ДЖЕЙСОН. ЗНАКОМСТВО С БУРГОМИСТРОМ
– Могу всех поздравить! – заявил я, входя в капитанскую каюту, где её хозяин и боцман увлеченно играли в карты, – за нами уже следят!
Я передал подзорную трубу капитану, а тот, поднявшись на палубу, обнаружил группку людей, осматривающих пушки крепости. Неужели наша эпопея закончена? Необходим был план, который бы помог выйти из этого, казалось, безвыходного положения.
Тут боцман вспомнил о бургомистре. Но как он может помочь нам?
Оставалось искать удобный случай, который позволил бы нам закончить поиски. После долгих раздумий боцман решил идти к бургомистру, который встретил мнимого писателя приветливо, и посетовал, что вскоре должен состоятся грандиозный праздник – юбилей города, и ему никак не удаётся отметить это событие достойным образом, учитывая, что на празднества должен прибыть губернатор.
– Отлично! – воскликнул боцман, выслушав сетования бургомистра. – Мы поможем вам решить эту маленькую задачу. Мне уже приходилось заниматься подобными делами, и я предлагаю включить в программу праздника фейерверк и пушечный салют.
Бургомистр изумился: Фейерверк – это великолепно, но где мы возьмем пушки, чтобы салютовать ими?
На этот раз изумился боцман:
– А пушки старой крепости?
– Но позвольте, это же древние орудия, и состояние их не позволяет…
– Господин бургомистр! Я берусь проверить состояние пушек, и подготовить их к салюту. Осмелюсь напомнить вашему превосходительству, что я так же являюсь военным специалистом по фортификации и артиллерии!
Бургомистр всплеснул руками:
– Мой дорогой! Если вы произведёте впечатление на губернатора, ваши труды будут достойно оплачены.
– В благодарность за ваше гостеприимство, господин бургомистр, будет вполне довольно освободить наше судно от уплаты пошлин за стоянку в порту, и сделать снисхождение нашим матросам, если они попадут в какую – ни будь переделку; кроме того, нам нужно разрешение, позволяющее беспрепятственно передвигаться по городу и крепости, и необходимое количество пороховых зарядов. Было бы так же разумно запретить посторонним появляться в крепости на время подготовки к салюту, во избежание несчастного случая.
Бургомистр поднялся с кресла и протянул боцману обе руки, брабантские кружева выгодно оттеняли белизну его холёных рук. Безымянный палец бургомистра был украшен перстнем с большим изумрудом.
– Друг мой! Если вы окажетесь на мели, я всегда буду рад предоставить вам соответствующую должность в магистрате!
С этим изъявлением дружеских чувств бургомистр и боцман расстались.
ДЖЕЙСОН. ОТПЛЫТИЕ
На следующий день мы, предъявив пропуск, прошли в крепость. Теперь уже никто не мог помешать нашей работе, и мы, сняв вторую пушку с лафета, развели под ней огонь. Боцман занял своё место у костра, а мы вновь укрылись в безопасном месте. Нас с капитаном мучили угрызения совести, поскольку боцман подверг себя наибольшей опасности в нашем мероприятии, однако благополучный исход первого опыта несколько успокоил нас.
– Может, воспользоваться обстоятельствами, и сняться с якоря с нашей добычей, не дожидаясь празднеств? – осторожно предложил капитан.
– Это будет похоже не бегство. До праздника осталось несколько дней, и я проверил все оставшиеся пушки. К счастью, стволы их оказались не залиты, так, что нам просто придется просверлить заклёпанные запальные отверстия, и подготовить к салюту. Не забывайте так же, что бургомистр освободил наше судно от пошлины, а это довольно значительная сумма.
Итак, решено было оставаться, и исполнить наши обещания, данные бургомистру. Кроме того, приобрести друга в его лице было нелишне, поскольку никогда не знаешь, что уготовит тебе судьба.
Наконец, всё было подготовлено к празднику, а главное – золотоносные ядра были на нашем судне. Капитан приказал одному из матросов собрать команду к отплытию. Как и предполагал боцман, без происшествий не обошлось: двое из матросов уже сидели в местной тюрьме за пьяную драку. Пришлось прибегнуть к помощи бургомистра, однако дело оказалось не так просто. Один из наших матросов пырнул ножом местного браво, промышлявшего разбоем, и тот пригрозил ему расправой. Пока матрос сидел в тюрьме, он был в безопасности, однако его вызволение могло повлечь за собой месть со стороны местных бандитов. Обстоятельства осложнялись ещё тем, что бургомистр ни за что не желал отпускать нас, требуя, чтобы мы остались на все праздники, и были его почётными гостями.
– Хороши почётные гости, - сетовал капитан, вспомнив о матросах, сидящих в остроге за драку. – Чёрт дернул этих башибузуков показывать свою удаль!
Капитан распалялся всё больше и больше, и наблюдать за ним было интересно.
– Капитан, – успокоительно произнёс боцман, – подыщите таких матросов, которые бы носили в карманах кружевные надушенные платки, и питались бы карамелью. С таким экипажем вы всегда будете спокойны, правда, некому будет лазать по реям и ставить штормовые паруса!
Удивительно, как боцман мог воздействовать словом на нашего капитана! Он становился совершеннейшим ребёнком, лепеча что-то в свое оправдание, а боцман лишь снисходительно посмеивался, слушая его. Я старался сохранять нейтралитет, лишь иногда высказывая своё мнение.
Вопрос с провинившимися матросами решился сам собой. Местный бандит, жертва, желавшая мщения, пал от руки своего же собрата по ремеслу. Губернатор, не желавший знать никаких подробностей, отдал распоряжение выпустить из тюрьмы обоих матросов, с условием, что матросы будут вести себя не более буйно, чем кормилица грудного ребёнка. Кроме того, пока судно не покинет гавань, матросы будут утолять жажду напитками, самыми крепкими из которых будет кофе. Капитан тут же отправился в темницу, где дожидались своей участи буяны, и те, представ перед капитаном, поклялись самыми страшными клятвами, что выполнят любые условия, если их освободят.
Наступил день торжеств. Горожане высыпали на улицу, стремясь занять места, с которых открывался вид на городскую площадь. Возвышенные места, балконы домов были заполнены зрителями, дети взбирались на плечи родителям. В полдень затрубили трубы, и на площади появились гвардейцы местного гарнизона. Под дробь барабанов они прошли стройными рядами, сопровождаемые приветственными криками женщин, затем на площади появилась роскошная карета, отдаленно напоминавшая яйцо, откуда, словно вылупившиеся цыплята, появились в жёлтых костюмах бургомистр и губернатор. Под бурные рукоплескания бургомистр, сказав несколько слов, предоставил дальнейшую речь губернатору.
Всё празднество было весьма любопытно, однако нас интересовало другое, так же, как и начальника городской стражи, следившего за каждым нашим шагом. Это был высокий, худой человек с орлиным носом и бегающим взглядом. При ходьбе он прихрамывал, говорили, что он был ранен в ногу в каком-то сражении. Он постоянно что- то высматривал, вынюхивал; такое усердие говорило о том, что человек этот – сыщик по призванию. Он сделал хитрый ход, предложив бургомистру своих людей в качестве нашей охраны, обеспечив тем самым слежку, а так же направил солдат на наш корабль, под предлогом поиска сбежавшего преступника.
Капитан, кусая губы от гнева, наблюдал, как шпики сновали по судну; мы в это время находились на берегу, рядом с губернатором и бургомистром, улыбаясь и приветствуя жителей города, в душе проклиная не в меру усердного начальника стражи. После недолгого раздумья капитан применил испытанный приём вербовщиков, пригласив сыщиков за стол, и, провозглашая тост за тостом, накачал бедняг спиртным. Ослабевших от возлияний служителей закона уложили спать, а капитан с беспокойством дожидался нашего возвращения. Он понимал, что рано или поздно мы можем попасться, поскольку кража у города увесистых золотых слитков вряд ли пройдёт нам даром.
Как только упала тёмная южная ночь, город замер в ожидании необыкновенного зрелища. Но не все томились ожиданием развлечений. Капитан, метавшийся по палубе, словно разъярённый тигр, то и дело посматривал на хронометр. В нетерпении он так сжал пальцами стакан горячего чаю с ромом, что тот лопнул, и пальцы капитана окрасились кровью. Испуганный матрос отпрянул от него, боясь попасть под огонь капитанского гнева, причины которому он не знал. Внезапно небо осветилось яркими вспышками, словно сказочные цветы, в темнеющей выси распустились огни фейерверка. Раздались пушечные залпы, и вновь небо озарилось фейерверком. Зелёные, жёлтые, словно кошачьи глаза, красные, синие всполохи сопровождались громкими криками ликующей толпы.
Канонада продолжала греметь, а фейерверки, шипя, поднимались в небо, создавая волшебную, неповторимую картину. Когда отгремели залпы, и погасли огни фейерверка, капитан заметил приближающуюся шлюпку. К своему ужасу, он увидел, что кроме нас, в шлюпке был начальник стражи с солдатами. Как только шлюпка причалила, первым на палубу поднялся начальник стражи. Увидев пьяных сыщиков, он быстро понял, в чём дело, и приказал солдатам арестовать капитана. Однако сделать это оказалось не так то просто. Наши матросы высыпали на палубу, и заявили, что скорее потопят судно прямо на рейде, чем дадут арестовать своего капитана. Особенно рьяно выступили в защиту оба задержанных, которые были освобождены из-под стражи. Солдаты попытались пустить в ход ружья, но на палубе они оказались менее расторопны, чем матросы, которые, разоружив солдат, пригрозили вышвырнуть всех за борт.
Капитан же, обратившись к начальнику стражи, предъявил ему ультиматум:
– Господин начальник стражи, я выполнил вашу просьбу, и дал возможность вашим людям осмотреть судно. У меня есть разрешение вашего бургомистра покинуть гавань, а у вас нет причин задерживать нас. В противном случае вам всем придется добираться до берега вплавь, а это весьма нежелательно для вашего здоровья.
Бросив на капитана взгляд хищника, у которого из-под носа увели добычу, начальник стражи подал команду, и солдаты, забрав разряженные ружья, и захватив с собой мертвецки пьяных сыщиков, под дружный смех команды отчалили. Капитан, не теряя времени, приказал сняться с якоря, и наше судно вышло из гавани с драгоценным грузом.
ДЖЕЙСОН. БУРЯ
Подгоняемое попутным ветром, судно быстро удалялось от города. Можно было считать, что капризная фортуна соизволила улыбнуться нам краешком губ. Судно шло, не сбавляя ход, и вскоре берег превратился в узкую полоску, едва видневшуюся на горизонте. Собравшись в капитанской каюте, мы размышляли, к не вызовет ли наше отплытие каких либо подозрений. Выслушав меня с боцманом, капитан произнёс:
– Не о чём беспокоиться, друзья! Мы соблюли все договоренности, а что до притязаний начальника стражи, то ему лучше помалкивать, поскольку, если он имел какие либо подозрения, то должен был принять все меры, чтобы подтвердить или опровергнуть их. К тому же мы в открытом море, и догонять нас никому не придёт в голову. Так что оставим все сомнения, и предадимся отдыху, который мы по праву заслужили!
Нам оставалось последовать совету капитана, который занялся дегустацией вин, подаренных бургомистром, я принялся изучать новые морские карты, приобретённые по случаю, боцман продолжал исполнять свои служебные обязанности.
Море было спокойно, команда слаженно работала, и наше судно шло со скоростью не менее 12 узлов, и всё же какое-то недоброе предчувствие не оставляло меня в покое. Мы держали курс на Англию, где смогли бы осуществить наши планы. Однако нашим мечтам не суждено было сбыться. Когда корабль ночью приблизились к родным берегам, разыгралась страшная буря, налетевшая внезапно. Фок-мачта рухнула, как только мы наскочили на риф, коварно скрытый пляшущими волнами, и судно, получив пробоину, стало быстро погружаться. Волны захлестывали палубу, ветер рвал паруса в клочья.
Шлюпки были сброшены на воду, но о спасении клада не могло быть и речи. Я только успел схватить клетку с попугаем. Возможно, я сделал правильно, спасши эту птицу. Я открыл клетку, и попугай вылетел из неё. В этот момент наша шлюпка ударилась о прибрежный камень, и разлетелась вдребезги. Вокруг нас стояла кромешная тьма. Я чувствовал, что берег рядом, но как только я добирался до него, отливная волна подхватывала меня, и уносила в море. Я уже выбился из сил, не надеясь на спасение, когда мне под руки попалось что-то, перевязанное веревкой. Я схватился за этот предмет, и прижался к нему, словно это была моя родная мать.
Волны бросали вверх и вниз меня вместе с моей находкой, но я словно сросся с ней. Наконец, волной меня выбросило на берег, и зажало между двух камней, что и спасло мне жизнь, поскольку отливная волна не смогла снова стащить меня в бушующее море. Когда я очнулся, я увидел, что по прежнему держусь за свою спасительную находку, оказавшуюся пустым бочонком. Шатаясь от слабости, я побрёл вдоль берега, надеясь обнаружить кого-нибудь из своих спутников, однако поиски оказались напрасны. Море штормило, холодный ветер обдавал меня брызгами; я был спасён, но остался один. Вот так закончилась наша одиссея.
Корабль затонул недалеко от берега, на глубине не более двадцати пяти - тридцати футов. Искусному ныряльщику не составит особого труда добраться до него. У меня имеется набросок судна, где указано месторасположение ядер. И я спрашиваю тебя, Томас: согласен ли ты на эту авантюру? Спору нет, дело опасное, но послушай, что я тебе расскажу: был у меня приятель, обычный моряк. Мы исходили с ним много морских дорог, не раз тонули, и в последний раз попали в такой шторм, что казалось, это были наши последние часы жизни. Нам все же удалось добраться до берега, но громадные волны так колотили нас о прибрежные валуны, что мой приятель потерял сознание. Каким то чудом мне удалось выбраться самому, и вытащить его на берег, после чего он зарекся выходить в море, испугавшись смерти.
Он занялся каким-то незначительным делом, что-то вроде бакалейной торговли, и однажды, когда возвращался домой пьяный, попал под лошадь. Бедняга ударился о булыжник мостовой, и умер у порога своего дома. Так что, дорогой Томас, думай, что для тебя лучше, и где горит твоя звезда.
http://www.proza.ru/2016/05/21/679