- Ты производишь слишком много шума, - Андреев остановился в тени намокшего клена. Гроза закончилась так же быстро, как и началась. Солнце сияло по-летнему ярко, зноя после дождя не убавилось. Они прошагали, прячась в тени домов и пробираясь предпочтительно через зеленые насаждения, почти километр.
Татьяна вела себя молодцом, юность и стройная подтянутая фигурка позволяли ей путешествовать без напряжения. Она почувствовала себя спокойнее рядом с уверенным мужчиной.
А вот Андрееву было нелегко. Он думал, что если вот сейчас жизнь их не оборвётся волею неизвестной силы, уничтожившей всех прочих, то выживать придётся сложно. Они прошли с десяток пустых машин. В двухэтажных престижных домах с видом на реку в половине проемов отсутствовали стекла.
На фасаде школы, вытекшее, как видно, из окон зала третьего этажа, красовалось бурое засохшее пятно.
- Владимир Иванович, а куда мы идём? – прошептала в самое ухо Татьяна. – Может нам поискать людей?
- А мы что делаем? – буркнул Андреев. – Вон, вроде, нашёл парочку. Послушай, держи себя в руках. Видишь, наверху на улице, лежат два человека? Это либо трупы, либо что-то типа твоей старухи дежурной. В любом случае, потеряешь самообладание – умрешь. Мне не спасти тебя, если будешь делать глупости. План такой – нам нужна питьевая вода и пища. А потом мы двигаемся ко мне домой. Там есть много полезного для того, чтобы спастись.
- Я все поняла, - покивала девушка. – А, может, нам в полицию идти или к правительству? Может, у них там телефон работает, или бункер какой, припасы?!
- Пройдём мимо обоих мест и заглянем.- Андреев в бинокль посмотрел в конец улицы – два безглазых трупа в обнимку – мужчина и женщина. Логично – кто ещё мог ходить по аллеям в центре летней ночью – только парочки. Последней ночью. Последние парочки человечества. Нет никого в правительстве и в полиции. Это ясно. Чума погубила род людской, если не полностью, то на девяносто девять процентов. И ещё один трудный вопрос – кто эти твари, что явились взамен?
Они поднялись до конца улицы, обошли пару скорченных в мучительной смертной тоске трупов и оказались на площади. Слева, со стороны бульвара и памятника, доносился хруст стекла.
Андреев толкнул девчонку на траву газона, шепнул – Замри! - глянул в бинокль.
- Владимир Иванович, у меня внутри трясётся что-то, - прошептала девчонка, лёжа на спине и глядя в синее небо. Андрееву не понравился её спокойный голос и безмятежное лицо. Похоже, на несчастного ребёнка накатывался шок.
- Мы ведь умрем, правда? Потому что все уже умерли. Потому что наступил конец света. Я вас прошу, меня одну не оставляйте. – глаза девушки наполнились слезами. – если я вам обуза и решите бросить или там что ещё – лучше убейте из ружья. Мне так страшно одной было, а теперь я знаю, что никого точно больше нет..
- Да не мели чушь, - отмахнулся Андреев, - Найдём кого-нибудь. Надо будет убежище организовать. А то в квартирах теперь ни воды, ни света, соображаешь? По порядку такие у нас с тобой задачи – вода, еда, вещички нужные и крышу хотя бы на первый ночлег. Ну, поднимайся, пойдём.
Они миновали мэрию. На этом фасаде не было ни одного целого окна. Из старой заречной части города поднимался, хорошо заметный отсюда, столб дыма.
- Почему не попадаются те, от кого остались следы на стенах домов и в пустых машинах? - размышлял про себя Владимир, - Подобные той старухе, которая, если верить, гналась за девчонкой? И что насчёт того, который, здоровенный, топал на заводе? По моей версии, выходит, мутация.. Но мутаций с такой скоростью не бывает. Индивид не может изменить внешность, присущую биологическому виду на протяжении срока жизни. А как же, спросите, насекомые? Ну, так ведь цикл насекомого можно считать жизнью другого существа. Гусеница – это гусеница, а бабочка – бабочка... Бред...
Что-то падало недалеко, трещали деревья в оврагах в пойме ручейка, протекавшего через город.
- И крикнуть ведь нельзя, - с досадой буркнул Андреев, - Вдруг уцелевшие тоже прячутся?
- Нет, Владимир Иванович, кричать не надо, - сжала его руку Татьяна,- Никакие там не люди...
Первое испытание досталось им метров через двести. Путь лежал через перекрёсток, мимо ресторана, стеклянными фасадами выходившего прямо на проспект. У Владимира мелькнула мысль обойти место, где ночью могло находиться много людей, но тогда пришлось бы спускаться через мостик в овражек к ручейку, откуда недавно доносился треск веток...
- Сидят люди, - зашептала, сжимая ему руку, девчонка, - Много сидят. И даже кто-то, официант, что ли ходит...
- Ползи тихонечко, - потянул её на колени у бордюра Андреев и сам проворно опустился на четвереньки за припаркованными у входа легковушками.
В зале помпезного ресторана не горел свет. Сидящие у больших окон, от потолка до пола, за столиками люди, были мертвы. Безглазые, замерли неестественно прямо на стульях. Кто-то лежал, повалившись на стол, между тарелками и приборами, бутылками недопитого красного сухого французского - или поддельного мытищинского, кто теперь узнает?- вина, квадратными колоннами Джонни Уокер Блэк Лэйбл и пузатенькими темными Реми Мартин.
Остальная часть зала тонула во мраке. Свет дня быстро рассеивался в темном интерьере, и тяжело было там что-либо разглядеть. Но Андреев рассмотрел, вслед за остроглазой Татьяной. Там, за роялем, сидел также, как пришёл вечером играть для публики, пианист. Выступал он, видимо, не один, а с певицей. Наверное, посетители охотно посещали заведение в те субботние вечера, когда работала эта пара. А вчера, во время исполнения одной из последних композиций, пианисту стало дурно. И уже через пару минут, глядя на зал новым, фасеточным зрением, увидев исходящих кровью из лопнувших глаз гостей кабака, он грузно растёкся мимо табурета вздувшимся через треснувший фрак брюхом, бугристыми ногами, тяжело замотал огромной головой.
А партнерша его все ещё не могла в толк взять происходящее, и только тогда закончила песенку, перешедшую в визг, когда маэстро взмахом клешнятой когтистой лапы разорвал пополам её полноватую фигуру и закинул верхнюю половину вместе с изящной головой с высокой прической на крышку рояля.
Сам так и сидел на этом месте, бессмысленно возясь в кровавых ошмётках и испуская утробную отрыжку.
Андреев пригнул Тане голову и, не останавливаясь, подталкивал ползти дальше, минуя отвратительное место. Сам глаз не сводил с нереальной до холодного пота картины и разглядел ещё, что в самом дальнем углу зала, неподвижно замерла мускулистая, темная фигура, вроде бы заметившая ползущих по улице мужчину и девушку.
- Господи, прости нас, - шептал себе под нос с тоской Андреев, последний раз бывший в Церкви, когда окрестила его соседская бабка с молчаливого согласия родителей в 16 лет.
- Таня, двигаем побыстрее к центру. Там большой магазин, есть и хозяйственные товары. Выбрось пока из головы, что видели, - они снова быстрым шагом проходили безлюдные перекрёстки с выключенными светофорами. – Ну, теперь соглашусь – бабка твоя сторожиха, похоже, хотела тобой позавтракать, а?
Шутка вышла неудачная, девчонка всхлипнула на ходу. Андреев напускной бодростью пытался разогнать свою растерянность и накатывающуюся понемногу панику.
- Что же это за кошмар-то такой? Половина народа поумирала, кто-то превратился, ведь очевидно, что за эту ночь превратился, в страшилище, некоторые, типа нас, некондиция, и вовсе живы-здоровы.. А вот здоровы ли? Если это инфекция, пусть нереально молниеносная, и, например, у нас к ней абсолютный иммунитет, то почему многие погибли, причём все безглазыми, а некоторые преобразовались, наподобие прокаженных, при этом утратив ещё и разум?
- Владимир Иванович, ничего они не утратили. Почему вы решили, что это вообще люди? Ну, тетя Аня с вахты и этот... Пианист..
- Потому, что на этом, в кабаке, висят обрывки фрака с манишкой.
- Вы не поняли. Это был пианист раньше. Его не осталось. Ведь не может человек, даже заболевший, сделать такое…
Они миновали пустую поливальную автоцистерну. Теперь уже Андреев думал, что лучше бы встречать как можно больше мертвых безглазых. Потому, что каждая пустая брошенная машина, разбитое окно в доме или пятно бурой жижи на асфальте говорит о потенциальной возможности напороться на нового урода.
Солнце клонилось к закату. Ясный июньский денёк близится к концу. Андреев увидел, наконец, впереди большой магазин, занимавший весь первый этаж девятиэтажного дома. Движения на улице рядом со входом не заметил.
- Таня, нам в тот магазин. Обычный супермаркет. Делаем так – заходим в правую дверь, я впереди. Сразу при входе там отдел тряпок и бытовых вещей. Берёшь себе удобный, не очень большой рюкзак – литров на 60. Потом быстро подбираешь спортивный костюм с брюками, несколько пар носок. Для тебя все. Я в это время покараулю и дальше двигаем на продуктовый…
- Владимир Иванович, грабить будем?! Как же так? А если узнают, когда все кончится, что нам скажут?
- Ну что ты, деточка, - улыбнулся, как оскалился, Андреев. – Мы же не бесплатно! Я карточкой заплачу, если терминал у них работает. А если нет никого на кассе, тогда ты обязательно позовёшь дежурного администратора, так ведь? Сходишь, поищешь и всех делов.. Ты что, совсем идиотка?! – приблизил расширенные глаза к её лицу. – Таня, посмотри вокруг. Заплатили мы уже за все, по полной программе. Да и платить теперь некому..