Глава 4. Легенда о падающей Бальтире.
Зеуг пролистал привезенный из столицы учебник и присоединил его к внушительной стопке остальных. Завтра в Долине ждали Мыслителя из школы Высших, поэтому сегодня занятия были отменены. Сообщив воспитаннику новость, Зеуг собрал разложенные по столу ученические тетради и вышел, захватив их с собой. Наставник сохранил все записи своего ученика, а накануне приезда Мыслителя вернулся к исписанным детским почерком страницам, чтобы в очередной раз испытать двойственное чувство: скрываемое ото всех восхищение и настороженность. Шестилетний мальчик преодолел двенадцатилетний курс за три года, тогда как его ровесники только-только пошли в первый класс. Чего ждать от этого ребенка в будущем, если он уже сейчас показывал такие результаты?
Проводив наставника, ребёнок прочитал заглавие верхнего учебника и имя автора - известный математик из школы Высших, Ирдаг Прус. Его и ждали завтра утром. Мальчику уже приходилось слышать имя молодого учёного, и вот тот приезжает в Мёртвую долину. К нему, шестилетнему выпускнику средней школы.
Вернув книгу на прежнее место, мальчик осмотрелся. В Синем зале за три года ничего не изменилось. Только вынесли детский столик, заменив его настоящим письменным столом. Проведя рукой по гладкой столешнице, ребёнок нерешительно переступил в затемнённую часть Зала, но тут же отступил: «ни тогда, ни после, ни сейчас». До противоположной стены он так и не добрался. Это была грустная мысль, но она его не огорчила.
Получив разрешение распорядиться свободным временем по своему усмотрению, будущий ученик Ирдага Пруса вышел в освещенный факелами коридор и столкнулся с Лаилой. Кормилица ждала своего любимца за дверью. Собственно, она пришла с предложением организовать ему встречу с друзьями, которых тот не видел больше месяца. В голосе Кормилицы скрывался упрёк. Общество друзей не занимало талантливого ученика, как прежде. Ему было скучно с ними и жалко потерянного в играх времени, но он поспешил принять предложение Лаилы.
Лаила собрала всех местных ребятишек в парке. Дети заметно смущались. Выручила большая коробка конфет, которую принёс с собой маленький хозяин Замка.
Обычно дети устраивали свои редкие посиделки на высоком берегу океана, на крохотной площадке при выходе из ущелья рядом с треснувшей надгробной плитой. Это уединённое место так подходило, чтобы слушать сказки Лаилы. Сюда они приходили только с ней, как и в этот раз.
На каменном мосту через верхний ярус ущелья Лаила и её подопечный задержались. Большая вода спала. Наблюдать за фигурками спускавшихся к озеру друзей ничего не мешало, и тут у шестилетнего ребёнка возникло ощущение, что он смотрит на них и самого себя откуда-то со стороны. На лице мальчика мелькнуло необычное выражение, насторожившее стоявшую рядом с ним Лаилу. Кормилица потянула воспитанника к лестнице и успокоилась только тогда, когда убедилась, что необъяснимое волнение того отпустило. Преодолев одним прыжком последние ступеньки, мальчик подошёл к озеру. Было очень тихо, темно и страшновато, будто уже не только он, а кто-то ещё или что-то иное наблюдало за Лаилой и за ним самим. Дождавшись Лаилу, малыш взял девушку за руку и уже не отпускал. На полпути к океану в тоннель просочился скудный свет с верхней террасы. Три года назад он шёл по ней с группой ребятишек и оступился. Представив, как свалился в пропасть, мальчик теснее прижался к Лаиле и не отходил от неё пока их уставшие от заточения взоры не вырвались на безбрежный океанский простор. Ребёнок отпустил руку Кормилицы и надолго забыл о неприятном приключении.
На треснувшем надгробии уже устроились дети. Кто-то помог Лаиле расстелить коврик и разложить вынутое из корзинки угощение. Все потеснились и, не сговариваясь, уставились в необъятную даль. Стояло чудесное утро: ясное небо, спокойный океан. О чем думали они, синеликие дети Эльцэтры? О чем думал шестилетний крепыш, родившийся в Замке? О Скале, о Замке, о них самих — крошечных созданиях на краю Урапа? «Зачем мы здесь? Кого ждем? Откуда пришли в этот мир? Мы одиноки, как океан, но, в отличие от него, мы слабы и несвободны». Взглянув на свои светлые ладони, маленький мальчик откинул с высокого лба темную прядь волос и впервые подумал о своей несхожести со всеми обитателями Замка. Но он тоже родился на Эльцэтре! И она — его родная планета.
Высокий мальчик Барди попросил Лаилу рассказать какую-нибудь сказку. Сидевшая слева от маленького хозяина Кэла запротестовала: «Расскажи нам легенду о Падающей Бальтире!» Маленький хозяин посмотрел на соседку. Той, как и ему, исполнилось шесть лет. Кэла подросла и повзрослела. Маленький хозяин ей по-прежнему симпатичен, а ему интересно с нею, потому что девочка воспринимала мир не так, как остальные дети, и вот вместо сказки попросила рассказать неизвестную ребятишкам легенду. Лаила стушевалась и как-то подозрительно на неё покосилась. Лишь светлоликий приятель Кэлы заметил, что просьба девочки застала Кормилицу врасплох, тем не менее, Кормилица начала:
— Это случилось до великого толчка, когда Скала раскололась на две части. Легенде три тысячи лет. Она дошла до нас сквозь мрак веков. Ну, слушайте.
В прежние времена у Скалы жили дикие люди. Больше всего они боялись темноты, когда из леса выходили духи ночи, и поэтому поклонялись Бальтире, которая дарила людям свет и тепло.
Однажды утром по лесу промчалась тревога. Зверей и птиц погнал из леса страх. Бальтира уже поднялась над горизонтом, вот только с запада на неё наползала зловещая чёрная тень. Снова вернулась Ночь. Вспыхнули звёзды, но, растекаясь по небосводу, чёрная тень стала поглощать одну звезду за другой, пока не погасла последняя звездочка у горизонта. Черный мрак окутал землю и полез в сердца людей, чтобы похоронить их беззащитные души в их собственных телах. Так бы и случилось, если бы над их поникшими головами не засверкала спустившаяся с неба Бальтира! Перепуганные насмерть люди уже стали приходить в себя, вот только океан! Таких гигантских волн никто из них прежде не видел! И этот страшный грохот! Отразившись от скал, грохот затих, океан успокоился, а неподалеку от берега вдруг вырос водяной столб, рванувшийся ввысь к сиявшей над головами людей Бальтире, которая стала жадно втягивать в себя солёную воду вместе с камнями, водорослями и рыбой. Когда светило насытилось и столб воды осел, старый вождь племени упал на колени с протянутыми к небу руками. Беззубый рот старика благодарил Бальтиру за то, что она
утолила жажду из их океана.
Лаила замолчала. Далеко внизу тихо ворчал океан. Он хорошо помнил те времена и видел тех, кто брал воду из его огромной чаши. Вот только дети и девушка не понимали языка волн.
Маленькие слушатели не промолвили ни слова, пока Барди не спросил, есть ли продолжение у легенды? Вместо ответа Лаила заторопилась, но, поднявшись с надгробия, всё же закончила своё повествование:
— Сияние погасло. Одна за другой вспыхнули звёзды, и какое-то тёмное облако стремительно умчалось к горизонту. Вернулся день. Засияла Бальтира, а люди опустили глаза.
— И всё? Больше ничего не произошло? — недоверчиво спросил Барди, разочарованный скомканным финалом легенды.
Кормилица посмотрела в сторону воспитанника и оборвала настырного Барди следующей фразой:
— Легенде три тысячи лет. Я рассказала всё, что знала. А теперь нам пора возвращаться.
Лаила свернула коврик и засунула его в корзинку, которую протянула Кэле. Девочка взяла и вдруг во всеуслышание заявила, что легенда не вымысел, а самая настоящая правда! Старший мальчик хмыкнул. Кэла смутилась, опустила голову. Пожалуй, только светлоликий сосед проникся ее слепой верой. И вот тогда между ними возникли некие узы, некое немое соглашение. Но в то время ни маленький мальчик, ни девочка не могли бы обозначить его границы.
Наивная убежденность Кэлы при желании могла бы приоткрыть вдумчивому собеседнику ее сущность. В девочке дремала редкая душевная гармония, позволяющая отличать прекрасное от подделки, правду от фальши, искреннее сострадание от лицемерного сочувствия. Грустно предугадывать, однако удивительное внутреннее чутье обещало сделать жизнь девочки не только более полной, но и трагичной.
Кэла и её белолицый сосед ненадолго задержались и догнали Лаилу на берегу темного озера. Лаила бросала в воду мелкие камешки. В густом полумраке ущелья лицо кормилицы выглядело непривычно отчужденным.
Убежавшие вперед дети уже шли по каменному мосту. Снизу массивное сооружение выглядело перекинутой через ущелье щепкой, а дети ползущими по ней букашками. Кэла заторопилась. Попрощавшись с приятелем, девочка бросилась догонять опередившую их стайку ребятишек.
Маленький мальчик остался наедине с Лаилой. Та вроде не торопилась. Но когда малыш до неё дотронулся, порывисто привлекла к себе, так же резко оттолкнула и, не оглядываясь на оторопевшего ребенка, устремилась к лестнице.
Поднимаясь следом за Кормилицей, мальчик попытался разобраться в ее настроении. Мог ли он предположить, что Лаила растерялась? А так оно и было. Лаила с удивлением осознала, что рассказала легенду по какому-то наитию, и её откровенность не была простой оплошностью. Но как бы то ни было, легенда о Падающей Бальтире зафиксировалась в сознании ребенка, как некая точка отсчета и дала пищу его уму.
С Лаилой маленький хозяин столкнулся на лестнице у каменных идолов. Она ждала его и тихо спросила:
— Ты помнишь маму, Дарэнд? — Затем последовали странные слова: — Эльцэтра сковала ее тело. Бальтира не согрела уставшее сердце.
Голос девушки дрогнул. Опустившись у ног каменного истукана, она усадила ребёнка на ступеньку рядом с собой и приказала:
— Не забывай ее, никогда не забывай!
Извиняясь, мальчик прошептал, что не знает имени матери, и от нее ему достался только медальон.
— Лейдэра, ее звали Лейдэра! — с жаром воскликнула Кормилица. — Это очень редкое имя, запомни его навсегда.
— Лейдэра, — вслушиваясь в каждый звук, повторил мальчик. — Лейдэ… — и не закончил.
Перед глазами сироты возник образ незнакомой женщины: высокой, черноволосой, с ослепительно белой кожей. Голуболицая Лаила с её жесткими синими кудряшками была совсем другой! Малыш отшатнулся от Кормилицы и стал отступать в сторону парка, чувствуя, как из глубины его потревоженного сознания поднимается грозная волна. Не сделав и пяти шагов, мальчик упал, а когда пришел в себя, едва различил склонившуюся над ним Лаилу. Кормилица звала на помощь. Малыш отшвырнул заботливые руки, вскочил на ноги и бросился в глухую часть парка, где сохранились остатки старой кирпичной кладки. Добежав до развалин, ребенок опустился на землю и попытался вернуть состояние, из которого только что удачно выкарабкался.
Второй раз ребёнок очнулся в своей комнате на широком ложе в глубокой нише. Рядом сидел Зеуг, в углу что-то готовил Зоф. Повозившись со склянками, врач поднес мальчику стакан с какой-то жидкостью и попросил выпить её до дна. Ребёнок выпил. Врач многозначительно переглянулся с Зеугом и, захватив медицинскую сумку, вышел. Едва врач удалился, Зеуг взял руку воспитанника, и, с трудом раздвинув в улыбке губы, произнес:
— Ты испугал нас, Дарэнд. Не отвечай, я понимаю, что произошло. И гораздо лучше, чем ты сам. Постарайся расслабиться и не думать о постороннем. А теперь прими это. Она поможет тебе уснуть. Протянув красную капсулу, Зеуг коснулся лба мальчика губами, что делал впервые, задул лампаду и вышел.
Проглотив лекарство, мальчик задремал. Уже во сне его сознание вновь раскрылось, и он увидел Лейдэру, свою мать.
— Они не утонули, мама?
— Нет, Дарэнд, Властелины не боятся воды.
— Они не сгорели, мама?
— Нет, Дарэнд, Властелины не боятся огня.
— Они волшебники?
— Нет, Дарэнд, они просто другие.
ххх
Утром Дарэнда не беспокоили. Мальчик ещё раз проанализировал произошедшее с ним и решил, что ничего страшного не произошло, но всё же подвел под вчерашним событием мысленную черту, за которую обещал себе пока не переступать.
Потом Дарэнд вспомнил, что не встретился с Мыслителем, который приехал еще вчера. Мальчик поднялся,чтобы напомнить о себе, как в комнату вошли Лаила и Зоф. Врач осмотрел ребёнка и вернул в постель до обеда. Протестовать не полагалось.
Зеуг отвел воспитанника к Мыслителю во второй половине дня. Состоялось чопорное знакомство, после которого Хранитель оставил их одних.
Мыслитель оказался совсем молодым человеком с высоким мнением о собственной персоне. Дарэнду стало неуютно. На самом деле растерялся Мыслитель. Встретившись с маленьким хозяином Замка, высокородный господин испытал интеллектуальный шок и взирал на своего будущего ученика с нескрываемым волнением. Сделав вокруг ребенка несколько оборотов, Мыслитель протянул для пожатия руку. Стали знакомиться ближе. Мыслителя звали Ирдаг Прус.
Вечером Ирдаг отправился в отведенные ему покои, а Дарэнд спустился в библиотеку, надеясь застать там Зеуга. Ему повезло. Хранитель сидел за овальным столом и просматривал рукописи. Заметив ребенка, Зеуг отложил бумаги в сторону. Поинтересовавшись самочувствием Дарэнда, тем, какое впечатление произвел на него Ирдаг Прус, он, наконец, спросил о цели его позднего визита. Выяснив, что мальчик хотел узнать, Зеуг спросил, почему тот уверен, что у легенды о Бальтире есть продолжение. Покосившись на Наставника, воспитанник с обидой в голосе подчеркнул, что уже не настолько наивен и заметил, что Лаила лукавила. Зеуг добродушно усмехнулся и признался, что и сам собирался рассказать ему эту легенду, но несколько позднее. Но, если так вышло, он расскажет, о чем умолчала Лаила прямо сейчас. Вот главное, что Дарэнд хотел услышать:
— Конечно, это была не Бальтира. Над волнами завис огромный золотой шар, из которого вышли очень высокие и черноволосые люди. Огненные Боги, так их потом назвали, зашагали по воздуху, пока не коснулись земли. Они дышали воздухом Эльцэтры, на них сверкали золотые одежды, а их белые лица не внушали страха. Ты это хотел услышать?
Такая развязка мальчика вполне устраивала. Усмехнувшись краешком губ, Зеуг остудил его пыл, добавив, что с тех пор прошло три, а может быть, и пять тысяч лет. Следов Огненных Богов найти не удалось. Время, безжалостное время! Жизнь коротка, а планов так много. Зеуг вздохнул и откинулся на мягкую спинку дивана.
— Да ты расстроился, мальчик? Не стоит. — Наставник потрепал воспитанника по плечу. — Увы, брошенные ими семена попали в дикую, неухоженную землю. Когда Боги покинули Эльцэтру, многое было забыто и утеряно. Однако, «если бы не Огненные люди, будем их так называть, наша культура только бы вступила в эпоху открытий фундаментальных законов». Это высказывание некоторых ученых по этому поводу. Так что будем искать и учиться видеть.
На этой цитате Зеуг намеревался закончить беседу и отправить воспитанника спать. Час был поздний. Мальчик возмутился! Оказавшись в библиотеке впервые, он не мог не наткнуться на старинный сундук, доставшийся Зеугу от прежнего Хранителя Замка. Мальчику разрешили в нем порыться. В старинном деревянном ящике, покрытом потрескавшимся лаком, хранились пожелтевшие с годами географические карты и живописные рисунки полуострова Мертвая Долина. На старой карте полуостров выглядел как вытянутый ромб, чья меньшая диагональ, параллельная Тиольскому хребту, делила полуостров на две части, и южная часть ромба была основанием черного Исполина, который увидел Зеуг с вершины Тиольского хребта. Четкая геометрия разбудила творческое воображение маленького хозяина Замка. Доверившись ему, он нарисовал Скалу со стороны океана. На картине красовалась двухкилометровая трехгранная пирамида, рассеченная ущельем на две неравные части, и как бы «утопленный» в ней Замок.
Любуясь собственным творением, малыш отошел в сторону и взглянул на пейзаж под другим углом зрения. И вдруг рассеченная Скала сдвинулась, Ущелья не стало, и Западное крыло Замка соединилось со Скалой. Видение длилось мгновение, но его хватило, чтобы запомнить навсегда. Собрав собственные рисунки и старые карты, мальчик поделился своими соображениями с друзьями. Всем понравилось его предположение, что Замок построила внеэльцэтрианская Цивилизация. Легенда о Падающей Бальтире подтвердила ход его рассуждений, Зеуг же отнекивался от очевидного факта. Раздосадованный воспитанник собрался покинуть своего Наставника с его загадочным сундуком, но тот остановил его и повернул к себе:
— Ты чуть не заболел, Дарэнд. Пока справляются без тебя. Твоя же задача - учиться. Тогда ты разгадаешь не только тайну Огненных Богов. Допустим, они жили на Эльцэтре и построили Замок. Но поверь, от этих сведений нет ни вреда, ни пользы. Мы не знаем, как относиться к Замку. Утешает одно: его невозможно сломать. И вот тебе мой совет: не верь слову, пока не увидишь. Не верь глазам, пока не потрогаешь. Не верь рукам, пока не построишь сам. Запомни это и отправляйся спать.
Выслушав мудрые слова, Дарэнд выпалил, что узнал имя матери. Зеуг насторожился и поинтересовался, от кого. Мальчик не выдал, но спросил, почему от него скрывали ее имя. Зеуг усмехнулся и простодушно оправдался:
— А ты не спрашивал.
— А, если бы спросил?
— Ну, я же рассказал про Бальтиру.
Глава 5. Истинное призвание Зеуга.
С первых дней жизни Дарэнда окружала патриархальная роскошь, а материнскую заботу и любовь ему с лихвой заменила Лаила. Они отличались внешне, но к явному несходству мальчик относился спокойно, считая, что на Эльцэтре жили люди и с белым цветом кожи. Лаила рассказала детям необычную легенду. Но, еще не зная ее, малышня не сомневалась, что на небе обитают звездные жители, чьими стараниями на краю Урапа появился сказочный Замок
Много лет назад Замок заинтересовал и Зеуга. Когда же в его стенах появился ребёнок, похожий на героев легенды о «Падающей Бальтире», размечтался, что когда-нибудь разгадает сразу две тайны: тайну Замка и тайну сына Лейдэры.
Аристократ по происхождению Зеуг получил прекрасное образование не связанное с педагогической деятельностью, но его истинным призванием оказалась именно оно. Взявшись за воспитание необычного ребенка, он собирался научить мальчика всему, что знал сам. Но уже через неделю после начала занятий столкнулся с первыми сложностями. Проницательный Наставник обнаружил, что трехлетний малыш нащупал собственный путь, где воспитателю отводилась роль не проводника, а попутчика.
Заинтересовавшись, Зеуг отложил учительские пособия и не повел ученика по тернистой, но «истоптанной» дороге знаний, а с необъяснимой тревогой наблюдал, как малыш «выкручивался» сам. Вскоре про них говорили, что талантливому учителю достался замечательно талантливый ученик. Но Зеуг как никто другой понимал, что самый талантливый ребенок планеты под руководством самого опытного наставника не преодолел бы двенадцатилетней курс школьной программы за три года, а в девять не усвоил бы всех накопленных на планете знаний. Уж кто-кто, а Хранитель знал, что таких учеников на Эльцэтре не было, нет, и не могло быть.
Зеуг не стал довольствоваться ролью безучастного попутчика. Общаясь с Лейдэрой, он не мог не заметить существовавших между ними принципиальных различий, поэтому после исчезновения Лейдэры, старался обеспечить сироте соответствующие условия и особенный уход. Ребенок не должен копировать его, Зеуга. Он должен вырасти стойким и независимым, чтобы ничто не мешало ему погрузиться в глубины собственного «я». Когда Дарэнду исполнилось шесть лет, Наставник задумался о его окружении. О друзьях и соратниках, на чью преданность и понимание тот мог бы рассчитывать в дальнейшей жизни. Дальновидный Зеуг открыл школу для местных ребятишек, и со временем Дарэнд оценит его начинание.
Но были дни, когда мальчика охватывало тревожное беспокойство, непонятное «раздвоение» личности, словно его истинная жизнь протекала в другом месте, а на Эльцэтре он только гостил.
Вспоминая тот день, когда Лаила рассказала детям легенду о Бальтире и назвала имя матери, Дарэнд возвращался к мысли, что не имя и не содержание легенды довели его рассудок до внезапного срыва. Причина скрывалась в невидимых психических процессах, которые сопровождали его развитие. Не участвуя в реальной жизни, эти внутренние импульсы в какой-то момент заявили о своем присутствии, и в его сознании произошел качественный сдвиг. Он стал ощущать в себе два противоборствующих Начала. Одно терялось во мраке подсознания, а другое «захватило» реальность, в которой протекала его повседневная жизнь. Независимо от воли, его «основополагающие» сущности постоянно взаимодействовали, уступая и вновь завоевывая отданные друг другу участки сознания.
Бессилен познать самого себя, Дарэнд успокаивал себя словами, что все мы вышли из детства и по мере взросления чаще всего теряем то, с чем вошли в эту жизнь.