Зачем человеку растения? Какую роль играют образы трав и деревьев в нашей духовной жизни, в поэзии? Было бы так заманчиво проследить эволюцию таких образов с доисторических времен, античных и через эпоху Возрождения к 19 веку. Вспомнить течения в поэзии сентиментальные, романтические, проследить восхождение образов растений к символическому освоению мира. В 19 веке флоропоэтику понимали как часть дворянской бытовой культуры, она выражалась, прежде всего, в «языке цветов». В каждой дворянской усадьбе были не только липовые аллеи и мостики через прудики, но и клумбы с культурными растениями. Сентиментальные барышни вели альбомы и дневники, писали многочисленные письма, в которых роль растений в передаче состояний души была очень высока. Не случайно флоропоэтику называли дамской ботаникой. Каждое растение и каждый цвет отражали мимолетные чувства, настроение, эмоциональную окраску поступков, особенно, конечно, любовь. У многих русских поэтов были обычными пейзажные стихи, обычными были и растительные образы простых трав и деревьев в родной природе. Мирра Лохвицкая тоже писала о крапиве, но связывала ее образ с античной мифологией.
Невзрачное растение крапива, но оно
Одобрено бессмертной Афродитой
И почему-то ей посвящено
Символисты в явлениях природы, в том числе жизни растений, искали скрытый смысл, их сложную сущность. Бальмонту скучно восхвалять обычное дерево, гораздо интереснее Дерево Мировое! До сих пор гадают, что за растение послужило прообразом «Ночной фиалки» Блока. На эту роль претендуют и вечерницы из крестоцветных с фиолетовой окраской и орхидеи с белыми цветами, а само название давно ассоциируется с женщинами известного поведения. Андрей Белый использовал с удовольствием образы растений для словотворчества
Лопухи – шепепелили
Что изменилось у Ахматовой и других акмеистов? Акмеисты относятся к реальному миру как к самостоятельной ценности. Поэт – хранитель ценностей природы - форм, запахов и звуков. Природное бытие гармонично увязывается с напряженным внутренним миром поэта. Обычно такое состояние называется равновесием, понятием столь важным для характеристики экологического сознания. Акмеисты не искали в образах растений метафизического содержания. Поэты говорили о простых конкретных растениях, а не о растениях вообще, говорили простыми и точными словами, но от этого внутренний мир человека не обеднялся и не упрощался. Лопухи крапива не менее ценны, чем розы и хризантемы. Для общения на равных нужно чаще бродить в полях, лесах и парках, подальше от пленников садов и дачных участков, которые созданы человеком для удовлетворения нужд человека. Впрочем, восприятие растений у акмеистов было разное. У Гумилева признание самоценности простых деревьев сочеталось с философским подходом к природе:
Я знаю, что деревьям, а не нам
Дано величье совершенной жизни:
На ласковой земле, сестре звездам,
Мы – на чужбине, а они – в отчизне.
У Ахматовой простота растений – классическая. Обычно имя каждого поэта связывают с образом определенного дерева. Любимое дерево Ахматовой – иву.
Я лопухи любила и крапиву,
Но больше всех серебряную иву.
Правда – иву, но первая строчка мне кажется важнее. Именно от самых простых растений, которые в быту называют сорняками, поднимается Ахматова к высотам поэзии. Речь идет не о лопухах вообще, о лопухах конкретных, слепневских. Стояли лопухи и крапива на страже у тюрьмы затворницы, у ограды, у воротцев. Именно в эту крапиву бросали разнаряженные господа конфеты местным ребятишкам.
Почернел, искривился бревенчатый мост,
И стоят лопухи в человеческий рост,
И крапивы дремучей поют леса,
Что по ним не пройдет, не блеснет коса.
Ахматова не собирается сравнивать себя с крапивой, как, например, Пришвин: «Я тоже мухомор – меня нельзя съесть!», а свою любимую он сравнивает с фацелией в море клевера. Крапива самодостаточна и свободна.
Такое же отношение, как лопухам и крапиве, пускай это странно звучит, у Ахматовой к цветам за околицей, где она нечасто бывала.
Полевые цветы на воле
Их не надо трогать и рвать
Пусть их больше, чем звезд зажженных
В сентябрьских небесах.
Для детей, для бродяг, для влюбленных
Вырастают цветы на полях.
Кстати, именно так относился к растениям и ее сын. Через много лет после детства он вернулся в Слепнево. Нравилась ему малая родина с незабудками и купальницами. Вид этих простых, а часто и невзрачных, растений вызывал у него чувство свободы. Правда, местные мужики сразу признали молодого барина, хотели Гумилева (в который раз!) лишить свободы, послать за милицией, но передумали. Прошло еще несколько лет и Слепнево исчезло с земли. На его месте осталась только крапива и одинокий старый дуб. Может быть, в других странах на месте исчезнувших деревень поселяются другие растения, но у нас и сегодня по всей стране так.
Думаю после ухоженной Франции «дремучие леса» крапивы и лопухов Ахматову поражали, русские люди привыкли к таким зарослям и не замечают.
Когда шуршат в овраге лопухи
И никнет гроздь рябины желто-красной,
Слагаю я веселые стихи
О жизни тленной, тленной и прекрасной.
И дальше.
Я счастлива. Но мне всего милей
Лесная и пологая дорога,
Убогий мост, скривившийся немного
И то, что ждать осталось мало дней.
Это и есть равновесие напряженного внутреннего мира и зоркого (как это сама Ахматова у себя замечала), взгляда зеленых глаз из-под челки на природу.
Крапиву Ахматова не воспевает, она ее замечает как поэт-акмеист. А вот Пастернак пошел дальше. Ахматова любит поэзию Пастернака
За то, что дым сравнил с Лаокооном,
Кладбищенский воспел чертополох,
Он награжден каким-то вечным детством.
У Пастернака другой темперамент, еще более непонятный для чиновников от литературы
И всему виновник и законник
Махнет свежим воздухом навоз.
Разве можно было редакторам толстых журналов принимать стихи, в которых признаются в любви к крапиве и лопухам, воспевают чертополох и навоз?
Еще одна героиня поэзии Ахматовой – лебеда. Слово «лебеда» красивое, но в жизни народной несет скорее негативную оценку. В годы разрухи и войны лебеду подмешивали в хлеб. Как-то подслеповатая старушка с палочкой спросила меня, что за растение фотографирую на газоне среди культурных цветов, не лекарственное ли? Услышав, что это лебеда, вздохнула:
- Да, ели мы в войну лебеду!
- Вкусная?
- Ой, вкусная! В молодости все казалось вкусным.
Изменяется отношение к лебеде со временем. Ахматова могла еще написать об этом растении песенку
На коленях в огороде
Лебеду полю.
Но, конечно, ни какую лебеду она не полола, как не хлестал ее муж узорчатым ремнем (не хлестал, а Гумилев обижался на стихотворение). Лебеда тоже была слепневская, и пололи ее спокойные, загорелые бабы. Но многие ли из нас помнят запах срубленной белены возле грядки жарким летом, хотя почти все на дачах работают?
Все сильнее запах теплый
Мертвой лебеды.
У Ахматовой не только зоркий глаз, но и обостренное восприятие запахов (запах теплый или холодный). В другом эмоциональном состоянии и восприятие лебеды меняется. По лебеде можно и на свидание бежать .
И лебедою заросли дорожки
И мне идти по ней - такая радость
1913
Совсем другое отношение у поэта к культурным растениям. Особенно полевым. Это растения несвободные, созданные человеком для человека. Упоминает она и розы и левкои и лилии. Их можно сорвать, срезать, но гибель их не трагична.
А к колосу прижатый тесно колос
С змеиным свистом срезывает серп.
Напечатал строчку, а компьютер поправил, надо вместо «С» использовать «Со». Компьютер, ты не прав. Ахматова не полола лебеду, ее не избивал муж, не работала она серпом, но свист серпа мы слышим вместе с ней в игре аллитерации.
Ахматова не случайно вступила «Цех поэтов», она относится к поэзии как к ремеслу, но и крестьянский труд она не только наблюдает, но и понимает. Когда Бунин создавал «Деревню», он понимал крестьянина гораздо лучше, чем так называемые «крестьянские писатели», хотя он тоже не пахал, не сеял. Сейчас, конечно, трудно представить картину сжатого поля со снопами. Мне это удавалось наблюдать на уборке льна в советские времена вместе со школой – помогали колхозникам. Выдергиваешь стебли, связываешь сноп и ставишь его в многочисленные пирамиды.
Но если птица полевая
Взлетит с колючего снопа
Ахматова как поэт видит, слышит и осязает колючие ости пшеницы и влажные метелки овса в вечернем тумане. Наверное, овес Ахматова любит больше всего из хлебов.
И уйдя, обнявшись, на ночь за овсы
Потерять бы ленту из тугой косы.
Как это созвучно со строками Бернса в переводе Маршака!
И кому какое дело, если у межи
Целовался с кем-то кто-то вечером во ржи.
Мечты о любви, свиданиях, изменах – это ахматовское.
А вот запах зреющего хлеба поэту ненавистен, она сама писала в автобиографии. Тоска начинается уже в середине лета, когда убирают озимые.
И каждый день по-новому тревожен,
Все сильнее запах спелой ржи.
А к осени становится совсем невозможно ждать отъезда из деревенского заточения и тогда рождаются стихи.
И муза в дырявом платке
Протяжно поет и уныло.
В жестокой и юной тоске
Ее чудотворная сила.
1915
Еще раз вспомним строчки
Я лопухи любила и крапиву
А больше всех серебряную иву.
С крапивой мы разобрались, а как же ива? Как правило, в стихах Ахматовой речь идет не об отдельных деревьях. Характерной чертой ее стихов критики считают наличие сюжета, приближенного к балладе. Если ее внимание привлекает дерево, то воспринимает она его вместе с птицами в кронах. Образ ивы неразлучен с образом соловья.
Только ты, соловей безголосый,
Эту муку сумеешь понять!
Чутким ухом далекое слышишь
И на тонкие ветки ракит,
Все нахохлившись смотришь – не дышишь
Если песня чужая звучит.
Не роза и соловей (тривиальные в поэзии), а соловей и ракита ( не просто ива)! Наверное, о ракитах она тоже узнала в Слепнево, уж больно деревенское название. Недалеко от нас местные жители с удовольствием ходят за грибами и просто гулять в урочище Ракиты (слово с ударением почему-то на последнем слоге) и через лес этот, конечно, протекает тихая речка с омутами, кувшинками и заводями и обязательно по ночам поют там соловьи. Но Ахматову эта картинка не вдохновила бы. Ночами в Слепнево она не могла уснуть на узкой, необыкновенно твердой кровати и прислушивалась не только к поющему соловью, но, прежде всего, к соловью молчащему. Молчание соловья более красноречиво, чем его пение! А молчание соперниц поэту тоже знакомо. Если Ахматова вспоминает клены, то в кронах кленов будет мелькать ярко-желтая иволга. Неразлучная пара, птица и дерево, и страдает поэт от этой пары не меньше. Радостные крики птицы нагнетают тоску
Я слышу иволги всегда печальный голос
Тоска заточения не оставляет Ахматову и днем
Иволги кричат в широких кленах
Их ничем до ночи не унять.
А как поэт называет иволгу?
А иволга подруга
Моих безгрешных дней
Вчера вернувшись с юга
Кричит среди ветвей.
Иволга подруга. Такое отношение к живым существам экологи называют субъектным, хотя животное субъектом и не является. У Ахматовой экологическое сознание, она на равных ведет разговор с птицами и кленами, хотя понять поэта они конечно не в состоянии. Зато птиц Ахматова понимает гораздо более точно, чем деревенские поэты вроде Есенина.
Где-то плачет иволга, схоронясь в дупло.
Иволги в дуплах не живут, а строят колыбели на концах ветвей. Имажинист Есенин может быть небрежным ради рифмы, или образа. Акмеист Ахматова – нет.
Пары образуют не только деревья и птицы, но даже водоросли и рыбы.
Там есть прудок, такой прудок
Где тина на парчу похожа
И мальчик мне сказал, боясь
Совсем взволнованно и тихо,
Что там живет большой карась
И с ним большая карасиха
Даже караси более счастливы в пруду, чем поэт в заточении в глухой деревушке. Слепнево и ее лопухи и крапива стали для Ахматовой той самой низкой стартовой площадкой, покинув которую она поднималась к вершинам поэзии. Спасибо Слепневу, лопухам, крапиве и лебеде!
Когда б вы знали, из какого сора
Растут стихи, не ведая стыда,
Как желтый одуванчик у забора,
Как лопухи и лебеда.
Таинственный песенный дар у Ахматовой от рождения, а истоки творчества поэта - в тверской скудной земле, в Слепнево!