Страна разваливалась. Самая протяжённая, самая высоко взлетающая, самая разнообразно национальная и самая доверчивая. Тотальная нищета, грязь, дезорганизация развращали. И люди потянулись. Потянулись из самой-самой страны.
Бурлаков тоже задумался. Задумался крепко, и судьба предоставила ему шанс: в газете он увидел объявление, что некая международная организация приглашает специалистов в парижский офис. Бурлаков заполнил заявку, послал её почтой в московское представительство и стал ждать.
Надо сказать, что Бурлаков закончил престижное в своё время высшее учебное заведение, успел приобрести практический опыт и считался толковым специалистом. Но организация, в которой он работал, разваливалась с той же скоростью, что и страна. Так что и с этой стороны будущее представлялось угрожающим.
Прошёл месяц, потом другой, Бурлаков стал забывать о своей заявке, а если и вспоминал, то подумывал, что, видимо, им не заинтересовались.
Организация приказала своим сотрудникам долго жить и пожелала успехов в труде и личной жизни. Бурлаков, выполняя пожелания, торговал обувью на рынке, обучал бухгалтеров в жилищной конторе владению появившимися компьютерами, пока, наконец, не устроился на большое промышленное предприятие, из тех редких, что не утонули и не пошли в распыл.
Дела Бурлакова пошли в гору: он пользовался авторитетом, карьера росла. Ему и самому нравилась работа, к тому же сопровождаемая успехом.
Страна тоже стала оживать, хоть и потеряла часть территории с её населением, да и называлась теперь не самой, самой…, а просто Россией. Хоть и оживала страна, но, по мнению Бурлакова, воров не убавлялось, просто они приобретали благовидные манеры. Войны внутри страны отбушевали, а за пределами страны они набирали силу.
Как русский человек Бурлаков тихо возмущался, что страну ни во что не ставят, выкачивают из неё ресурсы и не считаются с её голосом. Да вообще-то и голоса никакого не было – так, писк один… и другой писк. За державу реально было обидно. Но делать было нечего – и он жил и работал, потому что, может, кто и считает это наивным, только работу считал нравственным источником средств для жизни.
Когда голос у страны появился, у Бурлакова даже улучшилось настроение. Но тут кое-что произошло. С почты принесли уведомление о том, что ему пришло заказное письмо. Бурлаков сходил на почту и забрал эту странную депешу – это был ответ из международной организации, в которую он когда-то отправлял заявку на работу. В те времена, когда в стране был бардак и разруха, письмо затерялось во времени. Бурлаков даже удивился, что оно нашлось: его вполне могли закопать или сжечь на свалке.
Бурлаков вскрыл конверт специальным ножичком для резки бумаг, который как-то ему подарил иностранный представитель, с которым он имел дело на работе. Из конверта Бурлаков вытащил письмо. На трёх языках, в том числе и на его родном, Бурлакову сообщали, что его заявка прошла проверку и по ней принято положительное решение – его приглашали на работу в Париж. Смятение охватило Бурлакова, в душе он ругался на всех и вся, плакал, смеялся, снова ругался. Не один месяц прошёл, прежде чем он успокоился. Быстрее успокоили его трагические события, произошедшие там, куда он не уехал.
Ныне Бурлаков гордился своей страной. Он поддерживал все её внешние начинания и ненавидел тех, кто нападал на страну словом и делом. И он гордился тем, что предприятие, на котором он работает, вносит хоть какой вклад в оборону страны.
Бурлаков принципиально не ездил на заграничные курорты и видел в этом глубокий патриотический смысл. Но внутренне устройство страны вызывало стойкое раздражение. Он ругал нерадивых руководителей и халтурщиков во всех сферах: дворников, врачей, строителей, металлургов и прочая, прочая…, он возмущался школой и косо смотрел на молодых специалистов, которые думают только о зарплате, не зная при этом, что такое синус. Решительно его возмущало всё. Временами он подумывал, не возрастное ли это у него, но в очередной раз увидев в магазине зелёную картошку, убеждался в правоте своего миропонимания.
«Наладится! – тем не менее думал он. - Именно потому и наладится, что недовольство наше крепнет».
Он не считал, сколько таких недовольных, и что они реально могут сделать, но верил, что число недовольных растёт, и власти у них будет всё больше, ибо так бывало всегда, когда на страну нападают враги.
Бурлаков был ещё полон сил, и он решил, что теперь пора и жениться, завести детей, дабы страна процветала.