Александр ГЕРАСИМОВ
КЛИЗМА
Как-то летом, а точнее сказать, в конце весны, что, впрочем, в Германии одно и то же, ни с того ни с сего Мирзоян принялся хворать. Эпидемия гриппа вон еще когда прошла, и гонконгский грипп уже пролетел, и птичий, и... кажется, что последняя немецкая собака уж прочихалась — а вот поди же ты!
Прослышав про болезнь мясника от квартирной своей хозяйки, Натальи Францевны Гипфельштрудель, Карпович решил его попроведать товарища. Подсчитав наличные, учитель спустился в лавку зеленщика Аарона Бикицера, что располагалась прямо напротив дома, в котором он, Карпович, волею судеб обитал, и накупил на все деньги полезных для поправки здоровья фруктов — гишпанских апельцын, черных шагреневых авокадо, дикой лесной малины, собранной в окрестностях Гродно, зелёных, имеющих вкус кислой земляники, плодов аргентинского дерева фейхоа и волшебных, по мнению китайцев, кумкватов из Нагами.
Пришедши на квартиры к Мирзояну, он не стал особенно церемониться и проник в помещение через заднее крыльцо, которое, как известно, в Европе никто не запирает. Умные какие! А случатся воры, что тогда?.. Но мясоторговец, желая быть поближе к европейскому образу мышления, тоже держался этой дурацкой привычки. Так что учителю не составило труда попасть внутрь. Появившись пред очи больного товарища в обнимку с довольно объемистым бумажным пакетом, Карпович совсем уже было собрался разразиться заготовленной заранее здравицей, но Мирзоян его опередил:
— С какого вы Михал Юрич, хочу поинтересоваться, дуба рухнули?! — вместо приветствия изрек больной. Гамлет Мирзоян возлежал на кушетке в позе римского сенатора. Сходства с таковым ему придавал белый банный халат с клеймом гостиницы Ritz-Carlton, слишком для него большой, а потому драпированный на его тщедушной фигуре именно, что в римском стиле, головной компресс из зеленого полотенца, которое можно было при желании принять за оливковый венец, и фиал с янтарного оттенка напитком в отставленной наотлёт руке, — Стесняюсь спросить, кого вы из себя строите? Уж не Рокфеллера ли? Накупил, понимаешь, фруктуозы от Бикицера и думает, что я буду этому рад! Что, господин Карпович, лень было ради товарища лишних два квартала пройти и набрать яблок в обычном супермаркете Netto? Нет, надо было попереться к разбойнику-еврею и купить товару втридорога. К тому же, вам известно должно быть, милый друг, что ничего подобного я и в рот не возьму. А предпочту черпать витамин из единственного истинного лекарства — марочного армянского коньяка, присланного мне из дома как раз для такого вот случая! — С этими словами Мирзоян воздел кверьху свой янтарный кубок, причем сделал это не особенно осторожно, отчего несколько капель живительной влаги вылетели из бокала и достигли крахмальной манишки Карповича.
— ...Клизму еще хорошо бывает сделать, — не нашелся, что ответить учитель и печально вздохнул, — Я-то думал порадовать вас экзотикой, раз вы болеете...
— Ну да ладно вам, Михал Юрьевич! — увидевши огорчение приятеля, пошел на попятную Мирзоян, — Не обижайтесь. А знаете ли лучше что? Давайте-ка мы вместе полечимся этой панацеею. — Мирзоян добыл с полки еще один бокал и налил коньяку учителю, — А клизму мы лучше вашей Наталье Францевне запузырим. Да хорошую клизму — на три ведра. Пусть из нее вся желчь повыйдет.
На том и порешили.