Жили мы тогда на Маньчжурии. Отец служил в танковом полку. У меня уже была сестренка Иринка, недавно родилась. Мне часто приходилось менять ей пелёнки, и хотя я только в школу пошел, но уже знал как у девчонок всё устроено и как они писают.
Как-то собрались офицеры в соседской квартире - коммуналке праздновать что-то, и принесли - привели с собой детей маленьких и новорожденных. Положили малых на кровать в одной комнате и приказали мне, как старшему, приглядывать, чтобы ходящие уже, не натворили чего с новорожденными, целые ясли скинули на меня одного. Занятие не очень, но ответственное, хотя я бы предпочёл, конечно, погулять. Один малый вертелся, вертелся и распеленался в итоге, надо бы запеленать. А чей он, чтобы мать позвать, не знаю. Решил перепеленать сам. Только развернул его и убрал подгузник, как он начал писать, причем струёй и прямо себе в рот! Захлёбывается, кашляет, но продолжает писать!
Я опешил: сестрёнка так не делала! Растерялся. Нет, чтобы писку малого наклонить и всё, а я помчался в комнату с празднующим народом, и во весь голос заорал: «Там малый писает себе в рот и захлёбывается!»
Женщины сорвались с места и толпой ломанулись в комнату с детьми. Но «снайпер» уже закончил упражнение, проглотил мочу и благополучно пускал пузыри и кашлял, видно моча пришлась не по вкусу. Женщины стали смеяться.
Мать «снайпера» сказала, что это у малого такое часто получается, не надо было раскрывать его. Я пояснил причину – мол, он сам распеленался. Все вернулись назад, и видно рассказали о причине вызова. Хохот стоял сумасшедший!
Я остался под глубоким впечатлением от случившегося…