Она:
Влюбилась. В двадцать пятую Гольдбергскую вариацию Баха. После концерта - вновь за клавиром. Играю. Баха. Опять Баха. Когда слышала «Гольдбергские вариации» в исполнении Глена Гульда, эта музыка обходила меня стороной. Вежливо. Очень вежливо обходила. А сегодня игра Евгения Королёва захлестнула меня так, как захлёстывал только ты. Сидела в зале такая счастливая, со слезами на глазах. Теперь подумалось: неужели я могу быть ТАКОЙ счастливой без тебя? Или это только мои ежовые рукавицы, которыми я пытаюсь держать себя в рамках, экзекуционно выворачивают мою голову навыворот, и я ищу спасения. И нахожу. В двадцать пятой Гольдбергской вариации. Соль минор. Ты любишь соль минор? Наверное, да - такая барочная тональность... Мои руки самозабвенно скользят по клавишам. Думала, что скользят и тебязабвенно тоже. Но нет. Пишу. Тебе. Почему-то...
Он:
Только мне! Пиши только мне, когда влюбляешься в соль-минор. И в ре-мажор. И в до-минор, измененный в ре-минор. Пиши всегда - при модуляциях, переходах, кадансах. Когда влюбляешься. Когда ты влюбляешься, а меня нет рядом, то ты влюбляешься в меня через соль, ре, до, ля.... А я влюбляюсь в соль, ре, до, ля через тебя. В обоих случаях тональности могут меняться, ты и я - нет.
Она:
Как тебе удалось? Соль минор наделился твоими восклицаниями. Двадцать пятая вариация потеряла евгене-королевскую нежность. Звучит страстно и требовательно. Больше нет моей голововыротности. Куда-то подевались ежовые рукавицы. Ничто не держит в рамках. Не в рамках тоже. Расползаюсь по клавишам. Слезы, солёно-минорные, счастливые-пресчастливые. Соль-минорная вариация! Двадцать пятая! Двадцать пять шагов к тебе. От тебя.
Он:
Шаги, приближающие нас друг к другу бесконечны. Двадцать пять, пять, десять, сто... Мы уже давно шагаем внутри друг друга.