А.Крячун
Были Старого Арыка.
КОЛОДЕЦ
В Азии умеют ценить воду и её запас всегда должен быть во дворе. Под водостоками всегда стояли деревянные бочки, наполненные дождями с крыш. Протухшая вода из этих бочек шла на полив огородов в период засух. Летом в них плодились личинки комаров, за которыми можно было наблюдать часами. Мальчишки даже переиначили известную загадку: «В воде родиться, а воды боится?». Конечно, все отвечали: «Соль!». Но ответ был нами придуман другой: «Комар!». Эти бочки были резервом влаги для огорода, если наступал период безводья.
Главными хранилищами были колодцы, называемые в Азии – хаузами. Во всех дворах они рылись рядом с каналом и наполнялись водой, которая отстаивалась и шла на хозяйственные нужды, на приготовление пищи, для питья, наполнения душа или просто обливания из ведра во время пекла. По местным законам, купаться в хаузе строго запрещалось, какая бы не стояла жара. Это считалось осквернением воды, а вода по святости и уважению стояла в Средней Азии на одном уровне с хлебом.
По переулку, вдоль которого протекал Арык, во всех дворах были колодцы. Только в крайнем доме у дяди Мити копка этого водохранилища намечалась несколько раз, но по каким-то причинам откладывалась.
- Всё, завтра копаем! – сказал дядя Митя однажды вечером своей жене, поставив на стол три бутылки водки. – Зажарь индюка. Позову Мишку, Аркадия и Петра. За день выкопаем.
- С этим выкопаете! – сказала тётя Нина, кивнув на бутылки.
- Это только после того, как колодец будет готов. Утром поставлю в Арык, чтоб охлаждалась. Они бутылки увидят, и значит, к обеду управимся.
***
На насести в курятнике, глава семейства Петух, ещё переминался корявыми ногами, готовясь соскочить на пол и поднять криком сонное пространство, а дядя Митя уже размечал колышками размер будущего водохранилища.
Во времена каникул, мы дети, довольно часто просыпались раньше родителей. Было ли это желанием не упустить своей свободы, или преднамеренное привыкание к дисциплине – мы не знали сами, но было так!
Яму под колодец начали рыть подальше от деревьев, чтобы опадающая осенняя листва не замусоривала воду. Дядя Митя демонстративно вынес бутылки с водкой и, положив их в сетку, опустил в канал, закрепив ручки авоськи на корне, торчащем из берега.
День был сухим. Копали поочерёдно, сменяясь парами. Одна пара рыла котлован, вторая относила землю в носилках на огород. Потом сменялись. Это была простая истина в труде: «Чтобы не надоедала однообразная работа – разнообразь её!». Мальчишки со всей улицы помогали уносить землю в вёдрах. Никто нас не просил этого делать – так было заведено, и все считали это нормальным явлением.
Уже к обеду, предчувствуя выходную весёлую трапезу, были видны только мелькающие лопаты, летящие над кромкой бортов выкопанного колодца. Вот и последние носилки унесены на свалку.
- Всё, кончай работу! – крикнул весело дядя Митя. - Мыться в Арык и, к столу!
Взрослые дядьки плескались в прохладной воде подобно малышам. А, что ещё нужно человеку? Работа сделана. Отмыты пот и грязь, а заслуженный обед под горячую индейку с гранёным стаканом в руке ждал под тенью виноградника.
- Мишка, захвати бутылки, - крикнул дядя Митя, ещё плескавшемуся в арыке другу.
Тот подошёл к висевшей сетке и потянул её. Она легко вышла из воды и повисла пустым куском ниток. Водки в ней не было. Огромная дырка, протёртая за половину дня в боку авоськи о берег арыка поставила намеченный праздник под угрозу. Он пошарил ниже по течению. Гладкое песчаное дно легко ковырялось пальцами, но кроме зелёного ила ничего не всплывало в мутной воде.
Он смотрел на пустой корень и не воспринимал потери. Такого испуганного лица на человеке, прошедшего всю войну, имевшего три ранения, захваченного фашистами и бежавшему из плена – не дай Бог увидеть никому.
- Нету! Водки нету! Унесло течением! – словно крик отчаяния, о потере всех надежд, прогремел голос дяди Миши.
- Как нету? – и ещё три здоровых мужчины, мигом оказавшиеся в арыке, начали шарить по дну, вспенивая прохладную воду.
Арык весело журчал, будто насмехаясь над растерянными людьми.
- Далеко не должно унести. Они рядом! – говорил дядя Митя.
- Спирт легче воды. Могли уплыть, и не найдём! – сказал дядя Петя, знающий физику лучше других, так как был радиомастером.
- Так к спирту прибавь тяжесть стеклянной тары. Значит, не должны уплыть. Здесь где-то рядом, - Аркадий уверенный в своих словах почти полз, стараясь ощупывать дно как можно большей площадью своего тела.
- Перекрыть бы воду. Так трудно искать.
В это время тётя Нина крикнула:
- Ну, где Вы там? Жаркое остывает.
Ну, кто же в это время думал о закуске, которая стынет, когда главный реквизит выходного праздничного стола бесследно исчез.
- А, вы что стоите? Быстро вниз и ищите к нам навстречу от моста, – крикнул дядя Митя толпе мальчишек, - кто найдёт бутылку, в подарок дыня.
Но нас прельстила не дыня, которых можно было наворовать на соседской колхозной бахче по три на каждого, а участие в общей работе, пусть даже это был поиск бутылок водки в мутной воде арыка.
Пройдя по течению вниз, начали обшаривать дно. Конечно у восьми взрослых огромных ладоней и ступней ног, движущихся нам навстречу, было больше шансов, чем у нас троих, с худыми ручонками.
Моя нога коснулась скользкой поверхности стекла.
- Нате Вашу водку! – крикнул я, гордо и небрежно протягивая мокрую бутылку.
Блеск появился в тускнеющих взглядах мужчин.
- Ищите ещё. Их было три, - дядя Митя аккуратно взял бутылку и положил её на берег.
Вторую бутылку нашёл друг Валерка. Две бутылки – это уже две дыни. И, значит, набег на «дынный огород» откладывался, и шанс получить плёткой по спине от сторожа бахчи сам собою отпадал.
Навстречу нам текли чёрные прошлогодние листья, пролежавшие на дне больше полугода, и вот теперь поднятые со спокойного дна руками поисковиков, нехотя кувыркались в такого же цвета воде.
Мы уже встретились с мужчинами, сообща поковыряли дно, соприкасаясь руками, но третьей бутылки не было. Чтобы проверенные места были гарантированно признаны нами, как не имеющие в себе предмет поиска, наши группы пересеклись, и каждый прошёл по проверенному маршруту. Азарт поиска или необходимость найти третью бутылку вынудил дядю Митю сказать:
-Так не найдём. Я поеду перекрою воду.
Он завёл мотоцикл и умчался на шлюзовую станцию.
Через полчаса вода начала убывать. Для нас, мальчишек эти времена становились самыми интересными. Потому, что в ямах оставалась рыба, которую мы вылавливали руками и жарили не выпотрошенную на костре.
Вода уходила быстро. Было видно как от мокрой кромки берега
прочерченного урезом, уровень быстро падал, обнажая берег, из которого торчали черные корни деревьев и свисали красные нити волосяных стеблей водорослей. Дно обнажалось. Только небольшие лужицы на неровностях дна задерживали в себе воду, а может быть и рыб, которые не успели умчаться с главным потоком.
Даже по обнажённому дну мы шли, ковыряя песок ногами. Опустошённые и опрокинутые лица взрослых дяденек были похожи на мордашки детей, потерявших любимую игрушку.
Послышался треск мотоцикла. Дядя Митя подъехал и не глушил двигатель
- Ну, что, нашли? – крикнул он, - Если «да», я поеду открывать шлюзы, а то скандал будет.
- Нету! Нету водки! – дядя Миша крикнул в ответ так печально, словно потерян был, по крайней мере, кошелёк с двухмесячной зарплатой. – Пропала! Вот уже мост. А её нету и нету!
Мост был низкий. Сооружённый местными жителями из подручных средств. На перекинутые тополёвые балки, были переброшены перпендикулярно более тонкие брёвна, а уже сверху набросаны ветки и земля. Когда текла вода, пространство между балками и водой было толщиной в ладошку и только самые смелые проныривали сквозь этот чёрный и страшный отрезок тёмной воды.
- А, ну хлопцы, кто самый худой? Проползите под мостом.
Перед взрослыми дядьками, тем более фронтовиками, показывать «подвиги местного значения» было всегда проще и охотнее. А, если бы это были девчонки – здесь бы у нас возник спор «Кто первый?»
Самым худым был Лёнька. По его телу старшеклассники в нашем дворе изучали анатомию. А его сестра Танька, на его рёбрах протирала бельё, вместо стиральной доски. И, тем более, что у нас с Валеркой было по одной заработанной дыне. Лёньке нужен был шанс.
Он с готовностью вполз в темное пространство и затих. Послышался тупой звон стекла о стекло.
- Нашёл? – крикнул дядя Митя в тишину.
- Нашёл. Нашёл. Нашёл. – Глухо отозвалось из под моста. – Принимайте!
Показалась худая рука с бутылкой. Потом ещё с одной, к горлышку которой был привязан длинный шнурок. Выполз Лёнька с третьей бутылкой, вложенной в металлическую сеточку с куском проволоки и просто сказал, обращаясь к мужчинам:
- С Вас три дыни!
Немая сцена сменилась удивлением. Никто не задавался вопросом: «Откуда?»
Только дядя Миша хитро ухмыльнулся и сказал Лёньке:
- Эти, со шнурком и проволокой положи на место, - он знал про этот хитрый способ хранения «заначек» местными мужиками, и лишать их права пользоваться своим схроном никто не имел права, – одну дыню ты заслужил.
С дядей Мишей согласились все.
- Ну и хорошо! – сказал дядя Митя и поехал открывать воду на шлюзовую станцию.
***
А в это время четыре колхоза, лежащие ниже по течению канала, недоумевали: «Почему иссякла вода в период массового полива хлопчатника?»