацанами побегает, а то те уже потеряли его, сегодня, кстати, спрашивали, где это Тёма пропадает! Я сказала, что в «Сувенире», так они мне в ответ, хоть бы на пару денёчков дома оставляли, а то забудем, какой он есть! – смеясь произнесла Валя и, поднявшись со своего места, стала прибирать со стола, а Володя, посидев ещё минут пять на лоджии, отправился в постель.
Валя и сама устала за день суеты. Работать товароведом в курортном городе, да ещё во время курортного сезона, не из лёгких. За день так набегаешься, да наговоришься, что не остаётся никаких сил на домашние дела. Но, как бы чего ни стоило, на работу приходилось ходить, да и домашние дела никто не отменял. Мать Володи, конечно же, помогала, но бывали моменты, а их становилось всё больше и больше, когда помощь требовалась ей самой, и вот в такие моменты Вале было особенно тяжело. Хорошо, что Володя хоть забирал с собой сына, и эта проблема как бы уходила из-под её влияния, но всё равно надо было приготовить поесть, постирать, навести порядок, в общем, как у всех женщин. Но Валя не роптала, а, наоборот, воспринимала всё это, как должное, и всегда с женским упорством, принималась за дела.
Вот и сейчас, когда муж уснул, сын тоже, мать уже давно спала, она, прибрав со стола, и помыв посуду, отправилась в санузел застирать одежду сынишки. Маленькие шортики, маечка и плавки естественно были все в поту, перепачканные пылью и зеленью трав, которая пробивалась среди валунов, где также любил возиться неугомонный их сынок.
Только после того, как она развесила одежду сына, да футболку мужа, разделась сама, приняла душ, и легла рядом со своим любимым. Едва она пристроилась возле мужа, как тот положил на неё свою тяжёлую руку, пробурчав что-то во сне, отчего Валя только улыбнулась, погладила его по голове, и выскользнула из-под руки.
Володя уехал на работу рано утром, когда сын ещё спал, да и Валюша никак не хотела подниматься, потягиваясь в постели. Только мать копошилась на кухне, что-то бурча себе под нос. Муж поцеловал жену, и удалился, а Валя, полежав ещё минут двадцать, тоже поднялась и ушла в санузел. Провозившись там минут двадцать, она вышла оттуда совсем другим человеком. Вид у неё был бодрым, волосы аккуратно прибраны в прекрасную причёску, на лице красовался нехитрый макияж. Быстро перекусив, она поблагодарила мать, надела белую юбку, которая была ей чуть выше колен с разрезом позади. Сверху надела также белую блузку с коротенькими рукавами навыпуск и, поцеловав сына, который уже тоже проснулся, удалилась на свою работу.
Когда люди занимаются повседневным трудом, расписанным по графику обычной, человеческой жизни, время бежит незаметно, наслаивая день за днём, друг на друга. Как один день пролетел июль месяц, незаметно подкрался и август. Хоть по календарю август и числился как бы последним месяцем лета, но на практике он ничем не отличается от других летних месяцев, если не считать того, что напрочь исчезает всякая зелень в виде травы. Обычно, к этому времени года воздух перенасыщается йодом, он присутствует даже в квартирах, находясь на приличном расстоянии от моря. Земля трескается от жары, а камни нагреваются так, что невозможно босиком пройти по ним.
08.07.2016 год.
http://www.proza.ru/2016/07/17/851!