Колобок включил мозг и вдруг понял, что тело его в другом месте.
- Бабушка, где я? - вскричал Колобок.
- Тут, в капиталистическом доме. Чего тупишь? - ответила бабушка, пересчитывая мелочь в кошельке.
- Это же только моя голова!
- Хлеб всему голова.
- А тело? - всхлипнул Колобок.
Бабушка перестала звенеть мелочью, что означало глубокую задумчивость.
Колобок не мешал думать, просто заснул.
- Э-э-по-ха та-ка-я-я-я, Ко-ло-бо-к, - церковным колоколом пробухал внезапный голос бабушки, разбудив Колобка.
- Какая такая эпоха? - поперхнулся мякишем Колобок.
- Голову пришло время катать во все тяжкие. И плаха тебе не страшна. Катись на работу, дармоед.
Колобок заткнулся на неприятном моменте о работе и задумался об эпохе. И пришли ему следующие мысли... какие-то не свои... чужие:
...Во всякой книге предисловие есть первая и вместе с тем последняя вещь;
оно или служит объяснением цели сочинения, или оправданием и ответом на
критики. Но обыкновенно читателям дела нет до нравственной цели и до
журнальных нападок, и потому они не читают предисловий. А жаль, что это так,
особенно у нас. Наша публика так еще молода и простодушна, что не понимает
басни, если в конце ее на находит нравоучения. Она не угадывает шутки, не
чувствует иронии; она просто дурно воспитана. Она еще не знает, что в
порядочном обществе и в порядочной книге явная брань не может иметь места;
что современная образованность изобрела орудие более острое, почти невидимое
и тем не менее смертельное, которое, под одеждою лести, наносит неотразимый
и верный удар. Наша публика похожа на провинциала, который, подслушав
разговор двух дипломатов, принадлежащих к враждебным дворам, остался бы
уверен, что каждый из них обманывает свое правительство в пользу взаимной
нежнейшей дружбы.
Эта книга испытала на себе еще недавно несчастную доверчивость
некоторых читателей и даже журналов к буквальному значению слов. Иные ужасно
обиделись, и не шутя, что им ставят в пример такого безнравственного
человека, как Герой Нашего Времени; другие же очень тонко замечали, что
сочинитель нарисовал свой портрет и портреты своих знакомых... Старая и
жалкая шутка! Но, видно, Русь так уж сотворена, что все в ней обновляется,
кроме подобных нелепостей. Самая волшебная из волшебных сказок у нас едва ли
избегнет упрека в покушении на оскорбление личности!
Герой Нашего Времени, милостивые государи мои, точно, портрет, но не
одного человека: это портрет, составленный из пороков всего нашего
поколения, в полном их развитии. Вы мне опять скажете, что человек не может
быть так дурен, а я вам скажу, что ежели вы верили возможности существования
всех трагических и романтических злодеев, отчего же вы не веруете в
действительность Печорина? Если вы любовались вымыслами гораздо более
ужасными и уродливыми, отчего же этот характер, даже как вымысел, не находит
у вас пощады? Уж не оттого ли, что в нем больше правды, нежели бы вы того
желали?...
Вы скажете, что нравственность от этого не выигрывает? Извините.
Довольно людей кормили сластями; у них от этого испортился желудок: нужны
горькие лекарства, едкие истины. Но не думайте, однако, после этого, чтоб
автор этой книги имел когда-нибудь гордую мечту сделаться исправителем
людских пороков. Боже его избави от такого невежества! Ему просто было
весело рисовать современного человека, каким он его понимает, и к его и
вашему несчастью, слишком часто встречал. Будет и того, что болезнь указана,
а как ее излечить - это уж бог знает! ...
- Это же Лермонтов. Михаил Юрьевич. Предисловие к "Герою нашего времени", - догадавшись, выкрикнул Колобок, - А как современно звучит!
- Молодец, Колобок, - заранее похвалила бабушка, хотя смысл выкрика Колобка не поняла.
- Я к тому, бабушка, что если произведение нравится, раскрывает секреты жизни и кажется своевременным, то это значит, что произведение о настоящем для читателя времени. Именно в это время читатель и живет, несмотря на дату в календаре.
- Говорила деду, что три его образования до добра не доведут. Перенял ты его заморочки, видать. А я ведь его от печи-то отгоняла. Не помогло. Теперь тебе мучиться придется идеями, пока не съедят... А в общем ты прав. Я вот тоже читаю про "Золотую рыбку" и "Чиполлино" по памяти. Просто шедеврально упиваюсь. Видать моя эпоха там описывается, - бабушка заулыбалась.
- А где же моё тело, бабушка, - перевел разговор на волнующую его тему Колобок, почуяв благоприятный момент, но не угадал.
- Катись на работу, дармоед, - привычно рявкнула бабушка и замкнулась на "Золотой ключик".
Колобок стал вспоминать текст "Героя нашего времени". Книжки-то дед давно выкинул, надеясь купить планшет. Но с планшетом не вышло - кризис и нефтяные котировки подвели. Вдруг Колобку подумалось, - "Новые книжки даже трогать безплатно страшно в магазине - вдруг охранники покупать заставят". Оставалось читать по собственной старой советской памяти, которую пока не совсем стерли. А что еще делать Колобку в семье пенсионеров? Не по помойкам же ходить, хотя...