- ХРЕНь-на-блюде -
К нам Он прибыл на олене.
Все упали на колени,
Распахнули двери в сени.
Кое-кто остался в тЕни.
Явившись в облике Пророка
Ничтожным узникам Порока,
Остановился средь Урока,-
Масонству проповедь изрёк
И - замер, словно за-немог.
Виновен стал уже Он тем,
Что не находит прочих тем.
В своей Науке дальше не идёт:
От общего понятия,- введения
Он за собою смену не ведёт.
Казалось, ПравоСлавный Патриот
То дух заватит, а порой сердечно жмёт
- Неужто он заумный идиёт?
И эта остановка при начале,
Как-будто взяты мы зачем-то в плен.
Незавершённость дела,
сырость, тлен,-
Дома без труб, что крыши выше,
Да только нету вовсе крыши,
Но налицо фундаменты без стен.
Не оттого ль довольны мы сенями,
Что всё ещё стучимся в воротА?
Не потому ли скромное жилище
Так схоже с лодкою с пробитым днищем
Напрасно мнилось нам,
что печка жаром пышет.
Приюта нет, как и не будет пищи.
Узорчато-пышнЫ крыльцо и сени
Случись пожар, тут будет пепелИще,-
Над Остовом печи лишь ветер свищет
НатурФилософ в окружении пажей
с Идейкой, что смотрелась по-свежей;
на фоне заурядных типажей;
среди цветастых Сказов с витражей;
С семёркой ПравоСлавных падежей
Мессия не рисует миражей,-
с Марией-экс-блудницей в неглиже,
но с пачкою квитанций-платежей
теперь уже на верхнем этаже.
Её судьба опять на вираже
А мы стоим, как дурни, на меже,-
Покуда не готовим метяжей,
Уже прохода нет от сторожей.
Но последышам Порока,-
Типажам – не до Пророка:
каждый ищет, где глубОко,-
так раскаются ширОко,
что распнут Его жестоко.
Копьецом пронзённый сбоку
он возносится высОко!
Апостолов ближайший круг
Тотчас почувствовал испуг:
Зверьки, назначенные-в-Люди,
Уже готовят Хрень-на-блюде;
Опять у них взведён курок,-
Им не понравился Урок.
Свобода, Равенство и Братсто,-
Позыв масонский на Пиратство:
Нажива, мерзости и Гадства-
Синонимы для Потреблятства!
Я б не прочь вернуться к Люде,
У неё такие груди!..
Ускакать к ней на верблюде
Мне мешает Хрень-на-блюде…
Лишь одно меня остудит,-
Прежде надо выйти-в-Люди.
А. Герцен, «Былое и думы», 4-я часть:
«Главное достоинство Павлова состояло в необычайной ясности изложения, – ясности, нисколько не терявшей всей глубины немецкого мышления, молодые философы приняли, напротив, какой-то условный язык, они не переводили на русское, а перекладывали целиком, да еще, для большей легкости, оставляя все латинские слова in crudo, [223 - в нетронутом виде (лат.).] давая им православные окончания и семь русских падежей.»
«…он даже и в своей науке дальше введения и общего понятия не шел или, по крайней мере, не вел других. Эта остановка при начале, это незавершение своего дела, эти дома без крыши, фундаменты без домов и пышные сени, ведущие в скромное жилье, – совершенно в русском народном духе. Не оттого ли мы довольствуемся сенями, что история наша еще стучится в ворота?»