Вон там на небе, где заполошно машут руками две какие-то птички, летит здоровенный толстый облак. Назовём его, допустим, Антон. Антон обширен, увесист, тёмен и слегка грозноват, он весь клубится и переплетается сам с собою. Он хочет кого-нибудь настигнуть и, боюсь, настигнет. Например вот эту тучу. Она пусть будет, скажем, Пелагея. Пелагея тоже летит, но не так отчётливо, как Антон. Она более распространяется, чем летит. Когда Антон настигнет Пелагею, то у нас снова пойдёт дождь.
Дожди льют вторую неделю. Это конечно хорошо, однако уже и не совсем. Черешни так обпились, что от избытка влаги на них лопаются ягоды, травы вымахали выше пояса, отяжелели и местами полегли. Косить их будет мучительно. Руки от косы станут к вечеру тяжко гудеть, можно будет даже услышать звук, если прислушаться. «Ммммм… мммм!» - разноются руки. Но ладно, пусть. Мы с руками потом потерпим, пусть пока будет дождь.
Пусть с неба польётся светлая вода, а я встану у окошка и буду смотреть, и слушать, и дышать, как будто это самый первый и единственный дождь в моей жизни.