«Вот чтобы просто так, с места, влупить по газам, и… Нет. Нельзя».
Молнии раздирали небо, сияющими столбами несясь к земле. Синеватые копья зарниц пронизывали низкие сине-черные тучи, и распадались громом. Гроза брала город в кольцо…
«Когда же будет дождь? — с плохо скрываемым ожиданием и надеждой он обращался к небесам, вытягивая вперёд руки, но ответа так и не дождался. Голова разламывалась на куски. — Мне нужен дождь!»
Но ни капли не падало с бушующего невиданным прибоем неба, все мечущего и мечущего вниз, к иссушенной земле белый огонь. Выжженные пятна почвы, обугленные и бесплодные, загорающиеся деревья и вспыхивающие, как бумага в костре, поля — все это дымом, закручивающимся в спираль, втягивалось в круговорот туч.
Наконец спираль урагана оформилась в тёмное, тяжёлое даже на вид ядро, и словно провалилась вниз, просев почти до земли. Так показалось на миг, но потом зрение перестроилось, и стало ясно, что сплюснутый шар, окутанный молниями и водоворотами воздушных течений, висит в километре от холмов парка. Точно в геометрическом центре городской застройки, над километровой круглой площадкой, окружённой многорядным шоссе…
«Это не молнии», — догадался он.
Прямые обжигающие сетчатку столбы огня стекали с небес в танце разрушения. Пограничные кварталы, эвакуированные ещё неделю назад, вспыхнули почти одновременно, создав вокруг города дымно-оранжевое кольцо, расползающееся языками разгоравшихся очагов пожаров. Системы тушения были отключены, и ничто не создавало препятствий огню. Третье кольцо дороги, непривычно пустое и тихое, взорвалось цепочкой вспышек — это сработали взрывные устройства, заложенные под полотно многоуровневой эстакады.
Между третьим и вторым кольцами, в парково-развлекательной зоне, огню не получилось разгуляться так, как в жилых кварталах, и ему помогли: сверху, разлетаясь от шара, висящего в центре города, медленно протянулись оставлявшие чёрный след сгоравшего воздуха пламенные шары, почти одновременно упавшие в зелено-голубую сетку насаждений и прудов. Стена огня, вставшая на дыбы, слизнула все следы вмешательства человека до самого внутреннего кольца дороги, и разбилась о серебристые поля отражения небоскрёбов делового центра.
Гулкий удар ударной волны встопорщил листву многосотлетних араукарий и дубов, но не смог сломить десятиметровых стволов, и с треском увяз в зелени.
Центр замер, развернув защитные поля. Висящий над ним сферический модуль поддержки заискрился, и словно взорвался тончайшей сеткой-паутиной ярких линий, протянувшейся внутри последнего нетронутого кольца дороги. Здания дрогнули, размываясь, их поля приобрели едва ли не материальную плотность, их напряжение достигло максимума… и, не выдержав, все рассыпалось невесомой синеватой пылью. Строения, достигавшие нескольких сотен метров, проваливались сами в себя, разлетались осколками стекла и камня, бетона и стали, керамики и полимеров, которые превращались во всю ту же легчайшую взвесь, зависавшую в воздухе.
Тучевая спираль, свившаяся, словно меняющая кожу змея, вокруг модуля, медленно разжимала свою хватку, распадаясь отдельными облаками и стремительно светлея. Отдельные капли дождя, пролившиеся с небес, испарялись, не долетая до земли, когда ревущее пламя вспыхивало с новой силой.
Здесь, в центре бывшего города, в старом парке, под нависшим над головой выпуклым брюхом шара космического корабля, в почти полной темноте, стоял человек. Он по-прежнему вытягивал руки, прося дождя, но ни капли сверху так не упало.
Пожары затихали. Сами по себе. Сожрав все топливо и горючие материалы, расплавив и превратив в тягучую багровую лаву то, что гореть не могло, огонь умирал. Гордого города, чьё название уже вычеркнули из всех баз данных, больше не существовало.
— Пора, — шёпот в ушах заставил человека, просившего дождя, вздрогнуть и опустить руки. — Возвращайтесь на модуль.
Он запрокинул голову, словно пытаясь рассмотреть там, за неприступной блестящей броней сферы, того, чьи слова нарушили его уединение, и криво улыбнулся. С его лица сползало всяческое выражение, как маска, использованная и ненужная более.
«Как жаль, что моменты, в которые удаётся отключить свою память, и порадоваться торжеству стихий, так редки, — подумал человек, медленно поднимая пальцы к закреплённому на груди контрольному пульту. — Пусть и эрзац, но красота в нем все-таки есть. Только радоваться ей в своём обычном состоянии я не умею».
Коснувшись контроллера, мужчина растворился в синей вспышке излучения, пронёсшейся от земли вверх, и втянутой серебряным шаром, медленно набирающим высоту. Спускаемый модуль возвращался на борт своего носителя, черным стокилометровым пятном зависшего на орбите.
— В этот раз вы не стали подписывать свою работу, — секретарь заверил акт о приёмке выполненных работ, и сбросил копию в базу. — Не тот масштаб?
— Не тот случай, — ответил ему подрядчик, проверяя правильность заполнения документов. По его лицу невозможно было сказать, что он думает, или какие эмоции испытывает — неподвижная маска, бледная и застывшая, выражала только готовность к дальнейшей деятельности и предельный рационализм. — Масштаб роли не играет.
— В таком случае, примите благодарность от нанимателя, — поставив последнюю визу, секретарь немного расслабился, и, покинув сеть, спросил: — Но зачем вы эвакуировали город, и заложили взрывчатку? В контракте не было таких пунктов…
— Я стараюсь исполнять работ максимально чётко, — ответил подрядчик, кивком подтверждая приход средств на счёт. — В договоре значился город. Полное уничтожение. Про жителей упоминаний не было.
— Но заказчик подразумевал…
— В следующий раз пусть прописывает техническое задание, как следует, — исполнитель тоже вышел из сети, и его лицо утратило бледность, но подвижность не приобрело. — Желательно поимённо. С одновременным принятием ответственности за гибель каждого разумного существа, и осознанием последствий…
— То есть, вы отказываетесь от уничтожения людей?
— Нет. Но предпочитаю, чтобы это оговаривалось прямо. Количество, способ, выживаемость, зачистка… Чтобы не получалось потом, что, упоминая термоядерный удар, заказчик подразумевал радиоактивное облучение, но не ударную волну, и уж никак не тектонические возмущения, а выживших следовало добить бактериологическим оружием, и не применять орбитальную бомбардировку, высадку десанта и заброску бронетехники.
Секретарь опустил глаза. Контракт, который сейчас описывал исполнитель, проходил через него, и до сих пор портил личное дело и карьеру. Отметка о несогласовании работ и перерасходе средств очень вредна для должностного роста, и о статуте асессора ему оставалось теперь только мечтать.
Исполнитель кивнул ещё раз, прощаясь, и покинул приёмный покой. Вспышка переноса, и долгожданный покой. И, может быть, на сей раз его не будут дёргать ради работы, с которой справился бы и муниципальный отдел строительства…
«Не стал подписывать… — хмыкнул он, погружаясь в темноту. — Так можно докатиться до визирования туалетной бумаги после использования, и сообщения в сеть о всех отправлениях организма, включая низшие… Нечего там подписывать. Работа как работа».
Но ему было немного стыдно. Все-таки поддался соблазну, и погрузился. Побывал в центре циклона. Пропустил через себя разрушение и песню пламени. Дал слабину, пусть и отключив память, но все же…