Продолжение следует.
Глава седьмая
7.
В «обезьяннике» было душно. Воняло «коктейлем» — смесью винного перегара, табака и запахом давно немытых тел. Рядом с Анной сидела пожилая бомжиха с добротным синяком под глазом. От нее исходил вонючий запах мочи. Анна встала и подошла к решетке. Напротив нее, с той стороны ограждения, стоял молоденький сержант и прикуривал папиросу.
— Слушай, дружбан, — попросила Анна, — сделай доброе дело, угости девушку табачком.
Милиционер сочувственно кивнул, и сквозь решетку просунул Анне прикуренную «беломорину».
А через два часа Анна сидела в кабинете дознавателя и давала первые показания. «Главное, сейчас не сломаться, — подбадривала она себя. — У следаков на меня почти ничего нет. До погреба дойти им не хватило мозгов, а от семисот баксов надо постараться отбояриться».
Дознаватель, молодой парень в металлических очках «каплях» с затемненными стеклами, писал уже третий лист протокола. На его вопрос, откуда в комоде оказалась валюта, Анна ответила, что, очевидно, туда ее положил ее любовник. Мол, Анна сама, когда ее обнаружила, была не в себе. Девушка пересчитала купюры, хотела было отнести деньги в милицию, но ее остановил страх перед наказанием.
— Хочешь, я постараюсь тебя отмазать? — парень смотрел на свою подопечную с неподдельным интересом. — Я рву протокол и пишу другой. Какой, пусть тебя это не волнует, ты только прочтешь и подпишешься. Думаю, дня через три ты пойдешь домой под подписку о невыезде, а суд, если он и состоится, даст тебе условную меру наказания. Только у меня к тебе одна просьба, — и он стал расстегивать ширинку…
— Ты уже давно не маленькая и сама понимаешь, что от тебя требуется. Если мне это понравится, то свободу я тебе гарантирую.
С опущенными штанами дознаватель подошел к онемевшей Анне, и попытался было нагнуть ее голову. Девушка изловчилась и изо всех сил ударила незадачливого любителя острых ощущений сапогом ниже паха. Парень взвыл от боли, схватился было за кнопку звонка, но передумал и проковылял в свое кресло. Он вытащил из портсигара сигарету, чиркнул спичкой и выпустил в потолок густую струю дыма. Посидел, подумал, затем встал, подошел к сидящей на стуле Анне и с размаху снизу вверх саданул кулаком ей по зубам. У девушки хрустнула челюсть, сквозь солоноватую кровь она языком нащупала во рту несколько зубных осколков. Анна поднесла к губам носовой платок и выплюнула туда кашицеобразную кровяную жидкость вместе с зубным крошевом.
— Больше я тебе, тварь, ничего не скажу, — прошепелявила она. — А такие дела, что ты предложил, я могу делать только по любви. Понял, гнида? Отправляй меня в камеру!