Шура МОСКОВСКИЙ – простая жизнь в спальном районе.
Чудище обло, огромно, озорно, стозевно и лаяй…
А.Н. Радищев «Путешествие из Петербурга в Москву».
Познакомился я с этой занятной (в некотором роде) семейкой в далёком 1988 году. В стране бушевала ПЕРЕСТРОЙКА, нашенский полуразвитой социализм трещал по швам, в магазинах иногда выбрасывали капусту в кочанах и население, растерянно потирающее подрастающие от этой диеты уши, упорно шарило по пустым полкам в поисках чего-нибудь более съестного. Именно в это шальное время я и прибыл в Москву «поиграться» в бизнес, осмотреться, да и просто поболтаться по Столице в поисках всяческих впечатлений.
Но началась вся эта долгоиграющая история двумя годами ранее, в Советской армии, городе-герое Белогорске Амурской области. Там я и познакомился с Геной Михайловым, мужчиной под метр девяносто, имевший боевую кликуху «Миша», гонимого всеми подвидами «дедов», «черпаков» и кавказцев, и похудевшего за полгода военной службы на 50 кг. Этот коренной москвич, родившийся в ЦЕНТРЕ спального района Бибирево, и стал моим армейским приятелем. А по окончании отдания долга Родине я, как истинный нижегородец, естественным образом проник в семью Михайловых, о коих и попытаюсь рассказать в последующих довольно скупых выражениях. А за 15 лет нашей «совместной» жизни, поверьте мне, есть о чём поведать.
Конечно, истинной легендой этого неординарного семейства был (и остаётся) великолепный во всех своих проявлениях, Шура, выросший за время повествования на 20 см и потяжелевший за этот же период, минимум ВДВОЕ. В 2006-м году он уже не мог реально определить свой вес, т.к. находящиеся в его распоряжении «жалкие» весы были рассчитаны всего то на 150 кг. И о чём только думают эти непутёвые производители!? Занятное зрелище представляло также ежедневное «упаковывание» этого могучего тела в жигулёвскую «девятку». При отодвинутом до безобразия водительском кресле Санёк мог бы, при желании, рулить одним животом.
Оба сына, кроме впечатляющего веса, вобрали у мамы, Раисы Николаевны, её полные, вывороченные до ноздрей, роскошнейшие губищи. Всё что там закачено у Маши Малиновской, просто жалкая пародия на это биберевское великолепие. Очень интересно было бы узнать ощущения при поцелуях у местных девиц, коих неоднократно лобзали эти неординарные парни (а смею вас уверить, таковых было немало).
Итак, 1988 год, я впервые встречаю Шуру, худенький интересный губастый парень с чёлкой, знакомит меня со своей мамой, женщиной за сорок, весом 105 кг при росте около 1,5 метров. Первое, что меня удивило, так это не закрывающаяся на замок входная дверь. Создавалось ощущение, что они живут не в Москве, а в маленькой полуразрушенной деревушке на 15 изб. Нет, замок в принципе закрывался, но лишь тогда, когда из дома уходил последний житель, да и защитить он мог разве что от соседского кота, и то при условии, что «хвостатый» ударит лапами по двери не со всего разгона. А все Шурины приятели врывались в квартиру вообще без стука и проблем.
Вторым откровением было то, что во всём доме не было ни одной «живой» вилки к электроприборам. Но Раиса Николаевна доверительно поведала мне, что когда энергичному Шуре, для модной тогда светомузыки, требовалась вилка, то он, особо не «парясь», просто отрезал её у холодильника, телевизора или утюга, а со временем приделывал новые, отчаянно экономя на изоленте. Поэтому все привязанные шнуры жили своей «донорской» жизнью, неловко болтаясь на жалких «соплях» и постоянно искрили от малейшего прикосновения.
Культ безумной еды витал в этой семье с самого утра до позднего вечера. Раиса работала на проспекте Мира продавцом в отделе «Фрукты-овощи». Квинтэссенцией её существования было желание заполнить стоящий на кухне старенький холодильник до самого верха. Ввиду того, что сей агрегат явно не вышел росточком, время от времени её мечты сбывались. Помню, однажды она принесла домой килограмма три свинины и, наведя в глубокой тарелке литра полтора кляра, принялась обжаривать могучие антрекоты на сковородке. Сначала на одном блюде вырос мясной небоскрёб, потом на втором, третьем. Нашей нижегородской семье этого количества хватило бы на неделю. Но тут на запах прибежал Шура, потом Гена и вскоре, не успевшая остынуть свинина, исчезла.
Самое интересное, что их единственный чёрно-белый телевизор и тот был взят в прокат. Показывал он жутко и постоянно ломался. В это же время золоженные в холодильник 11 батонов финского сервелата сгинули в неравном бою за три дня. А как-то Раиса Николаевна притащила домой громадный ящик, дефицитной тогда, туалетной бумаги.Так его едва хватило на месяц, хотя в Нижнем не удалось бы перетереть этот метраж и за год. У Шуры, имелась одна особенность, он всегда, почему-то, ел из «средней» тарелки и ему приходилось, по ходу дела, три-четыре раза добавлять в неё гарнир. Очевидно, что возможность взять для макарон нечто более глубокое просто не приходила ему в голову. Помню, однажды, Сашок вернулся от своей подружки в 12-м часу ночи. От количества еды проглоченной в гостях ему было даже не по себе. Но часика через два общения со мной Шура решил подобжарить колбаски. Поставив сковородку на плиту он вернулся в комнату поболтать со мной про девок и т.д… . Чудовищные клубы дыма, ворвавшиеся в нашу обитель к 2-м часам ночи, возвестили о том, что трепетно ожидаемая его изголодавшемся организмом колбаса, возможно, несколько перегрелась.
Каждый вечер Шура, часиков в 11 бодро кричал матери, чтобы дала ему свежевыстиранные трусы (сам он взять их почему-то не мог). Этим он, каждый раз, вызывал у неё довольно пространные идиоматические возражения. Я по началу не мог понять, чем ей так не нравится завидная чистоплотность младшего сына, но после трёх проведённых в этой квартире дней много прояснилось. Оказывается, что Сашок, отправляясь вечером мыться пускал небольшой струёй тёплую воду. Ловко маневрируя могучей пяткой, он всю ночь регулировал наполнение ванной и одновременно спал в ней. Громкое изгнание из водяного лежбища в 6 утра несколько нарушало эту ежедневную идиллию, но традиции семьи были важнее всего.
Что по-настоящему объединяло нас с Шурой, так беззаветная любовь к юным самкам человека. Лёгких путей мой московкий друг никогда не искал, поэтому и выбрал себе дочку полковника с Петровки, к тому же носящую романтическую фамилию Агуреева. Тут надо заметить, что в свободное от любви время, Александр занимался «бомблением» иностранцев на валюту, шмотки и т.д. Его более удачливые коллеги набивали 25-ти рублёвками целые сундуки, а мой незадачливый товарищ был нищ и жалок, как их прокатный телевизор в проходной комнате. Не смотря ни на что, к дому он всегда подъезжал на такси. На это денег ему было никогда не жалко…. В общем, обаяние и могучие губы сделали своё чёрное дело и Сашёк-таки лишил гражданку Агурееву невинности. В дальнейшем всё шло не так уж плохо. Я привозил Шурке матрёшки и хохлому из Нижнего, а он методично всё проматывал на любимую. Но тут они, некоторым образом, «залетели». А Сашок, надо заметить, был самым спокойным мужчиной в Москве, пока дело не касалось любви. После аборта, тов. Агуреева, естественно, попыталась отдалиться от нашего трахмастера на некое расстояние и тут Шура просто сорвался со своих крепких катушек. Он звонил им в час ночи и требовал свою возлюбленную. Если папа не собирался звать свою дочь к аппарату, Сашок посылал его на х..й и перезванивал вновь. А вот вы смогли бы послать полковника с Петровки 38, на ТРИ заветные буквы? Вот то то и оно! Что касается моих денег, то о них теперь даже мечтать…
К иностранцам Шура начал клеиться сразу при восшествии на престол М.С. Горбачёва. «Фирма*» (с ударением на последний слог) делилась на следующие категории: Стейцы, бундэса, аллора и сянтяу (вьетнамцы). Как я уже намекал, «приличные» бомбилы имели весьма и весьма приличный куш. Шуре же едва хватало на такси. Иногда к ним подключался совершенно отмороженный парень по кличке «Фома». Вид у него был такой, что хоть сразу снимай в каком-нибудь бандитском сериале в роли главаря отморозков. Только он отваживался вырывать у «фирмы» бутылку коньяка или предлагаемые на обмен часы. Несколько раз он зачем-то ломился в Михайловскую квартиру и, смею вас уверить, это было жутковато. Но самое прелестное было то, что его родненьким папаней был начальник ТРЁХ вокзалов, круче которого, по нынешнем временам, может быть только кто-то из замов в ГАЗПРОМЕ. Фома числился, чуть ли не в МГУ, куда, естественно, не ходил. Ему купили машину, квартиру и т.д. Но какая то неведомая сила гнала и гнала его на всяческие противоправные подвиги…
А иногда, ближе к 2-м часам ночи Шура, поигрывая связкой ключей от «Запорожцев» и «Москвичей» (простите за невольную рифму), выходил на «дело», шаря по припаркованным у подъезда ржавым тачкам. То жалкое, что он приносил с ночной охоты, днём приличным людям показывать было бы, по крайней мере, странно.
Ещё у братанов Михайловых была одна врождённая способность – они жутко потели. Я однажды влез в свои тапочки, в которые на 5 минут сунул свои стопы Шурок. Внутри было ощущение, что они с полчаса прогревались на верхней полке в сауне. Выскочив на 5 мин.за хлебом они возвращались в дико мокрых футболках.
Прошло лет 14 после моего первого знакомства с этой семьёй, когда я узнал следующую новость о моём московском приятеле. В те времена Сашок перевозил диваны в какой-то фирме и однажды зашёл помочь ребятам распарывать ткань на некондиционной мягкой мебели. Ловко орудуя ножом он поддел снизу плотную упирающуюся ткань и с размаха вогнал, неожиданно высвободившийся клинок, в свой, не ожидавший от хозяина такой подлянки, правый глаз. В больнице ему чего-то там подлатали, но видеть им он перестал. Я, естественно поинтересовался у левоглазого Шуры, как теперь он определяет расстояние до незнакомых предметов. На что, неунывающий Сашка ответил, что он ЕЗДИТ ПО МОСКВЕ только знакомыми улицами и если учесть, что его левый глаз со временем «включил суперкомпенсацию» обзора, то всё просто отличненько. Не убедил его и чёрный БМВ влетевший именно в правый бок и поставивший его «девятку» на крышу. Но даже вися вниз головой наш Шура во всём винил не отсутствие правого глаза, а «этих трахнутых гонщиков» на «баварской» пятёрке.
С годами семья поразбрелась по просторам Столицы. Раиса Николаевна сошлась с мужем и переехала к нему в 2-х комнатную квартиру на другой конец Москвы. Однажды я заехал к ней ближе к вечеру. Она попросила меня зайти в продуктовый магазин да заодно позвать мужа домой. Не успел я войти внутрь, как услышал развесёлые крики в правой части торгового зала. Ага, подумал я, в ж…у пьяный шурогенин папа играет на «пятаки» в автомате. Выполнял он эту азартную процедуру весьма своеобразно. Стоя вполоборота к «пятакоглотательному» прибору, он не глядя, с двух рук, внедрял в его бездонное чрево 5-рублёвые монеты. Раз в несколько минут что-то там высыпалось, но это не производило на увлечённого перманентным засовыванием отца абсолютно никакого впечатления. Обычным итогом соцсоревнования с аппаратом являлось то, что в конце месяца в магазин заезжал сын Гена и отдавал за «игривого прародителя» до 15 тысяч рублей. Ну, так надо же родному папе оттянуться!
Шуре же, с женой и ребёнком досталась, проверенная временем и судьбой, биберевская «трёшка». В дальней комнате, скинувшись по 50 долларов, уже несколько лет живут две дамы из Ростова. Одна работала барменом в каком-то ресторане, а вторая постарше, тоже где-то трудилась по ночам. Вечером мы с Сашкой уединились у его компьютера, где были выложены фотографии моего тучного приятеля в обществе таких же толстомясых соплеменников. Вот они в бассейне разбивают целлюлит, о набежавшие при чьём-то погружении волны. Вот он и ТОЛСТУХИ на природе… А потом Шура залез на «сайт» индивидуалок» и показал мне несколько специальных полуобнажённых фоток его 38-летней квартиросъёмщицы. Фигурка и вправду ничего. Работа по-договорённости. Зачем живут за «копейки» эти ночные девицы в его квартире, Шура так и не смог сказать ничего вразумительного.
Полную картину этого общежития дополняет могучий белоснежный пёс из породы сибирских «самоедов». Когда на маленькую кухню проникает НЕЧТО ЭДАКОЕ и там становится тесновато, то вы ощущаете себя на редкость неуютно. Но тут Шура привычно объясняет, что сей ЛОХМАТИЛЛО всегда ведёт себя тише персидского кота, и ваше дыхание восстанавливается. О полной безобидности своей собаки он за короткое время сумел оповестить всех друзей и знакомых. Те, естественно, тоже поделились с максимальным числом окружающих. Подумать о том, что кормить этого томного пса, бросающегося на охрану хозяйского добра с решимостью пожилой морской свинки, теперь уже нецелесообразно, Саньке не могло придти в голову НИКОГДА! Теперь ему только и остаётся, что включать перед уходом погромче МР3 со специально записанным злобнейшим рычанием какого-нибудь ротвейлера или дога, да и меньше болтать об этом.
В общем, живёт этот неординарный многопудовый человечек в обычном спальном районе Москвы, не особо задумываясь о будущем мирового пролетариата. Жарит вместе с приятно-пышной жёнкой по 5 куриных окорочков на ужин. Крутит животом руль «Москвича 2141», зорко оглядывая левым глазом забитую машинами дорогу. Я уже пару лет его не видел, но думаю, что у Шуры всё как всегда спокойно и основательно. Домашний холодильник забит всяческой едой, а это в его, ныне спокойной жизни, САМОЕ ГЛАВНОЕ. Ну а если я заеду к нему, то он последовательно засунет в электрогриль ПАРУ добрых килограммов свиного шашлыка и мы, под московское пиво, вспомним старое доброе время, КОГДА И ТРАВА БЫЛА ЗЕЛЕНЕЕ, И ДЕВКИ ВЕСЕЛЕЕ, ДА И МЫ С ШУРКОЙ ОЗОРНЕЕ!!!
Лет 8 спустя(в 2016-м) Сашок-таки приобрёл достойные его "харизмы", включая живот, весы. Нельзя сказать, что высветившаяся цифра 202 вызвала в нём лишь положительные и горделивые эмоции...