Не на месте. 11. Тау

Милена Острова
   ближе к полуночи

   Тау Бесогон

   В «Полных бочках» нас ждал неприятный сюрприз: наш любимый, лучший стол оказался занятым бандой бродячих комедиантов. Кабатчик местный – большой их поклонник.
   - Ща я их! – начал было Громик, но мы утянули его за свободный стол.
   На нас висла подцепленная по дороге шалая бабенка. Болтовня ее поднадоела, посему я заказал стопочку наливки, влил в тетю и спихнул ее на колени к Громопёру. Тот был в печали: стерва Тайса (ну та шлюшка-затейница, что ему нравилась) куда-то исчезла, не иначе загуляла с приезжим толстосумом.
   В распивочную стекались гуляющие. Дылда углядел знакомых и пошел к ним. Гром отрешенно перебирал выпуклости на предложенном теле, точно слепой музыкант струны, и вздыхал. Ватрушка сосал вино и хихикал: «Виноградник!»
   Все уже притомились, и только у меня по-прежнему свербело.
   Не помогла даже верная Кайра Кобылка. О, мы с ней друзья! Называет меня «жантильным кавалером» – я же и научил. У нее теперь все клиенты либо «кавалеры», либо «обмудки», и вторые, ясно дело, преобладают. С Кобылкой – без изысков, зато добротно. Как любимцу, мне еще и вольности позволительны: пожмакаться, поцеловаться всласть, как я люблю, потрепаться… Откатались на славу, до приятной истомы, я даже вздремнул чуток, а проснулся – все то же шкрябанье в душе. «Ты сегодня сам не свой, малыш, – заметила Кобылка. – Словно потерял что важное». Мудрейшая женщина, хоть и шлюха…
   Через стол от нас сидели рийские матросы, но настроения общаться не было.
   - О чем они говорят хоть? – приставал Ватрушка.
   - Колбасу нашу ругают.
   - А чем ихняя-то лучше?
   - Они кровяную предпочитают, – буркнул я, морщась.
   Из пятерых рийцев трое были в красном, и взгляд невольно цеплялся за эти цветовые пятна. Как же они обожают цвет крови! Алый и золотой – цвета их штандарта. Сколько раз они мелькали в моих снах – в тех, где бились на мосту люди и падали, падали в воду, крася ее в тот же цвет... Кровь и золото. Символ, ценность, мерило всего. Лучшая жертва Умму Воителю…
   Я встретился глазами с одним из рийцев и поспешно уткнулся в кружку с монастырским, но и тут мерещилось густое, кроваво-красное…
   Рийцы – наши друзья и союзники. К тому же по суше им сюда ходу нет: нас разделяют горы Илард. А с моря наш, например, город взять не так просто – пытались уж всякие, бывало. И все же…
   Где-то стороной, далеко-далеко жужжали разговоры, пел негромкий тенор, кряхтел Гром, гудело Ватрушкино:
   - …и чего тебя заклинило? Та же Сайя Цветочек ничуть не хуже…
   А еще дальше шелестело по-рийски:
   - …этот рыжий урод тебе всю спину просверлил. Не нравится мне это дело…
   Но я был вне. Маетная тревога не отпускала. Я не мог объяснить, я просто чуял его – запах скорой беды…
   Кажется, я встал. Было четкое ощущение, что надо идти, что-то сделать… Тут я и пропустил самое главное: началась драка.
   - Разложи-илось тут хамло всякое!
   - Пшол вон!
   - Да я те!..
   Сонный кабачок мигом взорвался. Что-то загремело, в нашу сторону спиной вперед полетел расхристанный детина, следом деревянное блюдо, какие-то объедки, скамейка… Оживившийся Громик подбирал все это и швырял обратно.
   Я двинулся вперед, беспомощно озираясь. В этой людской мешанине словно оборвалась та ниточка, которую я почти уцепил. Меня толкали, я отпихивался… Потом кто-то упал, преграда исчезла, и я увидел человека. Ужасно знакомого...
   Хотел окликнуть его, но тут что-то ударило под колени.
   Падаю, кувырнувшись, вскакиваю, отвешиваю смаху одному, другого бью локтем, не глядя. Бездарная драка, все на всех.
   Кто-то наваливается на спину. Принимаю резко вбок, чуть поддергиваю и шмякаю его себе под ноги, добавляю сапогом в живот.
   Вижу Ватрушку с расквашенным носом, и как Громик месит людей. Всё как всегда... Но драться не хочется. Вообще никакого куража. Лишь сосущая пустота в груди…
   Ныряю под чей-то кулак, бью кого-то сам…
   И тебе тоже? Да на!
   Удар. Блок. В сторону.
   И тебе? Да…
   А, вот он опять! И горло сжимает ужасом, и я вдруг начинаю истошно орать, звать – только бы обернулся, только бы… Обернулся. Рванулся. И я бросаюсь навстречу.
   У него другое, чужое, неправильное лицо. Но я... знаю его, это...
   Тр-рах! Искры из глаз.
   Темно.

   продолжение: http://www.proza.ru/2016/06/30/1927