Великая сила искусства

Наследный Принц
       
     Начну издалека, но, как мне кажется, с интересного.

     Где-то в конце восьмидесятых годов по околотеатральной Москве прошел слух, что несравненная Алиса Бруновна Фрейндлих, специально приглашенная в "Современник" на роль Раневской в "Вишневом саде" и с блеском эту роль играющая , вообще перебирается в Москву, где и будет дальше служить в любимом москвичами театре. Мы спросили тогдашнего директора "Современника" Владимира Акимовича Носкова, верно ли это. На что он ответил: " Была такая мысль и даже разговор с ней на эту тему был. Она сама, вроде бы, и не против, и мы бы ее наверняка «дожали». Но вдумайтесь, ребята: ведь мне бы тогда пришлось уволить едва ли не половину женского состава труппы просто за ненадобностью. Ну разве я могу на это пойти? Так что эта задумка так и останется втуне, как ни жаль".

     И вот - один из премьерных показов спектакля "Крутой маршрут», поставленного по воспоминаниям матери Василия Аксенова Евгении Гинзбург.  Многие, наверняка, помнят: речь идет о мытарствах героини в сталинских лагерях. Порой она там попадает в такие ситуации, из которых, кажется, вообще нет выхода. Но каждый раз, благодаря какому-то немыслимому случаю, остается жива. Конечно, многое из этого в спектакль не вошло, но все равно он смотрится с постоянным напряжением. В главной роли Марина Неёлова, а при ней как раз весь женский состав труппы "Современника". Всем без исключения роли нашлись, что бывает крайне редко.
 
     У меня имелось четыре билета, два из которых предложил своей давней приятельнице. Но ни ее муж, ни моя жена по каким-то причинам пойти  в театр не смогли, в результате чего мы отправились вдвоем.

     Идет финальная сцена спектакля: партию зэчек переводят из одного лагеря в другой. Женщины  сидят на вокзале в ожидании своего состава. Этот день как раз выпал на один из общенародных праздников, едва ли не на первое мая. Из вокзального репродуктора во всю мощь гремит песня:

          "Утро красит нежным светом

        Стены древнего кремля,
       Просыпается с рассветом
       Вся советская земля".

И вдруг все зэчки, одетые в лагерные робы, не сговариваясь, подхватывают припев:
     "Кипучая, могучая,
     Никем непобедимая..."

     Это прозвучало настолько неожиданно и к тому же так пронзительно, что моя спутница, далеко не девочка ни по возрасту, ни по жизненному опыту, начала всхлипывать. Я же не нашел ничего другого , как приобнять ее за плечи, стал говорить какие-то, как мне казалось, успокаивающие слова. Но она от этого только расплакалась еще пуще, едва ли не в голос. А места у нас, что называется, блатные: мы сидим в четвертом или пятом ряду партера, почти посередине. На нас начали  оборачиваться зрители из передних рядов. Более того, на нас стали обращать внимание и со сцены. Одна из старейших актрис "Современника" Людмила Ивановна Иванова (вспомним Шурочку из бухгалтерии из кинофильма «Служебный роман»), с которой мы тогда были знакомы, увидев меня рядом с плачущей женщиной, когда наши взгляды встретились, исподтишка показала мне со сцены большой палец. Что могло означать только одно: " Вот она, великая сила искусства"!

     Уже после спектакля моя приятельница, сама не ожидавшая от себя подобной реакции, как бы в свое оправдание стала рассказывать, что ее привела в такое состояние не только сама песня, но и предшествующая ей сцена. До заключенных дошла весть, что нарком внутренних дел Ежов смещен, а на его место назначен Берия. А его портрет как раз и висит на вокзале, и заключённые начинают обсуждать, какое у него  приятное интеллигентное лицо и сам он, судя по всему, человек иного склада, чем Ежов. Так что теперь начнутся пересмотры дел и с теми, кто осужден невинно, наверняка быстро разберутся. Как же велика в нашем народе вера в справедливость. Как всеобъемлюща надежда на силу добра и правды!

     А потом и последовало:
        " Страна моя, Москва моя -
       Ты самая любимая! "

     Как бы там ни было, а сила искусства и впрямь велика. И ведь недаром еще Блок писал:
     "В заколдованной области плача,
     В тайне смеха - постыдного нет".

     Так что плачьте, дамы и господа, улыбайтесь и смейтесь над страницами книг, над сценами из спектаклей и кинофильмов, если вас там что-то зацепило. Никто не вправе вас за это осуждать.