На кой черт жаровня: ад — это Другие.
Ж-П. Сартр
1
Я заходил в чужие дома и видел чужие семьи. Нет, я не был воришкой, а выступал лишь репетитором по биологии. В одну из суббот отправился в дом к семье Валентайн. Она состояла из мамы по имени Мадлен, отца по имени Гари и сына по имени Стивен, уровень знаний которого мне и предстояло поднять.
Каждый дом обладает той неповторимой атмосферой, по которой можно определить его жителей: их материальный достаток, привычки, парфюм, сорт сигарет, слабость к кофе, и узнать многое другое, просто повнимательней приглядевшись к домашней обстановке.
Высадившись из автобуса и прогулявшись по улице с аккуратно расставленными типовыми коттеджами с прилегающими к ним лужайками, обнесенными заборами высотой не выше колена, я приблизился к дверям их дома, которые были выкрашены в белый цвет и украшены скорее милыми, чем изящными, узорами. Двери отворила Мадлен, в накинутом на ситцевое длинное платье жакете на пуговицах, мягких тапочках и с русыми волосами, собранными на затылке.
Я видел ее во второй раз и теперь разглядел повнимательней. Ее внешний вид и вес, милые черты лица, глубоко посаженные карие глаза и уже проглядывавшая утомленность, которую часто можно заметить на лицах домохозяек, передавали возраст лет на 35.
— Добрый день, — с улыбкой произнесла приветствие хозяйка, — проходите скорей.
— Добрый день. Уже прохожу!
При входе в прихожую в глаза бросился порядок, с которым была расставлена обувь, аккуратно развешана по отдельным крючкам верхняя одежда и к месту пристроен длинный деревянный шкаф.
— Стивен сейчас подойдет. Рон, проходите на кухню, я заварю вам чай. У нас есть свежая французская булка и сливовый джем.
— Спасибо! Не могу отказать, когда слышу слово «джем», я лакомка со стажем!
Мы обменялись улыбками, и, предусмотрительно пошаркав подошвами замшевых туфель по коврику, я достиг столовой, стены которой были украшены кафелем с разноцветными вкраплениями и коллекционными тарелочками с изображением различных знаковых мест, прославленных туристических маршрутов.
Все движения Мадлен были по-хозяйски складными и уверенными. Она вдавила кнопку электрического чайника, выставила из холодильника обещанную банку с яркой и спелой сливой на этикетке и извлекла из бумажного пакета длинную румяную булку. В то время как хозяйка резала ломтиками хлеб, я смотрел в угол, где был установлен небольшой телевизионный экран, включенный на музыкальном канале и создававший приятный и не давящий на слух шумовой фон, и украдкой косил в ее сторону глаза.
— Я и не знаю, получится ли у вас втолковать нашему спортсмену что-нибудь, но мы с Гари так рассчитываем на удачную сдачу тестов по предметам, необходимым для медицинского колледжа! — обратилась ко мне Мадлен, затопляя кипятком чайный пакетик, который сразу раздулся, зависнув на поверхности подобно поплавку, и принялся выпускать из себя терпкий темный окрас, который разойдясь изящными узорами занял собой весь объем жидкости и обратил его в напиток янтарного тона.
— Увлеченность спортом — не помеха, напротив, это показатель дисциплины, — попробовал я обнадежить гостеприимную мать, синхронно распределяя упитанный слой джема по поверхности пухлого ломтика хлеба, применяя длинный и затупленный столовый ножик.
Мадлен подняла лежавший на подоконнике глянцевый журнал и, сложив его пополам, направилась в гостиную. Она словно угадала мое желание остаться один на один с угощением и экраном телевизора.
Смотря ей вслед, я отметил, что фигура ее была не столько гармоничная, сколько имела плавные очертания, что наводило ее на выбор одежды, которая не будет излишне четко обрисовывать контуры тела.
Стивен действительно пришел минут через пятнадцать, и мы поднялись в его комнату на втором этаже. Этот худенький смуглый парень носил кучерявые темные волосы и обладал простым и добрым выражением лица.
Первое же занятие обнаружило его не самое выгодное положение на дистанции, ведущей к получению проходного балла. Случалось объяснять примитивные вещи и частенько наблюдать, как его мимика передавала умственное напряжение, а взгляд обращался в сторону окна с видом баскетбольной площадки на другой стороне улицы.
Мадлен в тот день я больше не увидел, а Стивен мне тем не менее понравился. Было заметно, что он будет стремиться, и для него важно не подвести родителей.
По графику следующее занятие выпадало через два дня, и на этот раз Стив оказался уже дома, и именно он отворил мне дверь. Я стал искать взглядом хозяйку и заметил ее у окна в зале. Она стояла с распылителем в руках, орошая стекла синей моющей жидкостью правой, а в левой держа зеленую тряпочку для завершения процедуры.
Когда я уже выходил из прихожей, она оглянулась, поприветствовав меня улыбкой и наклоном головы, и затем обратилась к Стивену с просьбой пригласить меня на кухню, чтобы угостить тостами, на что мною было кротко отказано. Некое неясное впечатление овладело мной, и я тщился выразить для себя что-то о Мадлен. Она всеми своими действия, тоном голоса и даже походкой творила чувство, что делает как раз то, что ей предназначено, что надо именно так, и никак иначе.
В тот день я повстречал отца семейства, Гари. Это был смуглый мужчина лет сорока, среднего роста и веса, который имел привычку засовывать левую руку в карман.
Во время занятия он заглянул к нам в комнату, одетый в светлый льняной летний костюм, и после недолгого приветствия обратился к нам:
— Учеба — это хорошо, но нельзя же просиживать часами за этой нудятиной, — при этих словах он издал недолгий смешок. — Неужели Стив станет доктором? Тогда я точно разочаруюсь в медицине.
Гари подмигнул мне и сказал, что на уик-энд вместе с сыном отправляется на футбольный матч. Играет их любимая команда «Буйволы». Билеты уже обеспечены. У Стивена загорелись глаза и рот поплыл в непритворной улыбке.
— А ты болельщик какой команды? — спросил меня Гари.
Вероятно, не являться болельщиком в его понимании не представлялось возможным. Но, так как я не особо питал нежные чувства к спортивным мероприятиям, пришлось отшутиться:
— А я болельщик вашего сына! А еще болельщик хорошей игры!
— Ах-ха-ха, да ты прямо-таки наш человек! Попросту тебе надо походить на матчи, а потом и за уши не оттащить, будешь вместо книг билеты заказывать да трансляции отслеживать.
Гари хлопнул в ладоши и торжественно сказал, что они как-нибудь непременно должны сводить меня на матч. Он сообщал еще что-то, но мне показалось, что все это делается на поверхности, а внутри этот мужчина думает о другом.
Ко времени начала следующего занятия я не застал их лубочное семейство в доме и, посидев немного на крылечке, стал наблюдать, как они приближаются прогулочным шагом, держась за руки и улыбаясь друг другу, при встрече глазами. Стивен держал в руке небольшой пакет, вероятно, с давно ожидаемой покупкой, и не скрывал наслаждения от своего положения обожаемого чада.
Но мне было известно в форме аксиомы, что счастливых семей не бывает. За свою практику посещения всевозможных семейств еще ни одному из них не удалось подвергнуть сомнению приведенное утверждение. По данной причине интерес к членам этой ячейки общества вырос, подобно заинтересованности ботаника к внезапно обнаруженной разновидности давно известного вида растений.
К моему счастью, у Стивена не выходило совершить прорыв в штудируемой науке, и я любезно предложил увеличить время занятий за ту же цену, чем вызвал со стороны родителей радость, умноженную на уважение.
К концу очередного занятия Мадлен, облаченная в домашний светлый спортивный костюм, пригласила нас вкусить испеченный ею яблочный пирог. Посредине круглого стола в столовой дожидался, рассеченный на равные остроконечные куски, кондитерский изыск, состоящий из ломтиков яблока, укрытых сахаром, который превратился под натиском жара в карамельную глазурь, и слоями разложенных на песочном корже с добавлением корицы, приподнятом по краям для удержания аппетитной массы.
На этот раз из напитков я предпочел кофе, и Мадлен заправила медную турку чашкой холодной воды и горочкой молотого кофе, зачерпнутого удлиненной чайной ложкой из вакуумной упаковки.
Гари пытался отпускать шуточки и держал кусок пирога на манер пиццы, откусывая от него как можно больше. Стивен отвлекался на гаджет, водя пальцем по сенсорному экрану. Мадлен, доварив кофе, установила чашку на блюдце и поставила его передо мной с улыбкой, назидательно сказав, что я должен съесть не меньше двух кусков.
Как только запищал сотовый Гари, тот, поглядев на экран, тут же вышел из-за стола и стал громко объяснять звонившему о какой-то партии тренажеров, что они еще на складе.
— Видишь, Рон, дела нельзя оставлять, даже сидя за семейным столом, иначе они уже сами оставят тебя, — торжественно произнес он, возвращаясь на свое место. — Я продаю спортивное снаряжение. Не желаешь хорошие гантели?
— Спасибо, Гари. Но я предпочел бы качать мозги.
— Что? Здоровые, красивые мышцы не помещают серым клеточкам. Или не так?
— Конечно, так. Но тренированный мозг, который активен и получает незаурядную нагрузку, самостоятельно поддерживает тонус тела. Тело для мозга — это аппарат по поддержанию его, так скажем, жизни, поэтому чем больше интеллектуальной работы, тем больше здоровья, это и статистика подтверждает…
— Стоп, стоп. Хорошо! Это твой бизнес — рассказывать о природе, а мой бизнес — это занять пустое пространство аппаратами для зарядки… Ха-ха-ха!
Стивен поднял глаза от экрана, улыбнувшись отцу, два раза откусил от пирога, набив рот, и отхлебнул чай из тонкостенной фарфоровой кружки небесного оттенка.
Мадлен, критически взглянув на супруга, присела на диванчике в столовой и, отпивая из чашки молочного цвета, листала тематический журнал с изображением домашних интерьеров. Несмотря на брутальность супруга, весь дом был сотворен под нее: мебель, обои, напольное покрытие и художественные репродукции на стенах — все как бы служило приложением к самой хозяйке.
2
Следующее занятие состоялось спустя три дня. Мне уже не терпелось попасть в их дом. Эта семья стала для меня кофеином, который одновременно и тонизирует, и вызывает привыкание.
На сей раз удалось неожиданно продвинулся в наблюдении. Проводя занятие и поручив Стиву прочитать новый параграф, сам отправился в ванную комнату, но остановился, услышав голос Гари, который произносил речь с нотками возмущения, что побудило меня подойти ближе к лестнице и прислушаться.
— Мадлен, я тебе говорю, этот Джонс угробит фирму! Он настаивает, что мы сами, без посредников, должны привозить товар и сбывать его. Он хочет сломать уже годами работающую схему. Настроить против нас крупных игроков на рынке… Черт! Он же разорит нас.
— Успокойся, Гари, это только разговоры. Докажи ему, что твоя виденье более правильное, и все…
Было слышно, как Гари снял стеклянную пробку графина и вылил его содержимое в стакан. Наверняка это был виски. В прошлый раз я заметил у них на кухне бутылку светло-коричневого ирландского напитка.
Разговор продолжался.
— Как мне что-то доказывать, если у Джонса есть явное влияния на руководство. Этот толстый болван хочет больших бонусов и ради сиюминутной прибыли гробит дело.
— Да перестань уже, с чего ты мне все это рассказываешь?
— Мадлен, пока я в деле, мне нужно открыть свою фирму. Я вполне смогу заключить контракты на поставки современного оборудования.
По шуму, который доносился, было понятно, что он начал прохаживаться по комнате.
— Разве не это шаг вперед, разве это не есть хорошо, а? Мадлен, ты должна поддержать меня!
— И что я должна сделать? — в ее голосе явно звучали нотки волнения.
— Мне необходима крупная сумма, чтобы я начал эту операцию…
— Ты я вижу, уже все решил?
— Кого мне ждать? Финансовой ямы, когда уже будет поздно! Ты это мне предлагаешь?
— У тебя хороший заработок, мы не в нужде, а в наше время это уже удача, Гари! И я тоже хотела, после того как Стивен поступит в колледж, выйти на работу в дизайнерскую студию, там, где Джули работает.
— Ты меня не слышишь! Нельзя так, Мадлен, нельзя топтаться на месте. Я должен начать свое дело. Это нужно и для нас, и для Стивена… В общем, необходимо взять кредит. Залогом может послужить дом…
Мне показалось, что после этих слов Мадлен испустила тихий стон ужаса.
— Этот дом мы обустраивали сами, все здесь — это огромная ценность для нас… Гари, подумай, это может лишить нас родного дома…
Я бросил прослушивание этого семейного диалога и вернулся к Стивену, который уже отвлекся и отложил учебник. Занятие было пора завершать.
Гари посягнул на святое, на то, что составляло жизнь Мадлен. Она существовала наподобие бабочки-мешочницы, которая по-настоящему живет только личинкой, образуя вокруг себя дом в форме мешка или ракушки и имея лишь заботу скромно кормиться и прибирать в домике. В таком состоянии, никому не мешая и не вызывая подозрений хищников, личинка долго существует, любя и с терпением растя себя, и даже ухитряется произвести потомство, но, когда она превращается в бабочку с крыльями и уже готова для полета в мир вокруг, происходит неожиданное — бабочка умирает в течение нескольких минут. Это одно из самых сентиментальных существ в мире. Мешочница не способна после долгого пребывания личинкой в комфортных условиях выдержать яростное давление внешнего мира, и попросту не находит какого-либо смысла оставаться в нем, потеряв привычный уют.
Мадлен, оставшись без родного дома, может постигнуть участь не менее грустная. Она никогда не простит мужу лишения себя любимого мешочка, который был сотворен с надеждой на безопасное и счастливое будущее семьи.
Однако некоторая тяга к ним не прекращалась, и на следующее занятие я решил прийти пораньше, надеясь застать Мадлен дома одну. И мое ожидание оправдалось.
Бабочка-хозяйка открыла мне дверь с выражением легкого удивления и вопроса на лице. Мной было дано объяснение, что будучи поблизости и, чтобы не возвращаться, решил подождать урока, если это возможно, у них во дворике. Мадлен, соблюдая правила гостеприимства, не дозволила этого и пригласила пройти в дом.
Я прошел в гостиную, и спустя несколько минут меня проводили на кухню, где с удовольствием мною было принято предложение почаевничать.
— Рон, у тебя есть жена, дети? — обратилась она с вопросом, вынимая из упаковки готовый сэндвич, и готовясь разлить по чашкам заваренный белый чай с нежным кремовым оттенком.
— Нет, Мадлен, не имею такого счастья.
— О! Рон, что-то затянул ты с этим вопросом.
— Да! Поэтому скоро событие свершится, я уже готовлюсь к обручению с прекрасной девушкой, — соврал я, используя ложь во благо, дабы потушить конфликтную ситуацию, которая могла появиться в восприятии моего образа.
— Как приятно это слышать! Позовете потом на свадьбу?
— Несомненно! Я внесу в список приглашенных всю вашу семью.
Мне необходимо было спешно сменить тему разговора на более мне интересную.
— Мадлен, каждый раз, приходя к вам в дом, я поражаюсь, как здесь комфортно и правильно все устроено. У вас такие славные репродукции висят в гостиной, особенно «Портрет четы Арнольфини» руки голландского живописца Ян ван Эйка, изображающий семейную чету купца в домашней обстановке.
— Я сама выбрала ее. Мне понравился кроткий образ его беременной жены.
— Для меня это изображение олицетворяет на первом плане приземленность, естество, идеальный семейный уклад, пышность и зеленый цвет, как символ обновления жизни, а на втором плане красные тона, узость пространства, догорающая свеча на люстре и зеркало с изображением сцен Страстей Христовых, вбирающее в себя все окружающее, создают чувство тревоги и некоего дискомфорта, ощущение, что это не навсегда, что так не бывает и это не настоящая жизнь, а только притворство в декорациях.
Мадлен обернулась в сторону гостиной, как будто пытаясь еще раз взглянуть на картину.
— Знаете, я вижу ее по-другому. Наверняка это была счастливая семья. Жена там так мило положила раскрытую свою ладонь на ладонь мужа и так смиренно и с достоинством смотрит на жест супруга.
Мадлен не желала видеть всю картину целиком, а выбрала для себя комфортный кусочек.
Допив чай, мы вернулись в гостиную.
— Что-то Стивен задерживается. Надо ему набрать.
— Ничего. Я не тороплюсь, а находиться с вами одно удовольствие.
— Спасибо, Рон, а как Стив все-таки тянет предмет?
— Он очень старается, мне кажется, еще немного, и можно переходить к тестам, — второй раз за время своего присутствия солгал я.
У Мадлен появилось довольно-мечтательное выражение лица. Я опустился в кресло, а она — на диванчик, рядом с журнальным столиком со стопкой глянцевых изданий про домашний и садовый дизайн.
— Знаешь, я недавно посмотрела по ретро-каналу фильм русского режиссера Андрея Тарковского «Зеркало». Он буквально очаровал меня, такой простой и одновременно безмерно сложный. У меня запечатлелась в памяти сцена с героем фильма, когда он лежит при смерти и говорит: «Оставьте меня в покое. В конце концов я хотел быть просто счастливым». Мне кажется, весь фильм пронизан поиском счастья и идеей, что его можно обрести, только погрузившись в свое детство и любовь к ближнему…
— Возможно. Этот фильм еще можно воспринять как такое зеркало в которое смотришься и восприятие увиденного отражает твой внутренний мир.
3
Через несколько занятий я утратил интерес к обучению Стивена. И обстановка в доме становилась все более нервозной, и на чаепитие приглашали все реже. Сославшись на необходимость срочно выехать из города, порекомендовал заменить меня на одного опытного преподавателя, который возьмется заниматься с их сыном в свободное время.
Возвращаясь домой, я предался размышлению о природе близких отношений людей. Как небо в ясную погоду, так же ярко высвечивалось перед мысленным взором то, как Природа, пользуясь в игре в человеческую комедию такими краплеными картами, как дофамин и окситоцин, ведет свою шулерскую игру, сближая разнообразных людей вместе; а употребив их для своих целей, оставляет их с чувством обманности происходящего, ощущением оболваненности, и, пока они выясняют отношения друг с другом, их методично добивают стрессы и старость. Семья таким образом превращается в очередную демо-версию ада. Изумляет то, каким образом такая простая правда умалчивается и до сих пор не введена в школьную программу, чтобы подготовить подрастающих детенышей к сражению с непревзойденным шулером.
Это подлинно, что ничто не сможет пошатнуть закон природы, который гласит, что не все рождаются жить, но все рождаются умереть, и что только впечатления детства временами освежают нас подобно живительному роднику.
Однако мы не способны по-настоящему вместить истину, что жизнь человека все — таки бессмысленна, поэтому тужимся в попытках отвлечься на отношения, работу, религию; путешествуем, сбегая от быта и все еще ожидаем прибытие героя-победителя.Жизненный процесс скроен по невероятно скучным лекалам.
Ироничные восточные мудрецы наставляли ни на что не отвлекаться, а просто сидеть и наблюдать за процессом дыхания и так до самого момента смерти, потому как что бы мы не предпринимали мир будет идти своим неизменным циклическим путем, сметая препятствия, повторяя одни и те же события и побочные эффекты хода истории.
Прошел длительный отрезок во времени, прежде чем я намеренно прошелся через ту самую улицу мимо дома семьи Валентайн, где уже была установлена табличка с надписью «Выставлен на торги».