Когда я 1973-м году молодым специалистом пришел на работу, костяк лаборатории находился на подмосковном научно-экспериментальном комплексе. Завлаб на первых порах приставил ко мне опекуном Виктора Ивановича – с виду весьма добродушного дяденьку, а по сути – стрелянного научного мужа. Мы с ним быстро сдружились. До этого он работал в солидных НИИ, а на экспериментальный комплекс свалился в связи с тем, что поменял Москву на Зеленоград – сюда стало ближе ездить, к тому же в десяти километрах у него имелся дачный участок.
Случилось так, что нам сразу пришлось лететь в командировку на Марыйскую ГРЭС – юг Туркмении. Прибыли на место – жарища за сорок! Рядом с гостиницей маленький рынок. Поселиться всегда успеем, давай арбуз съедим – пить ужасно хочется, предложил Виктор Иванович. Арбузов море, дешевые – 3 копейки килограмм. Выбрали средних размеров, разрезали, едим. Хороший арбуз – сочный, сладкий, только цветом не удался – розоватый. Умяли половину, утолили жажду – больше не лезет. Виктор Иванович подозвал крутившихся поблизости мальчишек – по всем повадкам беспризорников – и отдал им оставшуюся часть. Пока мы вытирали руки, они отошли в сторонку, повертели арбуз и бросили в мусорный бак. «Эй, вы чего, спятили – арбуз-то хороший!», крикнул Виктор Иванович. «У нас такие не едят!», ответили мальчишки и убежали.
Устроившись в гостинице, решили прошвырнуться по городу. Наткнулись на книжный магазин. Едва переступив порог, одновременно воскликнули «Ух ты!» – на полках красовались «Бравый солдат Швейк», «Граф Монте-Кристо», «Проклятые короли» и прочие бестселлеры, которые у нас можно было приобрести только по блату или сдав 20 кг макулатуры. Подошли поближе – облом! Книги на туркменском языке. «А что у вас на русском есть?» спросил Виктор Иванович. «Собрание сочинений Брежнева и сборник докладов Гапурова» хитро улыбнулась продавщица. Гапуров – это тогдашний первый секретарь ЦК компартии Туркмении. «Тьфу!» – выругался Виктор Иванович, когда мы вышли на улицу, – «На кой черт туркменам Швейк!»
На стройке Виктор Иванович повстречал однокурсника Тарлана, который ходил в начальниках – зам. главного инженера. Он еще во время учебы женился на Светлане – тоже их однокурснице. Сегодня спи один, Сань – я в гости иду, предупредил Виктор Иванович. Засидимся допоздна – выпьем, вспомним молодость! Больше двадцати лет не виделись! Светку, наверно, не узнать. У них переночую – Тарлан сказал, поздно вечером здесь лучше не болтаться, да еще под градусом.
Оставшись один, я с удовольствием смотрел местное телевидение. На сон грядущий они показывали дублированные фильмы с типично русским антуражем – умора! Представьте, например, Жарова в роли Анискина из «Деревенского детектива», талдычащего по-туркменски! Около полуночи неожиданно ввалился поддатый Виктор Иванович.
– Ты чего вернулся?
– Не спрашивай! – махнул он рукой. – Посидели, конечно, хорошо, а когда собрались ложиться, Тарлан вдруг выдал – сейчас Светлана тебе ноги помоет! И точно – Светка уже тазик с теплой водой несет! Меня аж передернуло! Соврал, что к утру надо срочно подготовить акт сдачи-приемки, откланялся – и бежать!
С Виктором Ивановичем было трудно соскучиться. Однажды нас послали в командировку на Нерюнгринскую ГРЭС. Дорога муторная – до Якутска самолетом, потом поездом девять часов. Мы шиканули и взяли билеты в спальный вагон с двухместными купе. Правда, он оказался старым, пятидесятых годов выпуска – как, впрочем, и остальные вагоны состава. В одном из купе собралась веселая компания – играли в карты, смеялись, выпивали. Я устроился с книгой, непоседливый Виктор Иванович поерзал-поерзал и сказал «Схожу к ним, в картишки перекинусь», однако, не успев выйти, вернулся, таща за руку старика-якута. «Пусть пока на моем месте посидит – жалко старика, мыкается в коридоре!», объяснил он и вновь вышел – скоро его голос послышался из веселого купе.
Этого старика, скорее всего безбилетного протеже проводника, мы приметили еще во время посадки. Теперь он, приютившись у окна, вынул из рюкзака бутылку водки и начал с явным удовольствием цедить ее содержимое. Я никогда не видел, чтобы водку употребляли таким оригинальным способом. Через пятнадцать минут бутылка была пуста – старик достал вторую поллитровку.
– Дедуль, а может тебе хватит! – спросил я.
– Мой твоя не понимает! – заулыбался якут.
Какое там чтение – забыв приличия, таращился на старика. Водка его явно не брала! Уговорив вторую бутылку, он, немного подумав, вытащил третью. Не на шутку встревожившись, пошел за наставником.
– Виктор Иванович, твой приятель хлещет водку, что язвенник ессентуки! По-русски ни бум-бум! Сейчас он скопытится, и придется скакать вокруг него! На кой черт нам эти проблемы!
– Отставить паникерство! Сейчас разберемся! – ответил наставник, вставая, но когда сам увидел на столике купе две пустые дребезжащие бутылки, то недоуменно почесал затылок и позвал одного из карточных партнеров, который немного знал якутский язык.
– Не беспокойтесь! – сказал картежник, поговорив с якутом. – Он пьет разбавленную водку. У них старики так любят – покупают поллитровку и разбавляют ее водой до 5-6 бутылок. Считайте, что он не водки две бутылки выдул, а всего лишь пива…
– Ну, ты даешь, яранга, мать твою за ногу!.. – выругался Виктор Иванович.
Виктор Иванович был грамотным и опытным специалистом в области обследования строительных конструкций, но – без ученой степени. Он предпочитал крутить гайки, собирая испытательный стенд, нежели выступать с докладом на конференции, и не стремился к защите диссертации, однако остепененные коллеги по прежней работе сподвигли его на это дело. «Ты чего не защищаешься! Ведь у тебя внедрено столько оригинальных идей и разработок!», говорили они, «Осталось за малым – оформи материалы и сдай кандидатский минимум! У нас же собственный ученый совет! Своим будешь защищать – проскочишь без сучка и задоринки!».
Виктор Иванович внял советам – сдал кандидатский минимум, подготовил диссертацию. На защите развесил рабочие кальки и синьки, сохранившие карандашные пометки, сделанные при обсуждениях и согласованиях его коллегами – четверо из которых теперь сидели в ученом совете. Вроде, неплохо доложил и ответил на вопросы – завалили! Придя в себя, Виктор Иванович брал за грудки знакомых членов совета, задавая им единственный вопрос – зачем! Зачем вы, подбив меня на защиту, сотворили такую подлянку – развлекались, что ли! Один из членов совета раскрыл ему глаза. Старик, ты нас не уважил! Развесил, понимаешь ли, мятые замасленные синьки – что тебе трудно было подготовить плакаты на ватмане?
Виктор Иванович учел оплошность и через полгода вышел на новую защиту с разноцветными плакатами, сделанными профессиональным художником-оформителем. Опять провал! Пойми старик, вновь объяснил член совета, как мы могли голосовать «за», если в прошлый раз голосовали «против» – ты же, по сути, ничего не изменил в диссертации! Только плакаты сделал новые – действительно хорошие…
Неудивительно, что после столь болезненного жизненного прокола Виктор Иванович начал усиленно прикладываться к рюмке. На экспериментальном комплексе он объявился на закате творческой карьеры, забив на ученую степень и сосредоточившись на даче, которую любил, как дочь, и ласково называл «дачурка». На ней он торчал до самых заморозков – от жены подальше. Бывало, в октябре внезапно выпадет первый снег, а он все в сандалиях шастает – значит, еще не кончил сезон.
Дачные заботы требуют времени, поэтому выпивал Виктор Иванович, как правило, на работе. Ничего странного: в застойные времена такую вольность позволяли себе не только гегемон – рабочий класс, но и пролетарии умственного труда! Часам к пяти Виктор Иванович успевал раздавить с кем-нибудь бутылку на троих и отбывал к «дачурке». А в пятницу – конец рабочей недели, грех не выпить! – начинал обычно с обеда. Компанию в этот день ему составляли два приятеля – Луков и Беляков. Одной бутылкой не обходилось, и троица добавляла после работы. Любопытно было наблюдать, как в понедельник утром они разбирались с деньгами. Считали до копейки – Виктор Иванович из экономии, Луков из любви к точности, Беляков из скупердяйства. Подсчитают, расплатятся друг с другом и вдруг возглас «А кто пустые бутылки забрал! Мы их стоимость не учли!» – и новый круг подсчетов-расчетов!
Беляков работал в другом отделе, и свои почитатели Бахуса с ним пить опасались. Он ревностно следил за успехами сослуживцев и расстраивался, когда повышали равного с ним в должности. Говорят, однажды он подставил собутыльника, которого из старших инженеров собрались перевести на освободившуюся вакансию руководителя группы. Предложил выпить по этому поводу. Быстро накрыли стол, разлили водку. «Ой, забыл позвонить, сейчас вернусь!» воскликнул вдруг Беляков и выскочил из комнаты. Двое оставшихся дружков не стали ждать и, чокнувшись, осушили стаканы. Не успели они закусить, как дверь распахнулась, но в комнату вошел не Беляков, а начальник отдела. Пьянка на рабочем месте! Взятые с поличным схлопотали по выговору, кроме того – виновник торжества так и остался старшим инженером. Вместо него руководителем группы назначили Белякова, который, конечно, божился, что не причем, что все совпало абсолютно случайно, но – совпадение получилось очень подозрительным. Вот такая интеллигенция – вшивая, одним словом!
В конце концов, Виктор Иванович уволился и пропал из виду. В период горбачевской антиалкогольной компании Беляков, который поддерживал питейно-приятельские отношения с моим бывшим наставником, как-то сказал:
– Скопытился, наверно, Витюша!
– С чего ты взял? – удивился я.
– У меня свояченица в магазине работает, так он оставил денег, просил через нее водки достать. Пять бутылок уже три недели его дожидаются, а он как в воду канул.
Логика была железная – не приехать за водкой Виктору Ивановичу могла помешать только скоропостижная смерть!