***
...Незаметно пришло лето. Деревья в Летнем Саду, как бы, подёрнулись нежно-зелёной дымкой, и уже не казались графично-чёрными. Молодая трава газонов манила пройтись босиком.
Придя сюда после очередного экзамена, Влад и Генка расположились на скамье, напротив пруда, и, прихлёбывая пиво из горлышка, смотрели на двух тощих лебедей, медленно плавающих на зеркальной поверхности.
– Ну почему, почему я обязан учить эту историю КПСС, да ещё сдавать по ней экзамены? - возмущался Генка, сбросив кроссовки и забравшись с ногами на скамейку. - Почему нам надо забивать голову съездами, пленумами, вникать в бредовые выступления генеральных секретарей? За что такая мука, а?
- За что-нибудь, - равнодушно заметил Влад, всматриваясь, как один лебедь щипал за крыло другого. - Христос терпел, и нам велел.
- Нет, ну ты посмотри, перестройка в стране уже пять лет идёт, и снова очередной съезд КПСС собирают, ХХVIII-й!.. Всю страну лозунгами увесили. В стране жрать нечего, продукты — по талонам, а они всё съезды проводят... Лучше бы сельское хозяйство поднимали!..
- Да уж...
- Мать письмо прислала, извиняется, что посылку выслать не может, мол, в продуктовых магазинах — пустые полки: кроме маргарина, да кильки в томате, ничего нет. Колбаса — по талонам, сахар — по талонам. Уже и хлеб белый — по талонам... Яйца, как-то, привезли, так, пишет, четыре часа в очереди стояла...
Я ей отписал, что ничего не надо. Пятьдесят долларов на Невском поменял, один — к пятнадцати, ей выслал, чтоб продукты на рынке покупала, там ещё, хоть, боле-менее... Ей за такие деньги полгода надо работать. Оклад-то, 120 рубликов...
...И на хрена нам эта история партии нужна?..- возмущению Генки не было предела.
- Чтоб не совершать прежних ошибок! - голосом преподавателя прогнусавил Влад. Его уже разморило яркое солнце и тусклая болтовня друга. Лебеди на пруду уплыли к другому берегу. - Ты, лучше, скажи, что у нас комсорг, там, про путёвки за границу говорил?
- Да, какой-то студенческий тур на автобусе по Европе, - печально вздохнул Генка, - да только нам-то что? Он семьсот долларов на нос стоит... Двенадцать дней...
- Вот бы поехать! - мечтательно произнёс Влад. - Настоящую Европу посмотреть, хоть раз в жизни!.. Как они там «загнивают»... Ты, хоть, в ГДР был, а я, вообще, нигде...
- Да, не плохо бы... Только, на какие «шиши»? У меня всего долларов сто пятьдесят в заначке...
- И у меня около двухсот... Но, может, успеем заработать? Когда выезд-то?
- В середине августа, из Москвы. Можно попробовать...
- Успеем! Время ещё есть. Надо только подать заявки. Завтра же! И загранпаспорта оформить. Может, и Димон поедет?
- Навряд ли. Он жениться собрался, на Гале.
- Да ты что! Вот это новость! Эх, пропал парень... Женщина — это якорь, который тормозит движение художника вперёд!..
- Это точно! Сам придумал?.. - Генка почесал за ухом, и сделал несколько глотков из бутылки. При этом кадык на его горле отчаянно задвигался, сопровождая каждое бульканье. - А я только вчера на плейер потратился, - сожалеюще проговорил он. - Шестьдесят у.е.! Охренеть!..
- Ничего, до августа время ещё есть, заработаешь, - сказал Влад, вспомнив, как они с Генкой покупали плейер.
...Вчера они зашли в только что открывшийся недалеко от Московского вокзала магазин электронной техники «Filips.
Генка давно мечтал купить себе плейер, чтобы слушать музыку в наушниках на лекциях по истории КПСС. И вот, наконец-то, его мечта осуществилась.
...В магазине их приветливо встретили две красивые девушки в форменных халатиках и услужливо предложили проконсультировать в выборе товара, сразу предупредив, что продажа осуществляется только за иностранную валюту. Генка наслышан был об этом раньше, и предусмотрительно взял с собой часть денег, заработанных от продажи акварелей.
Девушки были похожи между собой как сёстры, а может, и в самом деле были сёстрами-близняшками: одинакового роста блондинки с длинными накрашенными ресницами и голубыми глазами, они встречали посетителей обаятельными приветливыми улыбками, и, после сервиса в обычных советских магазинах, а точнее, отсутствия такового, эти милые крошки казались верхом обходительности и очарования.
Влад с Генкой с удовольствием прослушали целую лекцию о всех типах проигрывателей, магнитофонов и плейеров, представленных в магазине. Одна из девушек провела их по отделам, и даже предложила выбрать и заказать по каталогу нужный товар, если его нет сейчас в наличии. Но Генка вежливо отказался. Для него и имеющихся товаров было предостаточно. Он указал на понравившийся ему плейер, а когда увидел цену — шестьдесят условных единиц, призадумался.
- Скажите, а бундесмарки вам подойдут?,- спросил он у кассирши.
- Да, конечно, - ответила та и улыбнулась. - Сейчас я посчитаю вам по курсу.
Но марок у Генки явно не хватало. Он порылся ещё в карманах.
- Вот десять австрийских шиллингов, о,кей?
- Хорошо, но этого недостаточно, - кассирша посмотрела на него уже без улыбки.
- Ещё пятнадцать голландских гульденов, ес? - ничуть не смущаясь добавил Генка.
- Всё равно, не хватает, - сухо ответила девушка.
- А тогда — сто японских иен!..- Генка протянул смятую бумажку, - И десять французских франков, в придачу! Покатит, а?..
...Выходя из магазина, ребята заметили, как симпатичные блондинки недоумённо смотрели им вслед... А Генка уже воткнул в уши миниатюрные наушники, и, шагая по Невскому, с удовольствием, слушал модную рок-группу «Depesch mode.”
- Я бы мог предложить им ещё и пятнадцать норвежских крон, - громко, сквозь музыку, прокричал он Владу.
- Не ори на весь Питер! - одёрнул его тот. - А то нам с тобой предложат прокатиться в машине, с синей полосой и мигалками на крыше...
В вагоне метро было немноголюдно.
Влад и Генка прислонили свой складной стенд в угол и сели на сиденье рядом, придерживая этюдники ногами.
Напротив расположилась пышногрудая дама с большим тортом в коробке. Сначала она держала коробку в руках, на коленях, но затем поставила её рядом с собой, на сиденье, поскольку свободных мест было предостаточно.
- Вот это мадам! - вполголоса проговорил Влад, и подтолкнул локтем Генку. - Прямо-таки, с картины Рубенса. Груди — как футбольные мячи, похлеще, чем у натурщицы Наташи.
- Рубенс — отдыхает!..- улыбнулся Генка. Он сразу оценил телесные достоинства женщины, и теперь мысленно снимал с неё одежду.
Рядом с дамой сел подросток, лет четырнадцати, и тоже с тортом, но поменьше.
« Что, сегодня праздник какой-то — все с тортами? - промелькнуло в голове у Влада. - Или закон парных случаев сработал?..»
«- Осторожно, двери закрываются! Следующая станция - «Невский проспект», - объявил голос диктора в динамиках. И не успели ещё закрыться двери, как подросток, рядом с дамой, поставив свой торт на сиденье, вдруг схватил торт дамы и стремительно выбежал из вагона. Двери, с шипением, захлопнулись, поезд тронулся, а мальчишка весело помахал даме рукой с платформы.
Пассажиры в вагоне, видевшие эту сцену, шумно завозмущались: - Безобразие! Какая наглость!.. До чего молодёжь распустилась!.. Надо сообщить контролёрам на станции...
На «пострадавшую» все смотрели сочувственно, но сама «пострадавшая» была, на удивление, спокойна.
- Этот проказник сам себя наказал! - с улыбкой сказала она. -Подарил мне свой торт! Дело в том, что в той коробке, которую он взял, был соседский кот, который сдох вчера, и которого я везла за город хоронить...
***
...На улице стояла жара.
Расположившись в Екатерининском сквере, Генка и Влад сидели в тени своего стенда, и изредка бросали взгляды на «плывущую» мимо толпу прохожих, выделяя среди них иностранцев, потенциальных покупателей. Делить публику на «чужих» и «своих» они научились давно. Да это было и не сложно. И дело не только в одежде, хотя, уже по одежде, по манере её носить, можно было отличить иностранца от человека советского: элегантность и яркость цвета одних резко контрастировала с серостью и неуклюжестью других. Но главное отличие — это выражение и холёность лиц: иностранцы излучали благополучие и жизнерадостность, а на лицах советских граждан лежала непроницаемая печать безразличия, в лучшем случае, или угрюмость и озабоченность — в худшем; этакая маска всеобщей безысходности...
...Очередной экскурсионный автобус выплеснул партию интуристов, и они, гудящей, весёлой и разноцветной толпой влились в сквер, разбредаясь по рядам стендов и столиков с сувенирами. По картаво-певучей французской речи не трудно было догадаться, откуда прибыла эта публика.
Генка разочаровано посмотрел в их сторону.
- От этих толку мало, - проговорил он. - Прижимистый народ, за каждый франк торговаться будут. Влад, у тебя франки есть на сдачу?
- Рублями сдадим, если придётся.
- Да, уж, они такой курс взвинтят, что мало не покажется!..
- Посмотрим.
...Подошла семья французов: солидный муж, с небольшим животиком, не менее солидная жена, и худенькая дочка, лет пятнадцати. Они долго рассматривали акварельные виды Ленинграда-Петербурга, о чём-то переговариваясь между собой, указывали на узнаваемые места, что-то обсуждали, и, наконец, выбрав пару акварелей, начали торговаться.
Влад просил двести франков за обе, французы предлагали лишь сто. Они что-то бурно объясняли, махали руками, показывали пустые кошельки.
- Вот, жмоты, - улыбаясь, сквозь зубы процедил Генка. - Похлеще наших евреев!..
Влад пытался объясниться по-английски, расхваливая достоинства выбранных работ. Фрацуженка внимательно слушала его, а глава семьи всё ещё спорил. Торговался, в основном, он; жена, лишь изредка вставляла пару слов, а дочка, вообще стояла в стороне, и потягивала какой-то напиток из жестяной банки.
В итоге, сошлись на ста пятидесяти франках. Генка принялся упаковывать акварели, весело подмигивая дочке.
- Симпатичная малышка! - сказал он вслух, по-прежнему, улыбаясь. - А папаша — жмот...
Французы расплатились, и уже готовились идти дальше, как вдруг, к дочке подошёл какой-то питерский подросток, и, показывая на жестяную банку, «брякнул»:
- Дай попить, а?
Не дожидаясь ответа, он бесцеремонно выхватил банку из руки девушки, и бросил на ходу: - Спасибо!
Французы покосились на него с недоумением, и поспешили отойти, с опаской.
- Ты что, урод, одичал совсем? - крикнул Генка.
- А чё такого? - улыбнулся пацан. - Они богатые, у них много...
- Вали отсюда, всех клиентов распугаешь!..
- Да, ладно...- не торопясь, побрёл подросток, потягивая сок из банки.
- Деньги спрячь подальше, - вполголоса проговорил Влад. - Вот такая шпана и работает у бандюков наводчиками. Судя по всему, детство у ребёнка было тяжёлое, никогда сока в жестяных банках не видел...
- В этом отношении, у всех, у нас детство тяжёлое было, - вздохнул Генка, и смачно плюнул на асфальт.
...Позже, на автобусах к скверу привозили американцев, итальянцев и финнов. Но акварели у ребят купили только финны, зато, сразу три штуки. Да ещё, какой-то, одинокий, случайно зашедший сюда японец, купил одну в самом конце дня. Причём, и тут, без «шероховатостей» не обошлось.
Японец сначала долго всматривался в каждую из работ, затем, попросил разрешения сфотографировать их, и уже после этого решил купить одну акварель.
Упаковывая покупку, Влад вдруг заметил неподалёку стоявшего мужчину в строгом сером костюме, который делал вид, что тщательно рассматривает свои ногти, а сам нет-нет, да и бросал искоса взгляды то на японца, то на них с Генкой.
- «Гэбэшник» валюту пасёт, - проговорил Влад, вполголоса. - Забирай всю «зелень», и исчезни, а я сам с этим японцем потолкую. Встретимся в «общаге».
Генка осторожно перехватил деньги у Влада, и растворился в проходящей толпе.
Когда японец собрался расплачиваться за акварель, Влад протянул ему пустую пачку из-под сигарет «Тройка», и негромко сказал по-английски: - Положите ваши пятьдесят долларов в эту коробку.
Японец недоумённо посмотрел на Влада. Тот повторил фразу и кивнул.
Японец взял коробку, пристально посмотрел внутрь, и несмело положил туда деньги. Но ещё больше он удивился, когда Влад тихо сказал ему: - Теперь, сомните коробку и бросьте её в ту урну. - И показал глазами на неподалёку стоявшую мусорницу.
Удивлению японца не было предела. Он помедлил немного, потом, пожав плечами, сделал так, как просил Влад, и, забрав акварель, в полном недоумении пошёл восвояси.
Влад всё рассчитал правильно. «Спец» из госбезопасности, или откуда он там, Бог ведает, находился поодаль и немного сзади японца. Он не мог видеть, как тот кладёт деньги в пачку, но сразу заметил бы передачу денег напрямую, из рук в руки. А сейчас он был озадачен: выходит японец забрал акварель, но не расплатился, ведь продавец не брал денег?..
Постояв ещё минут двадцать, и издали понаблюдав за Владом, который, как ни в чём не бывало, жевал бутерброд с колбасой, мужчина в сером костюме, явно разочарованный, перешёл на другую сторону сквера. Влад проводил его презрительным взглядом. Сколько нервов потрепали ему и друзьям, эти «серые костюмы» и «серые плащи», желающие поживиться за чужой счёт!.. Им лучше не попадаться!..
...Влад доел бутерброд.
Соседи-художники уже начали складывать свои этюдники и стенды. Покупателей почти не было. И, хотя, солнце ещё не собиралось садиться — шёл уже десятый час: пора белых ночей господствовала вовсю.
Подождав ещё полчаса, и убедившись, что в сквере стало совсем малолюдно, Влад опрокинул соседнюю урну, и, разворошив мусор носком ботинка, отыскал свою пачку из-под сигарет. Пятьдесят долларов были на месте!
« Что ж, сегодня довольно удачный день, - подумал он. - Пять проданных работ!»
Влад аккуратно сложил стенд и стульчик, подхватил папку с работами, и направился к метро.
...В общежитии было тихо. Большая часть студентов, сдав сессию, разъехалась по домам, а абитуриенты ещё не прибыли. Длинные узкие коридоры с покрашенными серой краской стенами, уже местами облупившейся, в основном, пустовали. Лишь изредка открывалась какая-нибудь из многочисленных дверей коридора и впускала или выпускала одинокую фигуру, иногда при этом протяжно скрипя.
Влад прошёл по давно немытому коридорному полу, в середине которого уже образовалась натоптанная многочисленными следами дорожка. Толкнув незапертую дверь, он вошёл в Генкину комнату, и сразу ощутил запах рыбы и лука.
- Ну как, всё нормально, без эксцессов? - встретил его Генка вопросом. Влад, прислонил к стене стенд с этюдником, и плюхнулся на кровать. Вкратце рассказывая о своей сегодняшней игре в «шпионов», он смотрел, как Генка приготавливает на плитке какое-то варево. В воздухе теперь витал терпкий аромат лаврового листа.
- Сейчас уху будем есть, - бросил Генка, «колдуя» над кастрюлей - Я, по пути, у какой-то бабки возле магазина, налима купил. Говорит, сын в Карелию на рыбалку ездил.
- А я думал, ты сам в Неве выловил, - пошутил Влад.
Генка улыбнулся.
- Тут, кроме бензиновых радужных пятен, вряд ли что-нибудь поймаешь. Хотя, рыбаки на набережной частенько стоят.
По весне, Димон рассказывал, слышал ты или нет, как после ледохода, мужики спиннинги закидывали на Неве, куда-то в одну точку, спешили, наперебой, кого-то зацепить; присмотрелся, а там нерпа высунула свою усатую морду из воды, и взглянула на них недоумённо: мол, куда это я попала, и что тут за дикари такие на берегу. Поудивлялась немного, да и нырнула в глубину — только её и видели!.. А рыбаки орут, матерятся, действительно, как дикари, с голодного острова...
- Да, уж, вот такой у нас «замороченный народ», как поёт Митяев...
Димка-то где? Я, тут, «портвишок» прихватил, как раз пойдёт к твоей ухе. - Влад достал бутылку, - Отметим сегодняшнюю торговлю.
- Это кстати!- потирая ладони, сказал Генка. - Димка у Гали. Они, теперь, ни днём, ни ночью не расстаются. А может, и водки шандарахнем? У меня есть...
- Нет, в другой раз. Не хочется напиваться.
- Ну, портвейн, так портвейн, - вздохнул Генка, и пошёл за ухой.
Подхватив полотенцем кастрюлю, он поставил её на стол. Достал с полки два гранёных стакана, сдул с них пыль, и поставил рядом.
Не успели они расположиться как следует, - из-за двери показалась «загорелая» физиономия Мухтара. Так звали африканского студента из их группы.
Мухтар был личностью особенной, своеобразной. Его папа занимал какую-то высокую должность, то ли в Конго, то ли в Зимбабве, и отправил сыночка в Советский Союз, обучаться живописи в Академии Художеств, разумеется, за деньги.
...Мухтар вошёл, и поставил на стол бутылку виски и коробку шоколадных конфет.
- Вот это номер! - воскликнул Генка. - Это в честь чего, Мухтар?
- Уезжаю домой, на свою землю, - проговорил негр.
- А ты сессию всю закрыл?
- Да, всё — на «отлично»!
- Ну, ты молоток у нас! - Генка хлопнул его по плечу. - Отличник!
Мухтар расплылся белозубой улыбкой.
Все в группе понимали, что рисует Мухтар — на уровне детской художественной школы, а отличные оценки получает автоматически, поскольку учёба его оплачена твёрдой валютой.
Генка достал третий стакан.
- Садись к столу, Мухтар, отметим твой отъезд. Разливай, Влад!
Влад взял в руки бутылку, посмотрел на этикетку: настоящий виски! Это не какая-нибудь, бурда из кооперативного ларька. Это — Америка!
Он осторожно откупорил бутылку, и налил по пол-стакана жидкости чайного цвета.
- За успешное окончание сессии! - провозгласил Генка, подняв стакан. - Ура!
- Ура! - гаркнул негр, и, чокнувшись с ребятами выпил залпом.
Парни посмотрели на него с удивлением, и тоже выпили. Крепкий напиток обжог гортань. Генка сморщился, закашлялся, и тут же запил водой. Влад занюхал хлебом, и зачерпнул ложку ухи из тарелки.
- Мухтар! Наконец-то, ты научился пить по-русски. Молодец, чёрная собака! - хрипя вымолвил Генка, и закашлялся.
- А ты совсем слабый стал, белый кляча! - улыбнулся негр в ответ. Он недавно вычитал это слово в русской книге про лошадей.
Все дружно рассмеялись.
За четыре года совместной учёбы у ребят установились запанибратские отношения в группе. На первом курсе, когда они ещё только знакомились друг с другом, студент из Африки выделялся своим статусом, и сначала это немного сковывало его советских одногруппников.
...Мухтар поразил всех когда поселился в общежитии, попросив коменданта убрать из комнаты абсолютно всю мебель, до последней табуретки. Когда это было выполнено, негр купил за валюту в магазине «Берёзка» ковры, и завесил ими все стены. Пол, также, застелил коврами в несколько слоёв. Купил, опять же, за валюту, новую мебель, по своему вкусу, поставил холодильник и минибар, в котором у него всегда были самые лучшие напитки, крепкие и не очень.
Понятное дело, что заходить к нему в гости, в его шикарные апартаменты, ребята, первое время стеснялись, и оттого контакт с Мухтаром долго не налаживался. Но негр сам стал приходить от скуки в комнаты к одногруппникам, принося, всякий раз, какие-нибудь, дефицитные продукты. Ребята, в свою очередь, угощали его домашними деликатесами: солёным салом, грибами, вяленой рыбой.
Но особенно Мухтару полюбились пельмени. На это блюдо русской кухни, у него выработалось какое-то особенное, сверхъестественное чутьё. Стоило кому-то в общежитии сварить пельмени — Мухтар уже тут как тут. Доходило даже до назойливости. Выработалась и примета такая: если варишь пельмени — жди Мухтара в гости.
И вот, однажды, Генка с Димоном решили «проучить» негра.
Генка сварил целую кастрюлю пельменей, и специально пригласил Мухтара. Негр не замедлил явиться в их скромное жилище.
Ребята, как обычно, усадили его за стол, и сели сами, разложив пельмени по тарелкам.
- Мухтар, тебе с чем пельмени: с уксусом, со сметаной или со «сгущёнкой»? - без тени иронии спросил Димон.
Негр задумался. Наверно, в его голове мысли работали в следующем порядке: «Пельмени с уксусом я уже ел в прошлый раз, знаю, со сметаной — в позапрошлый, а вот, что такое «сгущёнка»?.. И он ответил: - Со «сгущёнкой»!
Димон открыл банку сгущённого молока, недавно полученную из дома, и обильно полил им на пельмени Мухтара. Ребята приготовились наблюдать за реакцией. Генка даже рот раскрыл, от напряжения.
А негр, поддев на вилку пельмень, повозил его в «сгущёнке», отправил в рот, замер на мгновение, и, распробовав, принялся уплетать за обе щеки с такой скоростью, как будто готовился попасть в книгу рекордов Гинесса!..
Дима с Генкой онемели от изумления...
Опустошив тарелку, Мухтар попросил добавки, и обязательно — со «сгущёнкой»!
С тех пор, где бы ни угощали негра пельменями, он просил их со «сгущёнкой»...
...Влад снова налил виски по стаканам.
- Предлагаю тост за Мухтара! - высокопарно произнёс он. - За то, что есть такие чёрные люди со светлой душой! За его искренность, щедрость и добродушие!
- Ай, молодец! Хорошо сказал! - воскликнул Генка. - За тебя, Мухтарьё!
- А я буду выпить за вас! - сказал негр, и, чокнувшись, снова замахнул стакан разом. Слегка поморщившись, закусил конфеткой из коробки.
- Ох-хох! - выдохнул Генка, запивая виски водой. - Крепкое какое, как наша самогонка!..
- Что такое «са-мо-гон-ка»? - спросил Мухтар, по слогам.
- Самогонка-то? А это наша водка деревенская. Я, как-нибудь, привезу из дома, попробуешь, неплохая вещь. У меня мать гонит, иногда. А теперь, давайте навалимся на уху, а то остывает.
Парни взялись за дело. Уха получилась жирной, наваристой и ароматной. Не пожалел Генка лаврового листа и красного перца. Все ели с аппетитом. В комнате раздавался звон ложек.
- Следующий год жениться буду, после учёбы, - неожиданно заявил негр, чем вызвал улыбку у ребят. Они переглянулись, подмигнув друг другу.
- Ну, правильно, Академию закончишь, пора будет! - одобрил Генка. - Это на той девушке, что с сестрой твоей приезжала?..
- Не, другой жена будет! - Мухтар самодовольно улыбнулся. По его чёрному, как вакса, лицу, стекал пот.
… Год назад, к Мухтару приезжала сестра с подругой, обе такие же чёрные, как и он сам, и, вроде бы, совершенно одинаковые на лицо. В национальных красно-жёлтых одеждах они смотрелись инородными яркими пятнами в серых стенах «общаги».
Мухтар провёл их по общежитию, познакомил со своими однокурсниками, а потом, оставив сестру в комнате у Генки с Димоном, надолго закрылся со второй девушкой у себя.
Сетра его по-русски не говорила совсем, зато бойко разговаривала по-английски, обнажая розовую мякоть дёсен, и два ряда белоснежных зубов. Генка и Димон попытались было, рассказать ей что-нибудь на своём плохом английском, используя стандартные дежурные фразы, но запас этих фраз быстро иссяк.
В наступившей паузе слышно было жужжание мух в комнате.
Дима, после некоторого молчания, вдруг засобирался, сказал, что ему надо идти, его ждут, и вежливо попрощался.
- Ты на кого меня оставляешь? - взмолился Генка. - Что я буду делать с этой экзоткой?..
- Свари ей кофе! А ещё, у меня в тумбочке есть бутылка водки; возьми, если потребуется, для храбрости...
И Димон ушёл.
Что было дальше, в подробностях не известно. Только, несколько дней после этого, Генка ходил, как-то, неестественно прямо, и на стул садился осторожно. А по вечерам, перед сном, просил Димона смазать вазелином длинные поперечные раны на спине.
На насмешливые вопросы Димона отвечал обиженно: - Да уж, тебе бы так, эта пантера сначала всю спину мне расцарапала своими когтями, а потом, так вцепилась в ягодицы, что я весь кайф потерял,.. - и, улыбаясь, добавил: - А в темноте её не видно совсем...
...Влад посмотрел на Мухтара. Захмелевший негр выловил из кастрюли голову налима, и своими крепкими зубами принялся рушить её с хрустом. И было в этом, что-то древнее, первобытное. Наверное, так же пещерные люди рвали свою добычу после удачной охоты...