Где-то посредине лета...

Лора Шол
Где-то посредине лета давно сбежавшего века...

  - Сережка, да что же ты ходишь за мной, как привязанный, весь день? Что значит, теперь ты обязан на мне жениться? Ты спал со мной? Серёга, почувствуй разницу, это я спала с тобой, а не ты! Да, легла рядом и именно с тобой. Но не потому что...
  Да что ж ты такой непонятливый!? Просто свободные места в шестиместной палатке были около Юрки и тебя. Конечно же, я и легла рядом с тобой, ты ведь безопасный, Серый! Я же не сумасшедшая - спать возле Юрки, этого лапотника. Серёжа, не морочь мне голову. Какое тепло? Со мной рядом было тепло? И это основание для женитьбы? Серёжа, у меня был озноб, видно чуть подскочила температура. И что с того, что лето? Ты о лете холодный ручей спроси, в который сорвалась вчера. Что ты пристал? Если я была горячая и дрожала, это не значит, что страсть меня обуревала.  Спасибо, что укрыл свитером. Не свитером? Телом ?! О, боже... Серёжа, так теперь я обязана взять тебя в мужья!
  Танюшка недоуменно смотрела на смутившегося парня. Ей и в голову не могло прийти, что этот невзрачный паренёк, ходивший с ними в походы и находивший время  почитать Хемингуэя под комариный писк, скажет когда-нибудь ей хоть слово, а тут вдруг сразу предложение - жениться!
  И ведь смотрит-то как, а...
  Девушка приблизилась к парню с желанием состроить посмешнее рожицу и в тот же миг замерла. Серёга, ходивший до этого за ней, как телёнок, неожиданно мотнул головой так, словно почувствовал в себе быка и его соломенные вихри, подхваченные ветром,  коснулись её лица.
  И вот тут на Танюшку обрушился аромат, тот самый - дикий и пряный, каким не могла надышаться она, любившая раскинуться на лугу с травинкой во рту. Сердце ухнуло громче ночного филина, щеки вспыхнули... "Почему так кружится голова?" - только и успела подумать девушка...


Где-то посередине лета ныне шагающего века...

  - Серёженька, да что ж ты такой горячий, а руки ледяные? 39-ть с хвостиком? Давай, милый, скорую вызовем. Что значит "не надо, посиди со мной"? Не буду я просто так сидеть с тобой, давай уксусом оботру тебя, пока скорая приедет. Дрожишь-то как! Под одеяло давай-ка. Что не так? Одеяло тяжёлое, телом тебя накрыть? Ах ты, старикан мой, седьмой десяток виски опоясал, а туда же...
   Сергей, уткнувшись носом в пышную грудь жены и чувствуя обволакивающую нежность её тела, прикрыл глаза. Температура спадёт и он покажет ей, какой он старикан. Ему казалось, что именно эта мысль еще больше повышала температуру тела в то время, как Татьяна, вдыхая улетучивающиеся пары уксуса с его лба, думала о том, что никакой уксус не перебьёт запах волос её любимого Серёги, кудри которого давно уж превратились в мягкого и седого ёжика, но по прежнему отвечали её сердцу диким и пряным ароматом летнего луга.
 
   Не шелохнувшись, с затёкшей спиной, держа ладонь мужа в своей руке, Татьяна сидела и ждала, когда он проснётся. И лишь губы нарушали неподвижность ее тела тихим бормотанием,
  - И чего выдумал-то, а? Заболеть посередине лета...