Глава 2.
Мне всегда снились про работу черно-белые сны. Кто-то скажет: ранимая психика, кто-то понимающе хмыкнет. Не было во снах леденящего кошмара, только просыпался я всегда после них в холодном поту. Ненавижу черно-белый кафель. Сразу вспоминаю крыс, рыбный фарш и старших мастеров (самая смешная должность на производстве).
Никто не заметил моего ухода. Бригадир, простая тетка, на замену отпусков ставшая мастером, взволнованным шепотом докладывала директору по производственной части, что люди почему-то не хотят работать и бегут, бегут при каждом удобном случае. На что он ей ответил, таким же таинственным шепотом, пускай убегают – биржа труда ломится от безработных, желающих поработать в таком престижном месте очень много. Свято ме-сто не бывает.
Жалко, что я это слышал, пробегая мимо, играя роль беспроводной рации между ра-бочими на первом этаже и четвертом.
Жалко, что я не смог ничего ответить члену совета директоров продвинутого акци-онерного общества.
Жалко тех лет, что я провел в этом черно-белом сне.
Хорошо, что отрицательные эмоции остались в прошлом, от которого не убежать можно было только по детской наивности. Рассчитали меня, как и положено, через две недели, а вот за расчетными деньгами я должен был начинать бегать через пару месяцев – не раньше – в порядке очереди. Я чувствовал в ситуации провокацию, но Руся сказал, чтобы я не забивал себе голову и начинал думать только о сникерсах.
И я думал.
Мы поднимались в крутую горку. Мотор «восьмерки» нещадно хрипел, готовый умереть или взорваться, крутя колеса, но мы медленно и верно обгоняли троллейбусы, спеша к конечной цели – предстояло заключить договор субаренды на торговый павиль-он. Просили за него среднею цену, Русе место понравилось, и мы взялись за дело. Первое в моей жизни.
Из динамиков автомобильной акустики доносились завывания Вити Цоя. Другой кассеты у Руси не было. Эту я подарил ему на день рождения в прошлом году.
- Слушай и молчи! – неожиданно громко сказал напарник, перекрикивая музыку и шум мотора. Я высунул голову из окна, потому что как раз рассматривал троллейбус, ко-торый мы обгоняли. Посмотрел на друга. Серьезный вид, подтянутые губы, холодный блеск глаз – воин перед битвой.
Сражения. Драконы, рыцари, колдуны и гоблины. Белая и черная магия. Красавицы и кровь. Я тоже частичка выдуманного мной мира. Дух сразу захватило. Какая романти-ка! Не уже ли я наконец-то нашел свой стиль жизни?
- Ладно, - сказал я и задрожал от неизвестности.
Машина преодолела горку. Мы удачно проскочили пару светофоров на желтый и въехали в переулок. Несколько фасадных домов, выходящих на центральную улицу и «восьмерка» припарковалась возле приземистого двухэтажного домика. Такие строили сразу после войны военнопленные немцы и в них до сих пор жили в коммуналках быв-шие советские люди, не успевшие вовремя «перестроиться» или по невнимательности своей упустившее из вида происходящие в стране перемены, называемой «перестрой-кой». Потому что после неё очереди на квартиры исчезли вместе со многими работами.
Я покосился на туалетную будку. Грубые доски плохо покрашенные маслянистой белой краской зияли темными щелями.
- У них здесь офис?
Руся хмыкнул.
- Выходим.
Мне показалось, что на нас смотрят из окон второго этажа. Слеповатые глаза успели заметить рябь занавесок, чьи то лица, руки, блеск линз очков.
- Нас не надуют?
- Это фирмачи, - просто ответил Руся и весомо добавил, когда мы входили в обга-женный подъезд, - я проверил.
На втором этаже нас ждали. Директором фирмы оказалась бесформенная женщина лет пятидесяти. Осветленные соломенные волосы беспорядочно падали на борцовские плечи, делая её похожей на Страшилу из известной сказки о волшебнике из изумрудного города. Красная помада соответствовала моде и являлась образцовым «стоп-сигналом». При виде жирно обведенных черной тушью глаз, вспоминался анекдот: где твои деньги? – в мешках – а где мешки? – под глазами. Возле, постаревшей Марлен Монро, находилась небольшая свита. Всех приближенных можно было сравнить с собачками: болонками, дворнягами, пудельками. Среди своры выделялся молодой кобелек доберман, не то води-ла – охранник - сторож, не то любовник-курьер. Мы отказались от чая. Руся покрутил в руках договор, потом передал его мне и я принялся за чтения, иногда слушая обрывки монолога директора. Говорила она что-то типа:
- Молодые. Совсем юные. Страх есть? Мамаша вас прикроет. Дорогая аренда? А че-го вы хотели! Я же сказала, что буду вас прикрывать. Сюда входит и плата «крыши». Ду-маете, я всегда здесь сидела? Я, между прочим, хорошо знала Капитана. И всё было со всем по-другому, пока его не убили. Плата вперед. Вопросы?
Я подумал, что это она меня спрашивает и, сильно волнуясь, спросил:
- Мне не понятно про аренду земли. – Я слышал, как сильно стучит сердце и дрожит голос, но ничего не мог поделать с собой.
- Кто это?
- Это со мной, - ответил на грозный окрик Руслан. – Что там про аренду земли? – Он сделал заинтересованное лицо и посмотрел в договор. – Заканчивается через два месяца. – Он посмотрел на женщину. Всё это время она сидела, возглавляя экзаменационную ко-миссию, а мы жались около двери. Я почувствовал, что меня снова принимают в комсо-мол. Сейчас выгонят. Нет. Ага. Вот сейчас точно. – А, если мы сработаемся, вы сможете продлить аренду земли?
- Конечно! – занервничала женщина. – Ты во мне сомневаешься?
- Нет.
- А, тот, что с тобой?!
- Я тоже «нет».
- Отлично. Деньги и ключи?
Руся кивнул. Он шагнул вперед, вытаскивая на ходу толстую пачку денег, часть из которых были моими несуществующими расчетными и, после короткой церемонии, вер-нулся ко мне со связкой ключей.
- У меня в ларьке двенадцать ящиков водки. Продадите?
- Продадим, - согласился Руслан. Легко и непринужденно. Душевно улыбаясь.
- Верочка, выдай бумаги на товар.
Верочка играла роль бестолкового пуделя. Странно, но в конце её поисков бумаги нашлись. Даже кобелек доберман проснулся и удивленно щурился на то, как она бабахает печати на разноцветные листочки.
- Через три дня приедем – посмотрим, как устроились, - сказала директор, давая по-нять, кто тут главный и кто кого станет контролировать. Я вспомнил завод. Старших ма-стеров. И погрустнел.
Свежий воздух привел чувства в порядок. Перед тем как сесть в машину, я долгим взглядом посмотрел на окна офиса, потом почему-то сплюнул и, наконец, занял место штурмана.
- Они будут нас контролировать?
Руся улыбнулся, сдавая назад.
- Они думают, что будут нас контролировать. – Он закрутил баранку, выворачивая. – Суют нам водку по дикой цене на реализацию. Наивные. Посмотрим, кто из нас диктует условия, а кто их выполняет.
- Куда мы теперь?
- За товаром. Завтра я пробью точки, где можно взять товар на реализацию. Сегодня же купим кое-что за наличные. У меня кругом друзья. Не робей!
Я не робел. С чего он взял? У друзей мы купили пиво, сигареты и конфетки. При чем «друзья» при погрузке товара обсчитались в нашу пользу, и мы загрузили в багажник вместо трех ящиков пива пять. Я рассматривал бутылку с заграничной этикеткой и счаст-ливо икал. Нет. Пиво я не пил. Меня поразило другое: мы ещё не начали работать, а уже появилась прибыль.
Доехали до ларька в сопровождении крана – Руся просто посигналил, проезжающей мимо машине и, переболтал с шофером, и в итоге мы развернули ларек к проходимой улице витринной, а не боком, как это было положено по договору, всего за две бутылки пива из дармового ящика.
Руся показал мне, как работать с кассой и мы открылись, заполняя полки скромным товаром. Выставляя навязанную арендодателем водку, Руся поморщился, рисуя ценник.
- Запомни! Всегда на весь товар делаем двадцать процентов. Больше можно – зави-сит от спроса. Меньше нельзя – пролетим. Усек?
Я мотал на ус, радуясь жизни. Вот она свобода!
- Вечером привезу паленку. Без паленки мы пропадем. Левая водка, - пояснил он, видя моё замешательство.
- И что? Её будут брать? – Я присел от неожиданности.
- Посмотришь!
Руся хмыкнул и с кем-то заговорил, потом щелкнул по кассе, положил первую де-нежку и выдал первую пачку «Бонда».
- Не забывай улыбаться и говорить «спасибо». Считай, всегда на калькуляторе. Два-жды. Один раз в уме. Сверяйся по ценникам, пока не запомнишь. Всё. Я пошел.
- Куда? – удивленно спросил я.
- Договариваться о реализации и прочей ерунде. Или, может быть, ты этим займешь-ся?
Я только, что расстался с заводом и вряд ли годился на такую важную роль.
- Не дрейф. Через два часа приеду и сменю тебя на обед. Идет?
- Идет, - сказал я, мрачнея. Не так я себе представлял бизнес. Я думал, что мы вместе будем сидеть в ларьке, травить анекдоты и продавать всякую чепуху, ездить за товаром и такое прочие. И ещё. А где драконы и пышные плюмажи шлемов? Какое-то расхождение в ожидание.
Я почесал ухо, отводя глаза. Впрочем, Руслан на меня и не смотрел Зря я боялся вы-дать своё разочарование.
- Время – деньги, я побежал.
Я закрыл дверь за Русей на прочный засов и растерянно сел на поломанный стул напротив окна. Первый покупатель купил у меня сникерс.
К вечеру я почти их всех продал. Руся так и не приехал меня подменить на обед. Но когда стало смеркаться, он приехал груженный, полный товара. В сильной задумчивости я таскал ящики со спиртным и прочей ерундой. Я думал о коте, обеде, уютной квартире и о том, что данная работа мало, чем отличается от прежней эксплуатации. Руся вниматель-но выслушал меня, после расстановке товара на витрине и, заботливо поглаживая кассу, сказал:
- Продал все сникерсы? Чудесно. Видно рядом любители попить чайку и перекуров. Завтра купим две коробки. Обед? Видишь ли, надо сделать упор на шоколаде. А, что с си-гаретами? Я тоже не был на обеде. Но это работа отличается от того, чем ты занимался. Я докажу тебе. – Руся посмотрел на часы и принялся картонками закрывать спиртное. – По-сле двадцати торговля спиртным запрещена, знаешь?
- Слышал.
- Люблю это время. – Руся принялся выгребать из ячеек кассы деньги, считая их. По-лучалось ловко. – Не сбивал деньги в пачки? Надо сбивать, прессовать денежки и скла-дывать их в укромное место. Также учись считать деньги. Возьми пачку мелких купюр и считай в свободное время. Чем быстрее будешь шевелить пальцами, тем лучше. Не плохо для первого дня. Устал?
- Нет. Не привычно. Людей боюсь. Многие лезут в форточку знакомиться.
- Могут пригодиться. А могут, и нет. – Руся пожал плечами. – Никогда не угадаешь. Не давай в долг. Не давай под залог документов. Нам нужны только одни бумажки. – Партнер показал на пачку денег. В форточку требовательно постучали. – Так. Пошел волшебный час торговли. – Друг детства отложил в сторону деньги и приветливо улыб-нулся в узкий проем. Из форточки потянуло сквозняком и перегаром.
- Водка есть?
- Не положено. Приходите утром.
- Да вы будете у меня на перекрестке сосать!! Давай, что лучше! И быстрее мальчик. – Ну, Руся и дал, накручивая двойную цену. Излишек заботливо уложил в свободную ячейку, не забывая мне подмигивать и мурлыкать себе под нос старый шлягер. Вслед за первым клиентом, появилась ещё парочка. После них закрылись. Вышли на улицу, одели ставни. Постояли, любуясь свинцовыми тучами. Наступал полярный день – темнота появится не скоро. Через дорогу, напротив, на остановке ларек ещё работал. Руся вздохнул.
- Он должен стать нашим. Тогда мы сможем диктовать цены. Сейчас мы им не кон-куренты. Пока.
Он улыбнулся и поманил меня в ларек. Там мы разделили излишек.
- Главное не наглеть. Менты не спят. Когда-нибудь попадемся. Увидишь. Не без это-го. В принципе, зарплата нам не нужна. Вечерних денег всегда будет хватать на пропита-ние. Всё остальное в дело. Идет? И ревизии. Мы свои, поэтому будем делать раз в десять дней. Без ревизии пропадем.
Слово «ревизия» меня напугало и немного напрягло. Руся, видя моё замешательство, отвел глаза в сторону и кашлянул. – Ладно. На сегодня хватит. Пора по домам.
Я что-то так устал, что отказался от предложения подвезти меня домой. Решил про-гуляться. На свалившиеся деньги, приобрел две бутылки шампанского (всегда пригодит-ся, когда у тебя есть девушка). Руся сделал мне скидку и отпустил товар почти по закупочной цене. Здорово! Я заработал за день две бутылки шампанского. Раньше о таком да-же не мечталось. Меня распирала гордость, когда я шагал по пустынной улице. Редкие прохожие не смотрели на меня и спешили домой. Я нет. Хотя Руся и обещал завтра за-ехать рано утром. Меня радовало мысль о наступающем лете и денежной работе. Дующий ветер не казался мне холодным, как прежде и запахи рыбной муки, приносимые из порта, не тревожили. Ветер гонял по асфальту мелкую пыль и один из таких порывов, заставил меня остановиться, снять очки и протирать глаза. Острые песчинки выбивали слезы. Со стороны казалось, что я плачу.
Именно об этом меня спросил Сима, высовываясь из окна новой белоснежной пя-терки - машина резко притормозила и все, кто в ней был, смешно дернулись.
- Решил поплакать? – Друг беззаботно улыбался. Сегодня он вырядился в белоснеж-ный плащ, (брат подарил, вернувшись из загранрейса) и смешную кепку, которая начина-ла входить в моду. Этот головной убор мне принципиально не нравился – в детстве я много времени провел на Украине, так вот там, в глухом селе, все ходили в кепках. Толь-ко старики называли их «картузами» и свойственно своему возрасту хвастались ими на посиделках у центрального магазина. Наверное, кепки ассоциировались у меня с глубо-кой старостью. Именно так я представлял себе старость: старая лавочка, жаркое солнце и разного цвета «картузы», которые вертятся перед носом глубоких стариков – друзей дет-ства.
- Папина машина? – поинтересовался я, одевая очки.
- Ага.
- Он тебя убьёт.
- Так он же в отпуске!
- Так у тебя же прав нет!
- Так я и не за рулем! – И Сима развел руки в стороны, делая смешную гримасу. И в этом был весь он. – Поехали кататься?
- Не могу. Кот голодный.
- Выгони животное из дому. Оно тебе создает много проблем. Садись! – Семен вы-лез наполовину из окна и открыл передо мной заднею дверь. Господи. На меня смотрела дюжина испуганных глаз. На заднем сидении разместилось человек пять. Одна девушка лежала на коленях, другую вмяли в уголок. В шоке никто не мог вымолвить и слова. Си-ма проследил за моим взглядом и сказал, принимая верное для него решение:
- А ты ложись сверху неё!
Это вызвало бурю возмущения. Только Брагин пьяно хрюкал, пытаясь меня попри-ветствовать. Потом он уронил голову на грудь и всхрапнул. Наверное, утомился после работы.
- Тогда садись ко мне. Вперед. Уместимся!
Теперь заворчал водитель, твердя что-то про ГАИ, про доверенность, которой нет, про то, что он сейчас уйдет.
- Моя машина! Мой друг! Кататься!!
- Сима. Я пойду.
- Куда ты пойдешь?! Что?! Зазнался? Ларек взяли и зазнались? Тоже мне друзья. Не поедешь со мной – я к тебе на день рождения не прейду. А без меня у тебя праздника не получится!
- Да поехали уже!! – кричали с заднего сиденья, явно обращаясь не ко мне, а к Симе.
- ГАИ! Штрафанут! – шипел водитель.
- Поехали! Я за всех плачу! – очнулся призрак Брагина. Парень полез в карман курт-ки. – Кому отдавать деньги?
- Мне!
- Мне! – закричали наперебой девушки. – Я передам! Я знаю кому!
Брагин всех расстроил. Он снова погрузился в спасительное для своего кармана за-бвение, похожее на глубокий обморок. Рука его, так и не дотянулась до заветного денеж-ного отсека и скрюченно замерла лапкой цыпленка, иногда мелко подрагивая. Наверное, ему снился сон, и он куда-то бежал, размахивая руками. Может даже по радуге. Чудесный сон. Я вздохнул, с трудом отводя взгляд от «цыпленка».
Сима смотрел на меня грустными глазами, возвращая в реальность – из салона ши-бануло смешанным запахом табака , духов и одеколонов.
- Ну? – спросил он меня.
- Поехали!
И мы поехали. Сначала дворами, потом свернули в промышленную зону. Пару раз нам попадались милицейские уазики, но я вовремя успевал прятаться под приборной дос-кой, девчонки на заднем сидении растворялись, принимая вид теней и обходилось!
- Долго будем кататься? – спросил я у Сима, чувствуя, как затекла нога.
- До старой пристани. Брагин премию получил. У нас есть пару ящиков пива, две бутылки водки и тонна сосисок. Посидим напоследок. Провожаем меня в отпуск. Я же с Клавой еду.
Её, кстати, среди присутствующих я не увидел.
- Поедем за Клавой! – закричал очнувшийся Брагин. Его быстро утихомирили. И он снова всхрапнул.
Мы проехали мимо кладбища кораблей. Миновали закрытую зону охраняемых ло-док. За сеткой раскинулся малый разнокалиберный флот от переделанных водолазных катеров и буксиров, которые наверняка охраняли, до шлюпок-поплавков со смешными надстройками и рубками. Каждый по-своему смотрел на такое изобилие плавсредства. В моих глазах не читалась зависть. Я никогда не представлял себя моряком и не собирался связать свою жизнь с морем. Брагин тоже не смотрел на лодки. Он спал.
- Иметь свой катер – это всегда хлеб с маслом, - сказал Сима, щурясь в дыму раску-ренной сигареты. Я кашлянул, испуганно косясь на огонек возле своего уха. Сима криво усмехнулся, отгоняя дым от моего лица. – Первым делом купи себе катер.
- Катер, - выдохнул водитель и величественно на меня посмотрел. Деньги и я абсо-лютно два разных понятия, вот что я видел в этих черных глазах.
- У него будет катер, - угрожающе произнес Сима, встряхивая мне пепел на плечо. - Обязательно будет. И парень станет круче Брагина – это точно.
- Круче Брагина – это вряд ли.
- А, я тебе говорю…- стал закипать Сима.
«Пятерка» осторожно объехала кучу мусора, проехала ещё метров двадцать и, въеха-ла в редкую поросль карликовой березки, полностью останавливаясь. Справа от нас вид-нелся разрушенный временем старый причал. Черные сваи напоминали зубы морского хищника, выброшенного на мелководье с темных глубин зловещего моря.
- Да ты краску поцарапал!! – закричал мне на ухо Сима. В следующую секунду он вытолкнул меня из машины и забегал вокруг неё, тщательно осматривая. – Знаешь, что со мной папа сделает?!!
- Ерунда. Зато её не будет видно с дороги, - сказал водитель, степенно вылезая из-за баранки. – Хватит портить праздник, Сима. Вечно орешь. Надоел.
- Я порчу праздник?! – завопил мой друг негодующе. – Да это я его организовал. Я!!
- А, я финансировал! – подал голос Брагин. – Приехали? Выгружаемся!!
Я мялся, переступая с ноги на ногу, стараясь громко не бренчать пакетом. Задние двери машины распахнулись и из неё десантировались незнакомые мне лица. Сима лю-бил окружать себя бесполезными людьми.
- Я главный!! – вопил мой друг, продолжая стоять согнутым. Ветер развивал его бе-лый плащ. И на фоне мертвых свай он смотрелся очень недурно. Я уже два раза пожалел, что приехал с ними. В багажнике требовательно застучали. Все стали смеяться, перебра-сываться шуточками. Говорить про пиво и про какого-то Вялого. Меня заинтересовала ситуация и я увидел из-за плеч других, как из открытого багажника вылезли парень с де-вушкой.
- Где пиво?? - грозно спрашивал у них Брагин, готовый драться за каждую бутылку.
- Нам было не до пива, - важно сказал Вялый, и его девушка смущенно захихикала. Ящики оказались нетронутыми и, напряжение заметно спало. Я отвернулся от багажника и не увидел Симу на прежнем месте. У переднего бампера стоял невозмутимый водитель. Он курил, засунув глубоко руки в карманы.
- Ещё немного и я бы дал ему по морде, - и это он сказал мне. Ноздри гневно разду-лись. Я выбежал на дорогу и увидел удаляющуюся фигуру друга. Странно, шел он не в город, а в глубь свалки, к морю. Я поспешил догнать Симу.
- Это я организовал праздник! Я! – бубнил он. – Это меня провожают в отпуск. Это я уезжаю!
- Сима!! – кричали за спиной.
- Сейчас прейдем! – крикнул я, оборачиваясь назад к машине, мало заботясь о том, чтобы меня кто-то услышал. Машина белым пятном выделялась в кустарнике, где почки только набухали, хотя по календарю уже настало лето. Вдалеке виднелись низкие серые скалы, но до них никто не собирался идти – компания раскинет костер среди валунов, выбрав чистое и ровное место. Я прекрасно знал дальнейшее, ибо все «праздники» Симы напоминали предыдущую попойку с обязательным разбиванием носа и наигранного из-насилования.
Остро пахло тиной. Гнильём помоев и свалки, которая находилась повсюду. Пре-красное место для пикников.
Сима отчаянно ругался минут пять. При этом он жестикулировал руками, приседал, ходил крабом кругами, тыкал пальцем и плевался мне в лицо.
Чем ближе к морю, к неласковым порывам свежего ветра, тем спокойнее он стано-вился и вскоре со всем замолчал.
Мы подошли к сваям. Был отлив. Вода ушла, открыв не радужные краски дна. Тем-ные валуны в лужах грязной воды, безобразно украшенные тиной, водорослями и брил-лиантами осколков битых бутылок, покрышки машин и куски ржавого металла – вот, что осталось нам - созерцателям.
- Красота! – сказал мрачно Сима, кутаясь в белый плащ и натягивая кепку глубоко на уши.
- Свинарник, - согласился я с ним. Мы медленно пошли вдоль моря, выискивая чи-стое место. Не нашли. Сели на поваленный столб, лицом к морю. Дуло.
- Продует, - констатировал я факт.
- Плевать.
Я покосился на белоснежный плащ Симы и промолчал. Ещё я хотел сказать про его товарищей-компаньонов по празднику и тоже промолчал. Подобными элементами Сима был окружен всегда. В пятнадцать лет он бегал с панками и прочими неформалами, пока я катал железо в спортзале местной общаге; в период до армии он дружил с гопниками и металлистами, а я опять катал железо всё в том же помещении судоремонтников. Сейчас его друзья мало, чем отличались от тех. Не было только спортзала в общаге – весь инвен-тарь растащили.
Я открыл пакет и достал бутылку шампанского. Протянул Симе. Достал вторую, за-жал между ног, а пустой пакет, попробовал засунуть под плащ друга. Тот машинально привстал, читая этикетку.
- Где взял?
- Первый день работы.
- Отнесем девчонкам?
Я попытался вспомнить «девчонок» и отрицательно замотал головой.
- Сами выпьем.
Сима хмыкнул и лихо открыл бутылку. Хлопок и первые глотки пены попробовало море. Я покосился на черные лужи среди подводных камней и тоже отдал дань природе. Мы чокнулись. Выпили. Посмотрели в синее небо и посвистели чайкам. Птицы ответили нам пронзительным криком, сообщая последние новости: где рыбных отходов побольше, кого сегодня утопили, сколько птенцов вылупилось за день и сколько незваных гостей высыпало на берег, не считая нас.
Сима покосился в сторону «праздника», горестно вздохнул, отворачиваясь. Я по-хлопал его по плечу, успокаивая.
- Знаешь, Оля в отпуск уехала.
- Знаю. Клава сказала. Горюешь? Могу устроить праздник. Потом можем поехать к тебе. Все вместе.
- Посмотрим,- уклонился я от прямого ответа, поспешно глотая шампанское. Ши-пучка ударила в нос. Закашлялся и отвернулся, промаргивая слезы.
Сима посмеялся.
- Не понимаю. Почему ты не любишь праздники? Когда приедет?
- Через два месяца. В августе.
- Я приеду раньше. - Сима уже что-то просчитывал в уме. – Август обещает быть ве-селым. Да, Вася?
- Да, Сима, - ободрил я его, не желая сразу бить больно – в самое сердце. Передо мной сидело потерянное дитя гор, усыновленное простой русско-немецкой семьёй. А может, во всем виноват роддом. Пьяные нянечки. Как сейчас вижу: заболтались в кори-доре и спутали мамаш. Так появился человек-праздник с южным темпераментом и еврей-ским прищуром.
- Приеду, - продолжал философствовать Сима, - ты уже будешь ездить на бумере, а Руся сменит свою коросту на мерседес.
- Это за месяц? – усомнился я.
- Дуракам везет. – Сима снисходительно похлопал меня по плечу. – Об одном про-шу: не груби не кому. Сдерживайся.
- Да я… Никогда! Они всегда первыми начинают.
- А, ты стерпи, а то звонок в дверь…
- И прейдут два горца, - закончил я за него предложение, - которые будут знать толь-ко одну фразу: «Вася?»
- Точно. Ты всё знаешь!
Мы помолчали, каждый, думая о своём. Нет ничего красивее белых ночей. Словом, не описать (двумя тоже), надо прочувствовать: похоже на открытие второго дыхания, ко-гда срабатывает запасной автономный аккумулятор и ты заново возрождаешься, вдохно-венный на подвиги повседневной рутины. Жизнь кажется вечной, время останавливает-ся, превращаясь в бесконечный день, и ночное зло отступает. Словно ты в раю, где всегда светло и уютно и ничего не должно кошмарного произойти. Ты – среди дружелюбных ангелов. В их армии.
Жаль, что не навсегда.
- Я буду с вами, - сказал Сима и кивнул головой, но я знал правду и думаю – он то-же.
Послышались голоса. Гомон, приближающейся подвыпившей компании. Кто-то кричал имя друга. Его подхватили. И вот теперь все скандировали: «Сима!» Я обернулся, и бутылка с недопитым шампанским скользнула из рук в море, которое забрал отлив. Тревожно и очень противно вскрикнула чайка. Словно я ударил её по голове. Бутылка скользнула между камней и плавно опустилась в лужу не разбившись.
С секунду смотрели на неё, потом Сима сказал:
- Плохая примета, - и швырнул свою бутылку, пытаясь разбить мою. Она сделала за-мысловатую траекторию и … закачалась рядом. Сима чертыхнулся.
- Совсем плохая примета.
- Нет такой приметы, - упрямо возразил я.
- Кто-то испортит праздник. Посмотришь.
- Сима! – Из компании выбежала девушка, похожая на солистку легендарной груп-пы «Роксет», такая же долговязая и со смешным ежиком белых волос прически (одно из первых моих разочарований – слыша сильный грудной голос, я никак не мог ожидать увиденного; мои юношеские фантазия рисовали мне полногрудую, длинноволосую, сек-сапильную красотку и вдруг…) Что-то подобное приближалось к нам, смешно выкидывая коленки при беге.
- Сима! – завопил долговязый подросток. Моего друга обожали девушки и делали это всегда красиво. На этот раз они сошлись в долгом поцелуе, при чем в страстном по-рыве едва не последовав за бутылками. Кто-то из них обязательно бы разбился. Я просто вытянул руки и схватил обоих. У Сима угрожающе треснул плащ, и он отцепился от де-вушки, свирепо сверля меня глазами.
- Это папин плащ! – Ух ты! Оказывается «папин», а говорил, что брат привез в по-дарок на день рождение из первого рейса.
- Отпустить?
- Только попробуй!
Девушка заливалась. Ей было смешно. Они нашли равновесие. Вышли на дорогу. Я продолжал сидеть.
- Какой отважный мальчик-одуванчик! - сказала девушка и неожиданно взяла моё лицо в обе руки, расцеловала в щеки и отстранилась, насмешливо щурясь. - Такой серь-ёзный и в очках. Это, правда, твой друг?
- Отстань от него.
- Пойдем с нами пить, - просто предложила она и, я понял, что моё «просто» - это ничто по сравнению с её «просто». Меня, наконец-то, отпустили. Щеки горели.
- Мальчик-одуванчик. – Погрозила мне девушка пальчиком, не спуская с меня вызы-вающего прищура, и, отходя к Симе. Подошла веселая компания. Брагина тащил на себе Вялый и хмурый водитель. Он сказал:
- Кончай выпендриваться. Водка выветривается, пиво тухнет, ну, а девушки зажда-лись. Сам видишь.
Сима видел и он торжествовал – какое веселье без него? Никакого. Они объедини-лись, теряя ко мне всякий интерес и, уходя, оставили меня одного, наслаждаться в гордом одиночестве своими мыслями.
С уходом Симы стало грустно. Я поежился, глядя на море. Дождался, пока компания не скроется из виду, и только тогда поднялся. Сколько идти домой? Два-три часа? А мо-жет сразу идти к ларьку? И прийти к открытию, как ни в чем не бывало. Чудесная мысль.
Я решил срезать через сопки. Часа через два, когда я уже подходил к городу, и мне пришлось идти в пролеске вдоль автострады, мимо меня пронеслась странная «пятерка». На капоте сидел Сима, держась руками за дворники, он пел. Сначала я не поверил галлю-цинации, подумал, что меня посетил мираж – машина промчалась на бешеной скорости, но потом я узнал голос друга. Ноги сами вышли на пустынное шоссе. Я какое-то время смотрел вдаль, в след удаляющейся машине и думал.
Что это за интонация? С секунду соображал. Потом улыбнулся. Интонация человека, у которого праздник удался.