Костя очень устал, и если бы не машина – он обожал машины – давно уснул бы. Ехали по просёлочной дороге. Слева и справа качалась кукуруза, в её зарослях без утайки шла своя жизнь, а позади клубилась поднятая ими пыль. Жёлтое солнце висело в небе и нещадно нагревало тёмно-синюю «пятёрку» ...
За рулём был Николай Николаевич, вообще-то работавший на грузовике. У него было доброе лицо, огромный живот и весёлый булькающий смех! Но сейчас он молчал... На заднем сиденье сгрудились его внуки Антон и Петя, болтливая Ксюха, приходившаяся им кем-то, и сам Костя. Он знал, что папа – начальник Николая Николаевича, но жили они почему-то у того на квартире, занимали времянку, которая и в подмётки не годилась большому хозяйскому дому...
Село называлось Холодногорка. Тени здесь было мало. Косте сразу – ещё утром – показались подозрительными запущенный двор и тощий пёс на цепи; он также не поверил, что молчаливая бабуся, встретившая их, - мать Николая Николаевича... Родни у того – полкрая, но разве может у такого пожилого человека быть мать! Он вспомнил, как на 5-летие Антона взрослые – лица папы и мамы терялись в общей массе – уселись за праздничный стол, а детей, не исключая самого именинника, отправили на кухню. Трое мальчишек ели пюре из одной кастрюли, стараясь не залезать туда, где уже побывала ложка товарища. Вскоре им разрешили вернуться... Чего только не было на столе! Костин взгляд всё время натыкался на трёхлитровые банки с кусками солёного почему-то арбуза и бесцветным компотом, в котором плавали жёлтые кругляки черешни или мелкой алычи... Но бабуси он не заметил...
Их вчетвером уложили на один топчан. Петька с Ксюхой моментально заснули. Капризничавшего Антона прабабка увела в соседнюю комнату. С топчана было видно, как она расстилала на полу одеяло и укладывала пацанёнка себе под бок... Костя боялся крепко уснуть и незаметно «напрудить» - это ещё случалось с ним... Он думал о маме: вот она выбирает картошку из комьев земли, вот смеётся с дядей Лёвой и тётей Таней... Место там открытое, без видимых краёв! Первое время копать картошку было интересно: лопаты, послушные в мужских руках, легко выворачивали целые холмики земли вместе с ботвой и урожаем. Ему хотелось увидеть страшную медведку, о которой рассказывали дед с бабушкой, и найти – случайно, конечно, - настоящий клад! Помогать взрослым быстро надоело, и вскоре Ксюха, часто гостившая в Холодногорке, уже вела их куда-то...
Когда он открыл глаза, мама сидела рядом. Кроме них, в комнате никого не было. С улицы доносилось много звуков: лаял тощий пёс, хлопали дверцы машин, ходили и переругивались люди... Костя представил бежевые "Жигули" дяди Лёвы с большими, словно округлившимися от удивления, фарами, потом повернулся на бок и поймал руку, которой мать теребила волосы у него на макушке.
- Ма, а нам, как и обещали, дадут мешок картошки?
- Дадут.
- Это много, да?
- Вот столько! – две руки обхватили что-то невидимое.
- А папе? – Костя совсем забыл, что папа от них ушёл, и что мама разозлилась, когда он сболтнул об этом деду с бабушкой, а дед почему-то спросил: «Опять?».
- Нет, покачала головой мама, - он же не копал!
Костя не решался сказать матери о том, что ему хочется домой, в их сумрачный, тихий и чистый мирок, где мало мебели и много запретов. Здесь весело и вольготно, но от этого тоже устаёшь.
Первым, что услышал он во дворе, были слова всё той же бабуси:
- Я на крыльце буду мыть Ксюшу, так что идите туда играть! – строго сказала она и кивнула в сторону улицы.
Костя поплёлся за Антоном и Петькой. Внешне братья совсем разные, но в остальном – как близнецы: одинаковые игрушки, одинаковые словечки! Лишним себя чувствовал именно Костя, а не маленький Петя...
Бестолково поносившись вдоль заборчика, который не доходил до земли, решили под ним пролезть! Просто так. Это удалось всем троим! И тут Костя заметил, что испачкал свою любимую зелёную рубашку с белыми зайчиками куриным помётом! Чуть не плача от обиды, он принялся оттирать эту дрянь... Приятелей – и след простыл...
Избежать маминого гнева всё-таки не удалось. Однако причиной гнева была не рубашка... Бабуся обвинила мальчишек – всех скопом – в подглядывании за Ксюхой!..
Дорога, снова ставшая твёрдой, обогнула озеро с неподвижной серой птицей на берегу и запетляла среди холмов... Позади темнела машина Николая Николаевича; ехать первыми, да ещё с дядей Лёвой за рулём, - гораздо интереснее! Между прочим, он – машинист! Как-то раз даже устроил прогулку по рельсам: тепловоз огромным лосем летел вперёд и всё трубил, трубил в сгущавшихся сумерках!.. Костю всегда смешила недокуренная сигарета за ухом у дяди Лёвы. Вроде залихватски выглядит, но глупо как-то... Зато курит он – красиво! То сидит на корточках рядом с машиной и держит обе руки у смуглого лица, то – в самой машине, выставив руку с зажжённой сигаретой в окно и опершись на локоть!
Давно хотелось спросить о комарах и мошках, застрявших, словно чаинки в ситечке, в мелкой решётке между передними фарами: это они не могут увернуться от машины или машина догоняет их? Но он ещё не умел долго думать о чём-то одном. Мысли перескакивали с недавно выкопанной картошки на плов, который они ели прямо в поле, с одинокой цапли – на папу, считавшего, что целая автобаза лучше одной собственной машины...
Костю снова клонило в сон.