Начало трудовой жизни
Собрав чемодан необходимых книг и нехитрый скарб, 15 августа 1958 года я появилась в г.Архангельске, в районе Соломболы, где располагалось нужное мне учреждение. Меня встретили с удивлением и неприязнью, поскольку год назад выпускница нашего факультета приехала к ним якобы на работу, но показала себя не с лучшей стороны и весной уехала. «Еще одна гастролерша!» - услышала я в свой адрес. Тем более, что я честно призналась, что собираюсь работать по договору только два года, а потом поступить в аспирантуру в Ленинграде. Договор был мне нужен, чтобы не лишиться прописки в родном городе.
«Работы по вашей специальности у нас нет, можете возвращаться домой» - милостиво заявили мне. Но это не входило в мои планы и я согласилась освоить работу синоптика. Мне положили мизерный оклад стажера и полгода каждые две недели я сдавала зачеты старшему синоптику. Кроме того, присутствовала на ежедневных утренних «летучках» при анализе результатов прогноза погоды прошедших суток.
В середине января курс обучения был закончен и меня снарядили на постоянное место работы в АМСГ г. Мезени, самое невыгодное место, куда никто не соглашался ехать. Дело в том, что оно лежит всего в 200 км от Полярного круга, но северные льготы там существенно меньше, чем за Полярным кругом. Однако, мне выбирать не приходилось и я отправилась по месту назначения.
АМСГ — это метеостанция в аэропорту, который расположен в трех км от районного центра г.Мезень, в Малой слободе, состоящей из двух десятков домов, в которых живут работники рыболовецкого колхоза, на берегу одноименной реки, впадающей в Белое море. Многие местные жители никогда не видели поезда и других технических и бытовых средств цивилизации, но были дружелюбными, чистыми душой людьми, непритязательными и работящими. На меня смотрели как на диковинку: никогда среди них не было человека со столичным университетским образованием.
Вспоминаю один смешной случай. Однажды на самолете в магазин Слободы привезли красные помидоры. Для местных жителей это была заморская диковинка и они с опаской поглядывали на незнакомый продукт, не зная, как его употребить. А у нас с Тамарой, фельшером из Ростова, они вызвали большую радость. Мы купили помидоры, которые большинство местных не решался покупать, сделали салат со сметаной и порадовали свои желудки. Конечно, поделились своей радостью с аборигенами и научили их есть этот замечательный овощ. В этом заключалась наша ошибка: очень скоро магазинный запас помидоров иссяк и мы снова перешли на местные продукты, несколько сожалея об излишней откровенности.
Начальник АМСГ, местный житель, в то время учился заочно в гидрометтехникуме и с опаской поглядывал на меня. Но я-то понимала, что он как местный житель и практик (ему было за сорок лет) лучше меня разбирается в причудах погоды и не давила на него своей ученостью, которая в данных обстоятельствах не давала мне никаких преимуществ.
Кроме меня, в штате АМСГ были еще две женщины - синоптики и три женщины, которые принимали и наносили на карту района данные фактической погоды, по которым мы старались угадать будущие изменения. Именно угадать, потому что в этой науке до сих пор нет строгой и надежной теории, которая позволяла бы учесть все возможные факторы вдияния на погоду. Высшим уровнем считается 75% оправдываемости при довольно широком диапазоне возможных изменений температуры, величины облачности и осадков, а резкие изменения этих параметров практически непредсказуемы, чему мы нередко сами бываем невольными свидетелями.
Правда, наша задача была проще: мы выдавали летному экипажу прогноз погоды по трассе полета на три часа, за которые они успевали долететь до пункта назначения. Наш аэропорт принимал военные и гражданские самолеты среднего класса, работавшие на местных авиалиниях.
Рабочая смена синоптика длилась 27 часов (сутки и еще 3 часа на передачу смены), через двое суток. Таким образом, время разбивалось на ритм 1 к 2 и спать приходилось в разное время суток. Особенно сложно было полярной ночью и полярным днем, когда не было ориентира по солнцу. Проснувшись в своей постели, не сразу можно было понять, день или ночь за окном: часы ничего подсказать не могли, потому что либо солнца не было совсем, либо оно не уходило с небес круглые сутки, и только радио помогало определиться. Но все это - пустяки. Спокойная размеренная жизнь вдали от суеты большого города, добрые люди, книги, которые я привезла с собой, вполне меня устраивали.
Простая пища, свежий воздух благотворно сказались на здоровье, и родители мои при свидании были приятно удивлены моим внешним видом и состоянием духа, поскольку предрекали мне вдали от родительского дома всякого рода неприятности. Да и начальство в Архангельске только ухмыльнулось на мое заявление об аспирантуре. «Выйдете замуж, заведете овечек, курочек, и забудете о своих мечтах,» - сказал мне начальник Управления. Однако через два года, когда я уезжала в Ленинград по вызову ГГО на учебу в аспирантуре, он сказал: «Теперь я буду всем говорить, что и из наших краев можно поступить в аспирантуру столичных институтов». Из этого разговора я поняла, что стала для них первопроходцем на этой стезе. Итак, я возвращалась в любимый город.
Мой город - жизнь моя
Мой город – жизнь моя с младенческих пеленок,
Со звука первых слов, с качелей во дворе,
С наивных детских тайн моих подруг – девчонок
И с первого “люблю” в морозном январе.
Мой город – жизнь моя под звяканье трамвая,
Который вез меня в музей, на стадион,
В театр или в кино, в толпу людей ввергая,
Иль на свиданье с тем, с кем быть не суждено.
Мой город – жизнь моя в прогулках над Невою,
Где вздыблены мосты, разъятые в ночи.
Мой город – жизнь моя с весельем и тоскою
В попытках отыскать от счастия ключи.
Мой город — лучший друг. Он утешал в обидах
И слезы осушал прохладным ветерком,
Учил, скрывая боль, не подавать и вида,
Что сердце жжет огнем, что в горле горький ком.
Мой город был со мной в счастливые мгновенья,
Когда душа рвалась, взлетала к небесам,
Парила в небесах на крыльях вдохновенья,
И творческий порыв в груди рождался сам.
Мой город - жизнь моя! Мы с ним неразделимы.
И парки, и дворцы и кружево оград -
Все уголки его до боли мной любимы.
Быть вместе с ним всегда – награда из наград!
Через тернии к звездам
Осенью 1960 года я вернулась домой, чтобы начать учебу в аспирантуре ГГО, в отделе атмосферного электричества. Да, именно в ГГО, а не в ЛГУ, где ждал меня Л.Л.Васильев. Пришлось опять делать выбор и я приняла соломоново решение. Точнее, я попыталась сесть сразу на два стула: взяла тему диссертации по физике аэроионов, в которой были заинересованы сотрудники биофака, но работала среди физиков, которые занимались другими проблемами. Только на финальной стадии аспирантуры я поняла пагубность такого решения.
А пока мой руководитель Илья Моисеевич Имянитов возражать не стал. Он был уже известным ученым, автором прибора для измерения напряженности электрического поля атмосферы и счетчика аэроионов, занимался вопросами защиты самолетов от молниевых разрядов. Его студенческий друг Даниил Гранин, впоследствии ставший известным писателем, на основе работы сотрудников его лаборатории написал повесть «Иду на грозу», по которой позднее был снят фильм.
Со всем пылом начинаюшего исследователя я взялась за дело. Тема называлась «Образование объемного заряда в атмосфере при баллоэлектрическом эффекте». Под этим хитроумным названием скрывается заряжение жидкости при разрушении в потоке воздуха или при ударе о препятствие. Такое явление в природе наблюдается в полосе морского прибоя, над водопадами и фонтанами. Каким - то образом нейтральная вода образует отрицательно заряженое облако, которое действует на показания самолетных приборов и самочувствие людей. Механизм этого процесса мне и предстояло выяснить.
Погрузившись в эту тему, я со временем поняла, что весь фокус заключается в дипольности и большом коэффициенте поверхностного натяжения воды. Пришлось изучить физическую химию тонких пленок.
Я написала теоретическую часть, но для подтверждения моих умозаключений нужно было сделать скоростную съемку разрушения капли в потоке воздуха, с чем я и обратилась к шефу. Тут-то и грянул гром. «Ваша тема не числится в планах отдела, поэтому никаких финансов на съемку выделить не можем», - был суровый ответ. Загадка заряжения воды при распылении была решена, но финансовая проблема зависла в воздухе, а с нею и защита диссертации со всеми вытекающими последствиями.
Пришлось искать другое место работы. К этому времени я уже связала себя узами брака, изменила фамилию и сменила родительскую коммуналку на коммуналку мужа.
Скоро нужная работа нашлась. Меня взяли в Бюро электронно-ионной технологии. Здесь занимались разработкой методов распыления различных растворов для окраски, нанесения связующего на телеэкраны, изготовления искусственных тканей и других работ. Можно сказать «и щуку бросили в реку...».
При просмотре спец.литературы я с удивлением обнаружила, что нигде нет и намека на физические основы процесса распыления жидкостей, зато даже докторские диссертации содержат описание большого количества экспериментов без всякой попытки обобщения. «Странно», - сказала я себе и решила исправить ситуацию. Благо, для этого у меня были все возможности и уже разработанная теория процесса.
После серии экспериментов с различными жидкостями я провела анализ полученных результатов, доложила их на конференции и опубликовала в журнале вместе с моими теоретическими выкладками Получился неплохой комплект материалов для новой диссертации. Ученого совета в нашем учреждении не было и меня командировали в московский Физико-химический институт к специалистам нашего профиля.
Москвичи встретили меня хорошо, оперативно ознакомились с результатами работы и даже похвалили. Казалось, все замечательно складывается. Но... не успела я порадоваться своим успехам, как на меня вылили ушат холодной воды. «Подобная работа была выполнена нашими сотрудниками 30 лет назад, но получила гриф «секретно», а теперь по истечении срока она выходит в открытую печать», - услышала я от любезных москвичей. Вопрос о диссертации отпал сам собой. Мне осталась лишь дырка от бублика.
Не солоно хлебавши вернулась я в свой коллектив, но рук не опустила, продолжала работать над усовершенствованием установки по распылению жидкостей, послала три заявки на изобретение и одну из них утвердили. Однако было это уже после моего отъезда в чужие края.