Продолжение следует.
Глава двенадцатая.
12.
Прошло много лет…
Андреас не слышал шагов медсестры. Она вошла совсем бесшумно и, слегка пошевелив мужчину за плечо, сунула ему в рот градусник. Парень лежал в больнице третий день и больничная обстановка была ему непривычной. Пациент с осунувшимся лицом и впалыми глазами мало походил на человека, которому вот-вот должно было исполниться пятьдесят лет. На больничной койке лежал изможденный, побитый жизнью, седой старик. Время стремительно как космическая ракета, однако далеко не для всех оно бежит одинаково. Прошла целая эпоха, целых двадцать лет с той предновогодней ночи, когда без пяти минут вольный человек — Расписной мечтал о легких стартовых деньгах и о новой жизни. Ах, мечты, мечты! Шмальц прекрасно помнил, как теплой весной 1975 года в оперативной части тюремного блока получал он справку об освобождении уже в третий раз. Подался тогда Андреас на Украину, прилепился к одной сердобольной одинокой женщине и, осев на дне, «прокантовался» у нее полтора года. Руки у мужика были золотыми: он поправил крышу в хате, сменив соломенный верх на прочный шифер; заново построил курятник и вырыл колодец. Помышлял мужик и о постоянной работе, но дружки-приятели нашли все-таки своего кореша, и Расписной подался с подельниками на новые гастроли. В восьмидесятом году в Москве состоялась летняя Олимпиада, подельникам удалось удачно «подломить» несколько номеров гостиниц, в которых жили иностранцы. В одном из номеров «улов» оказался очень даже хорошим. Но именно он, этот «улов», и сыграл трагическую роль в изломанной судьбе Андреаса. Один из его подельников по московским похождениям был человеком новым и в воровском мире слабо известным. Отсюда и пошли напасти. Кореша засели на пару-тройку деньков на отстой в одной воровской «малине», поделили поровну «лавэ» и разбежались на время кто куда, до лучших времен. Андреас решил отсидеться в Ленинграде, приглянулась ему там одна бабенка интеллигентных кровей. Работала женщина учительницей в средней школе, преподавала детишкам немецкий язык. У нее на квартире Расписной и залег на дно. Но на сей раз ненадолго. Кто-то изрядно пощипал его последнюю долю. По подсчетам и разумению Андреаса должно было выйти по пять штук «зелени» на брата, плюс всякие цацки: портсигар серебряный, три перстенька с цепочками, да пара золотых заколок. Когда Шмальц обнаружил пропажу, было уже поздно. Кто-то «скрысятничал», но вот кто? Андреас прокрутил в мозгах всевозможные варианты и остановился на новеньком «фраере»…
В Питере бывшему зэку продолжало «фартить», повезло подняться «на кармане». Андреас вычислял жертву точно и действовал весьма профессионально. Будучи снова при деньгах, Андреас спустя некоторое время вновь возвратился в Москву. Ажиотаж, связанный с Олимпиадой, закончился, и наступили привычные серые будни.
С «крысой» удалось встретиться случайно на площади трех вокзалов. Увидев бывшего «корешка», Шмальц схватил его за горло.
— Прости, братан, — прохрипел тот. У меня был карточный долг, и я должен был выкручиваться.
— Сейчас ты у меня выкрутишься, шакал! — Андреас сильным ударом кулака ударил обидчика в челюсть. Парень, зашатавшись, упал на асфальт… прямиком головой о поребрик.
Собрался народ. Бывший зэк замер, — убегать не было сил, и воля его оказалась парализованной. Подъехала «ракушка», а далее все завертелось и закрутилось заново по спирали: допросы, КПЗ, суд. Адвокат Шмальца выступил с длинной речью, он с пафосом говорил о справедливости и морали; речь прокурора была наоборот довольно кратка: вор, хулиган, убийца, рецидивист. За тот «мордобой», который привел к случайному смертельному исходу, получил Андреас пять лет лишения свободы. Суд квалифицировал его действия как убийство по неосторожности. Наказание осужденный отбывал в Саратовской области и, как говорится, отсидел от звонка до звонка. Вышел из колонии худой как щепка, во рту торчали только пять зубов — два сверху и три снизу; и ни одного светлого места на теле: грудь, руки и спина, даже ноги были сплошь изрисованы татуировками…
Выйдя на свободу после последней отсидки, подался бедолага в Киргизию. Там, в одном из совхозов совершенно случайно встретил его двоюродный брат, тоже Шмальц по фамилии. Вспомнил Андреас свое шоферское ремесло, и вновь начал крутить баранку.
Продолжение следует.