Вехи и вёрсты. Главы из романа. Гл. 42, 43

Журнал Алексеевск-Свободный
Шиманский В.И.

    Главы из автобиографического романа "Вехи и вёрсты" (Скопировано с сайта "Свободная газета +": http://www.svob-gazeta.ru/)


Глава 42. Посёлок Партизанский и его улицы

 В довоенные годы в посёлке Партизанском было семь улиц. Параллельно железнодорожному полотну шли улицы — «Волочаевская», «Карло — Маркса» (ныне — «Строительная»), «Двадцать пять лет Октября» и «Вторая Вокзальная» (ныне — «Екимова»). Перпендикулярно этим улицам — «Больничная», «Чапаевская» и «Первого Мая».

Дом моих родителей находился на улице Волочаевская — в двухстах метрах от насыпи Транссибирской магистрали между станциями «Свободный» и «Михайло-Чесноковская». По чистой случайности, на улице Волочаевская было тоже семь домов, как и улиц в посёлке. Отлично помню всех первых застройщиков посёлка Партизанский...


       Глава 43. О первых застройщиках улицы Чапаевская

1. Дом под номером один – угловой.  Его построила семья Яковенко. У них была дочь Клара. Часто у них гостил Леонид Золотов, который был их роднёй и жил на станции Сиваки. Клара потом окончила университет и была преподавателем в одном из Вузов города Благовещенск. Я встречался с ней в 1958-ом году у Шуваевой Евдокии Кондратьевной, которая раньше была нашей соседкой, но переехала в город Благовещенск и жила по улице Октябрьская 32. Эту улицу в наше время снесли.
Потом дом у Яковенко купил Суханов дядя Миша, который работал начальником Автодорожных мастерских и т, д.  Я знаю, что потом он принадлежал Алексееву Геннадию. Кто сейчас там живёт, не знаю.

2. Дом под номером два тоже угловой. Его строила семья Юкович. Деда не помню, он погиб на войне, а бабушка была доброй женщиной. У них была внучка Неля. Девчонки нашей улицы часто говорили на нас, что мы жених и невеста. Даже песню пели про Нелю и Васю. Первые два куплета смутно помню, но третий был таким:
«Годы мчатся, словно ураган, Вася стал уже совсем большой –
Сероглазый парень молодой. Нели тоже восемнадцать лет,
Расцвела, как маковый букет. И случилось это под конец –
Вася с Нелей встали под венец…»

Неля у бабушки гостила летом. О его дальней её судьбе и владельцах этого дома я ничего не знаю.

3. Дом под номером три принадлежал семье Крючковых. Тётя Надя была родной сестрой братьев Коршуковых, о которых речь пойдёт дальше. Её муж погиб на фронте. У них было двое детей – Петя и Валентина. Петя уехал в Армению. После землетрясения связь с ним прервалась. Тётя Надя умерла. В доме поселилась Валентина. Девчонкой она была невзрачной, сопливой. Я её навещал в 2003-м году. Она стала очень привлекательной, можно сказать, красивой женщиной. В родительскую хату перебралась после развода с мужем.

4. Дом под номером четыре. В этом доме жила семья Шаган, но потом там жила хозяйка дома злая бабка Шаганиха и её дочь Надежда со своей семьёй: дочь Зоя и сыновья Валентин и Геннадий. О судьбе этой семьи могу сказать следующее: Когда дядя Илья, муж тётин Нади, вернулся с фронта, ему наговорили на жену всякой пакости, он ушел из семьи и женился на Барановой, которая жила на улице «Вторая Вокзальная». Сейчас это улица Екимова. История этой семьи трагична.

 5. Дом под номером пять строил дядя Ваня Гулевич.  У него были сыновья Юзэф и Александр и две девочки. Их имена я помню смутно. Вроде Зоя и Зина. О старшей ничего не могу сказать, что касается младшей, то она была красавицей. Придя с флота, когда её увидел на танцах, был ошеломлён её красотой. Она мне очень понравилась, но она дружила с парнем. Потом они поженились и уехали в Белоруссию. Александр гораздо позже построил себе дом по улице Рабочая, которая в наше время была Карла Маркса (ныне Строительная).

 6. Дом под номером шесть был построен на две семьи. Он был разделён на две половины. Такие дома называют «пятистенка».  В нём жили семьи двух сестёр, фамилии их были по мужьям. Одна Шкуропатская, вторая Громыко.  У Шкуропатских было два сына – Михаил и Дмитрий. Они младше меня, но я с ними дружил.  Их отец, дядя Илья, вернулся с фронта с ранением в ногу. Потом у них родилась дочь Вера. Они уехали на Камчатку. Кому продали дом, я не знаю.  Громыко с фронта не вернулся. С матерью жили две девочки Нина и Валентина. Они были не совсем здоровы. Что стало с этой семьёй, я не знаю.

 7. Дом под номером семь строила семья Залозных. Хозяйку дома я смутно помню, хозяин не вернулся с фронта. Было у них двое детей – сын Виктор и дочь Вера. О Вере я ничего не знаю. Что касается Виктора, то он был человеком заносчивым, хвастливым и гордым. Он работал охранником на заводе ЦАРЗ, который принадлежал системе МВД и на нём работали заключенные.

Чапаевская славилась своими отъявленными хулиганами и ворами, которые наводили ужас по всему городу.  Ребята лазили по огородам и прибирали к рукам всё, что плохо лежит. Андрей Коршуков за воровство попал за решетку и срок отбывал в лагере, который примыкал к заводу. Однажды я слышал разговор между Виктором и моим двоюродным братом Иваном Шаманским, который жил в доме номер восемь.  Об этом расскажу дальше, а пока о разговоре. Виктор говорит Ивану: «Я могу застрелить Андрея Коршукова». Иван ему: «Как ты это сделаешь? Сам сядешь на его место!»  Он: «Я скажу Андрею, что вон за тем бревном лежит тебе передача. Когда он пойдёт туда, я в него выстрелю и скажу, что это была попытка к бегству. Меня за это ещё наградят». Таким был Виктор. Дом они кому-то продали. Потом я его встречал в Суражевке, он жил с какой-то женщиной.

 8. Дом под номером восемь строил папин старший брат Александр. У них фамилии отличаются на одну букву потому, что при выдачи паспортов так записали в ЗАГСе.  В этом доме жил мой двоюродный брат Иван и сестра Вера. Иван был знаменитым в городе художником. Он окончил московское художественное училище имени Сурикова, поэтому ему одному в городе разрешали рисовать портреты вождей. В то время, если кто пытался рисовать вождей, давали срок в 10 лет. Иван тоже был занозистым – отрёкся от безграмотных родителей и последнее время жил где-то в  Серышево. Вера окончила финансовый техникум и работала в банке.  Она тяжело заболела и умерла в 31 год, оставив маленького сына. Её фамилия по мужу была Безрученко. Дом они продали. Новых хозяев я не знаю.

 9. Дом под номером девять принадлежал Контеевым. Хозяин был на фронте. Я знал их сына Толика. Он был младше меня, но мы с ним дружили и играли. Мать работала, а он сидел дома один. Когда отец вернулся с фронта, привёз ему фотоаппарат. Мы этому фотоаппарату заглянули в душу. Потом они продали дом и уехали куда-то на запад. О новых владельцах я ничего не знаю.

 10. Дом под номером десять принадлежал Зениным. У них был высокий забор. Они были людьми замкнутыми, о них я ничего не знаю.

 11. В доме номер одиннадцать жила семья Бердниковых у которых было три мальчишки, но я с ними не дружил. Помню, что старшего их сына посадили в тюрьму.

 12. Дом номер двенадцать был углом улиц Чапаевская и Карла Маркса. В нём жили Васюхновы.  У них были мальчишки – драчуны, поэтому я их обходил стороной. Кто и что с этим домом стало, я не знаю.

 13. В доме номер тринадцать жила семья Коршуковых – самых отъявленных хулиганов и бандитов. Старшего сына звали Виктором, который был атаманом всех чапаевских хулиганов, прихрамывал, но имел несколько судимостей. Младший брат Андрей не ушел далеко от старшего. О нём есть упоминание в романе «Вехи и вёрсты». Одно время я был втянут в его банду, которая занималась промыслом запчастей для машин, которые мы «раздевали» на заводе ЦАРЗ.

 Был ещё у Андрея брат. но я его не знаю, он не вылизал с тюрем. Потом и Андрей попал в тюрьму. Он был немного старше меня. Была у них сестра Зина, с которой мы были хорошими товарищами.  Зина вышла замуж и жила в Суражевке. Когда мы были уже взрослыми, я встретил её всю в слезах. Оказалось, что на реке Зея утонула её единственная, восемнадцатилетняя дочь. Большое горе обрушилось на эту, некогда могучую семью. Мне искренне жаль Зину.

 14. Дом под номером четырнадцать был построен дядей Ваней Руденко. Я хорошо знал их всех, начиная от бабушки, кончая Михаилом и его женой Светланой. Миша умер года три назад, а со Светланой мы и сейчас поддерживаем связь по телефону. Это была прекрасная пара. Я их уважаю. Самую маленькую девочку звали Аней. Бегала по двору, я её не замечал, а когда пришел после флота на танцы и увидел её, как и Зину Гулевич, узнал в одной из красавиц Аню. Она дружила с парнем, мне пришлось только раз с ней потанцевать.

 15. В доме под номером пятнадцать жили Калачиковы. У них было две девочки. Старшую звали Зоей, а младшую Ниной. Нина была первой моей «любовью». Мы с ней дружили три месяца. Я уехал поступать в Благовещенск в Речное училище, а они в это время уехали на Камчатку. Мне говорили, что Нина, проездом на Запад, забегала проведать старых друзей. Ей было тогда больше сорока лет. Мне с ней встретиться не пришлось – я жил в городе Братске. Был у Нины брат Генка, которого я раз отлупил за то, что он дразнил меня. О его судьбе я ничего не знаю.

 16. В доме номер шестнадцать, что стоит напротив дома Калачиковых, жила семья Каменевых. Рядом с домом на улице был колодец, куда я иногда ходил за водой. Семья Каменевых была большая. Я знал их всех. Старшего звали Гришей, Анатолий, Владимир и Геннадий. Девочек звали Марусей и Галей. С Марусей я был в хороших товарищеских отношениях. По её просьбе написал стихотворение «Стриканто» — эпиграмма на Виктора Дегтярёва, который тоже писал стихи под псевдонимом «Стриканто». Мой псевдоним был «Капельдудкин». С Галиной Каменевой я встречался, примерно, в 2000 г. Она меня узнала, и мы с ней поговорили о многом.
От дома Каменевых вглубь района шел переулок, в котором жила семья Бориса Кизлевич. Он давно умер.  Генка Каменев потом вклинил свой дом на улице Волочаевская между домами №1 и №2.  В доме под номером два жила наша семья. Все Каменевы в наше время умерли. Об этом мне сообщил их младший зять Замковой.

 17. Этот дом №17 стоит сразу за домом Коршуковых.  Кто его строил, я не знаю, но в нём проживала семья Пашковых. У них был сын Гелька по уличной «кликухе» — «Рыжий». С Гелькой я учился в 6-ом и 7-ом классе школы №12. Мы с ним сидели за одной партой. Он был человеком неконфликтным, отличником не был, но учился лучше меня.

Когда мы окончили семь классов, наши пути разошлись. Пашковы куда-то уехали, продав дом бабушке Ивлевой. У бабушки на квартире стояли квартиранты – офицеры-десантники – Сашка Дрёмин и Николай, с которыми я подружился и, поэтому часто бывал у них в гостях. Бабушку люди не любили за её крутой нрав и независимость. 
С её внучкой Эммой Семёновой я учился и с бабушкой был в хороших отношениях. Она часто говорила, что я буду их зятем. Эмма была отличницей, и я её сторонился, считая себя недостойным её.  Они переехали в Хабаровск. Эмма, уезжая, когда я её провожал до вокзала, дала мне свой адрес и просила писать. Я служил на флоте и за четыре года не написал ей не одного письма. Встретились мы с ней случайно тогда, когда я был уже женатый. Она окончила два института – Иностранных языков и Международных отношений. Ей было 26 лет, она не была замужем. Она сожалела, что я с флота не написал  ей не одного письма. Такова жизнь.

18. Этот дом был построен Колечиковыми, но они его сразу после войны продали семье Трофимец, у которых была девочка Алла, которая училась в параллельном со мной классе. Часто мы вместе с ней ходили в школу №12. Она мне очень нравилась. Пока я служил на флоте, она вышла замуж за Каменева Владимира. Они жили на улице Ленина. Говорят, что Владимир умер раньше Аллы. Колечиковы и Калачиковы – фамилии созвучны, но это совсем разные семьи.

19. В доме под номером 19 жили Спицыны. Была у них девочка по имени Валентина, парней я не помню. Около их дома была большая лавочка, на которой вечерами собиралась молодёжь. Это место называли «тырлом». Там часто играла гитара и оттуда неслись песни. Часто туда ходил, чтобы их послушать. Песни пели необычные – хулиганские или сердцещипательные.

Я был человеком впечатлительным, с хорошей памятью, поэтому всё схватывал на лету и запоминал. Тогда впервые я услышал такие песни, как «Васильки», «Есть по Чуйскому тракту дороги», «Пилот», «Сержант» и другие. Я и сейчас их хорошо помню. Что стало с этой семьёй и их домом, я не знаю. О Валентине я ещё напомню тогда, когда буду говорить о семье Коноплёвых.

 20. Дом под номером двадцать, в котором жил старый вор с большим стажем Алексеев.  Я забыл, как его звали, но у них были дочери Надежда, Роза и сын Геннадий. Надежда была замужем за Караваевым и жила отдельно от них на улице Больничной. У неё было два сына. Одного звали Анатолием. Он был года на два младше меня, но мальчишкой был задиристым и противным. Он часто меня дразнил, за что получал от меня тумаки.

Забегая вперёд, скажу следующее. Анатолий стал заниматься боксом для того, чтобы нокаутировать меня, но я ушел служить на флот, а его семья переехала в город Ангарск, где он продолжал заниматься боксом и стал первым мастером спорта этого города по боксу. Его портрет я увидел в музее города Ангарска и узнал его, но встретиться с ним побоялся.

Однажды ко мне на работе стал приставать мой коллега – кандидат в мастера по боксу Чугаев. Я ему говорю: «Валерка, я тебя нокаутирую, если ты от меня не отстанешь». Он: «Василий Иванович, вы меня?»  Я ему: «Да! Я тебя! Я не таких удальцов, как ты, каутировал. Знаешь Анатолия Караваева – мастера спорта из Ангарска?» Он: «Анатолия Васильевича? Кто из боксёров его не знает? Он сейчас тренер их команды. Вы его нокаутировали?» Я: «Да! Будешь на сборах, передавай ему от меня привет!»  Он: «Не может такого быть!» Мы поспорили на коньяк, что я каутировал Толика Караваева, но не было сказано слова «мастер спорта» Когда Чугаев приехал со сборов, я спросил у него: «Встретил Караваева? Передал ему от меня привет?» Он: «Когда я это сделал, Анатолий Васильевич говорит мне: «Где он?» Он имел ввиду вас. «Он в детстве меня лупил, поэтому я стал заниматься боксом, что бы с ним рассчитаться».  Чугаев проиграл коньяк.

Продолжу про самого хозяина дома — Алексеева. В их доме собиралась молодёжь, в основном мальчишки, которых он учил и обыгрывал в карты – «В 21», или такую игру называли «Очко». Многие азартные пацаны стали ворами потому, чтобы иметь деньги для этой цели. Что стало с дочерью Розой, я не знаю, а Генка служил на флоте. Мы с ним встречались много раз уже став взрослыми. Он купил дом под номером один, некогда принадлежавший Яковенко и последнее время жил в нём. Что с ним, я не знаю, но думаю, что его уже нет в живых. Он много пил, а водка укорачивает людям жизнь.

21. Дом №21 построил Кривов, который до Отечественной  войны был ветеринаром. Я помню, как мы с мамой, водили к нему на осмотр корову Прилипку. Он с фронта не вернулся.  Его жена растила одна троих детей – Михаила, Клаву и Аллу.
Михаил рано пошел работать и трудился в папиной бригаде плотником. Клава была года на три старше меня, поэтому о ней много не знаю. Что касается Аллы, то она была с той компании, куда входил и я. С ней дружил Николай Сизов, С Зиной Коршуковой  — Николай Семилеткин (племянник жены дяди Александра Шаманского). Он учился в школе №60 и жил у них. Но, а я дружил, как говорил раньше, с Ниной Калачиковой. Вот такая была «тройка резвых коней».

22. Самсоновых я знал плохо, возможно, потому, что у них не было детей, и играть мне было не с кем.

 23. Коноплёвы. У них был сын Евгений, или просто – Женька, с которым меня свела судьба в четвёртом классе – учились вместе и вместе «готовили» уроки. Отец Женькин был на фронте, мама работала в торговле. Она, как я помню, была очень привлекательной женщиной.  Наша подготовка к урокам сводилась к игре в «зозку». Вот из-за этой «зозки» мы оба остались на второй год в четвёртом классе. Я помню Женькиного отца. Очень красивый, статный мужчина! Женька тоже телом был крепче меня. Он не знал того голода, который после войны перенёс я. Отец Женькин ушел из семьи, а Женька с матерью переехали в Благовещенск. Связь с Женькой я не поддерживал, но знал, что он живёт по улице Краснофлотская 57. 

 Когда я отслужил на флоте и женился в Благовещенске, то мне пришла в голову мысль – посетить Женьку Коноплева. Когда я вошел во двор этого дома, навстречу мне вышла молодая женщина, в которой я сразу узнал Валентину Спицыну. Мы поздоровались, она меня узнала. Я спросил её о Женьке, она крикнула: «Женя, к тебе пришли!» Затем увидел, как из дверей вышел щуплый паренёк небольшого роста, в котором с трудом узнал Женьку. Мы поговорили о том, о сём. Я ушел, и мы больше никогда с ним в жизни не встретились

 24. В доме, под номером 24, жила семья Ермоленко, у которых был сын Михаил, но когда говорили о нём, почему-то ребята говорили на него Ермолинский. Он был года на три старше меня. Красивый парень, фантазёр. Посмотрев фильм «Зоя» — о Зое Космодемьянской, решил попробовать на себе удушение, задавшись вопросом – больно, или нет? Взял шарфик, чтобы мягче было, подвесил его, просунул в него шею и стал прижиматься к нему. Он терпел, внушая себе – ещё немного потерплю! Он не заметил, как потерял сознание. Спасло Мишку то, что в это время к нему пришли друзья и вовремя сняли его с петли. Так он остался жив. О дальнейшей его судьбе я ничего не знаю.

 25. Дом Бессоновых стоял последним в чётном ряду. Семья их жила бедно, поэтому он, по сравнению с другими, выглядел сиротой.  Я не помню, что произошло, но его продали и на этом месте построили продуктовый магазин, который потом сгорел.  Это место занял Миша Руденко – начал строить кирпичный особняк, но так его не закончил – умер. Его жена Светлана живёт в городе Свободном. Она врач-стоматолог (прим. админа — Светлана Михайловна Руденко).

 Вот всё, что я знаю о улице Чапаевская до военного времени! Потом появилось много новых построек, о которых я кое-что знаю, но не всё, потому, что после смерти родителей, сестрёнки и брата покинул Свободный навсегда.
49 лет жил в городе Братске, где пускал в эксплуатацию телевидение и заводы. Сейчас живу в Новосибирске. Я помню жителей не только улицы Чапаевская, но улицы имени Первого Мая, Волочаевская, Карла Маркса и Больничной, в наше время улица имени Меерсона.

(Продолжение следует)