Жук поменял позу. Теперь из широкого поддона-кресла свешивались нога и рука, расслабленно прищелкивавшая пальцами в такт медленнотекущему из динамиков регги.
— Ну и зачем тебе теперь этот напряг, мэн? — спросил он, прикуривая очередную сигарету. — Дело сделано, можно уходить… Не, тут прикольно, не спорю. Музыка, девочки, не испорченные цивилизацией, воздух, все дела. Но чего-то не хватает.
Дог, шелестевший страницами справочника, на минуту замер, с наслаждением представляя, как во-о-он тот внебрачный союз вазы и алтаря богини Муу-Муу с полки приземляется по баллистической траектории на крашеную голову напарника. Но вздохнул, и продолжил искать номер телефона. Таких раздолбаев берегла сама судьба, и оставаться в «кармане» из-за мимолетного желания напакостить ближнему было глупо. Как и застрять тут вдвоем.
Жук тихо зажужжал, оправдывая свою кличку — он не умел смеяться. В принципе не умел, а переучиваться было поздно. Ему все переживания Догги доставляли тщательно скрываемое удовольствие, а такие невинные вопросы выдавали на-гора много эмоций. Что еще прикажете делать в этом месте-времени? Развлечения — отсталые, хомо — тоже, и даже книги бумажные. Никакого драйва.
Пальцы прекратили двигаться, и резко сжались в кулак. Музыка замолчала. Из кресла донеслось:
— Дог, а пойдем сегодня в отрыв?
— Какой тебе еще отрыв после вчерашнего… — более взрослый Дог поморщился, вспоминая роскошный синяк, который сводил все утро. Но потом вспомнил о разнице между собой и Жуком, и понял, что не может отказать засранцу. Не потому, что он очень убедителен, или обаятелен — а просто не может. Потому что так надо. — Ну ок. Куда направимся?
Пока напарник, воодушевившись, просматривал мемо с записями самых удачных «мест», Дог вернулся к прерванному занятию. В этом заключалась его единственная цель и задача нынешнего путешествия — найти человека.
Среди миллионов людей, сконцентрированных на небольшой территории города, который когда-то и где-то мог показаться гигантским, или сущей деревней, он хотел найти одного. Точнее, одну. Несложно, да. Если все подключены к Сети, или записаны в базы СоцинТеха — проще палёной липы. Но тут даже паспорта были физические, а базы… Дог скорчил гримасу, которую подсмотрел у обезьянки в местном Зоо — вытянул губы трубочкой, надул щеки, и высунул язык. Раздавшийся звук не походил на громовой раскат, но очень хорошо описывал положение двух путешественников.
— А давай в «Колоски»! — выбрал Жук, и тихо зажужжал. Ему там нравилось. Заранее. Он уже любил неизвестный клуб на задворках города, погрузившись в насыщенную плотную атмосферу из смеси алкоголя, легких наркотиков, запахов десятков тел и толчков чужих эмоций. — Там будет угарно.
Дог закрыл справочник, и положил на пол. Время утекало. Покалывали татуированные на запястье часы, напоминая о начинающемся обратном отсчете, а он и на пятую часть не приблизился к своей цели. К своему стыду, он даже завидовал напарнику — тот нуждался всего лишь в эмоциях, ярких впечатлениях и переживаниях. Чужих. При полном отсутствии собственных…
— Хорошо. Где эти твои «Колоски» находятся?
— А, забей, я уже вызвал такси. Домчимся! — Жук кувыркнулся из кресла, ломаным движением расправляя похрустывавшее тело. Его не ломало вставать — впереди маячила большая жратва, и это было правильно. До ухода из «кармана» оставались считанные дни, и терять время на всякую ерунду он не собирался. — Одевайтесь, детки, в гхолу, петушок давно протух…
Дог вздохнул, и снова вернулся к расчетам траекторий полета предметов обстановки к макушке Жука. «Не корысти ради, но только для пользы дела для, — подумал он, подцепив со стула кожаный плащ и небольшую сумку с набором необходимого для выживания в ночном городе. — Но не получится. Жаль».
Ему очень не хотелось ехать в неизвестное никому злачное место, чтобы просидеть там за столиком с нетронутым бокалом пива, пока Жук наберет запас сил. Чтобы смотреть на бессмысленное прожигание времени местными, которые тратят молодость на нехитрые развлечения, потому что хитрые пока еще не придуманы. Чтобы размышлять, борясь с болезненным давлением на уши громыхающей музыки, где еще можно искать свою цель, о которой неизвестно ничего — кроме смазанной граммы, и записей в Сети. Чтобы…
Такси скрипнуло тормозами, остановившись у замызганного серого здания, из подвала которого доносились визги какого-то популярного музыкального течения, и небритый водитель, повернувшись в салон, с акцентом объявил:
— Пириэхалы. Тысяча. «Каласки», да?
— Да, да… — Дог сунул, не глядя, зеленоватую купюру в руку таксисту, и ткнул задремавшего Жука в бок. — Подъем, путешественник. Кушать подано.
Если притерпеться, то музыка не так давит на перепонки и мозг. Если выпить немного пива — на удивление хорошего, кстати — то напряжение, сдавившее разум, слегка отодвигается, и жизнь уже не кажется такой безнадежной. «Ты еще подними руку вверх, потом резко опусти, и скажи, мол, ну его на хрен, — схохмил он в безмолвном разговоре. — Или нажрись, наконец, и покажи им всем настоящий «догги стайл», когда вокруг все лежат, остальные визжат, а умные — бежат. Или бегут?»
Что ему все-таки известно, и удалось выяснить? Дог перетасовал в памяти факты. Первое упоминание Неизвестной относилось к началу двадцать первого века, и ей могло быть как двадцать, так и пятьдесят к тому времени. Сеть, поглотившая своих неразумных предшественников и все данные, накопленные ими, утверждала, что тексты, написанные от лица этого человека, встречались еще семь десятилетий, и потом периодически всплывали многопроцентные совпадения. А Неизвестная стала именем нарицательным для многих и многих.
Жрецы малых религий, создатели новых философий, ученые и социал-инженеры… Кому все они поклонялись и следовали? Что такого необычного в простых текстах, большая часть из которых относилась к обычным записям-ежедневкам? Почему именно они оказали такое влияние на его лично, Дога, будущее?
Он пытался найти ответ. По всему выходило, что на ее месте мог быть любой. Любой пользователь доисторической Сети, имевший привычку вести дневник и не стесняться высказывать свое мнение, выписывать рассуждения и мысли по поводу других людей, ситуаций и происшествий. Только вот почему-то именно слова этой женщины сместили что-то в окружающей вселенной, и мир немного поменялся. Совсем незаметно.
И стали возможны такие? как Дог, и такие, как Жук. Разумная Сеть. Путешествия. «Карманы».
На это потребовалось много времени, две войны, одна тяжелая катастрофа, и несколько эпидемий. Тексты Неизвестной продолжают появляться в Сети, но написаны не ее рукой. Мир удерживает себя сам, люди живут в своем настоящем, даже не подозревая, что оно – всего лишь чье-то выдуманное будущее.
И, глядя на расцветающего Жука, скользящего меж дергающейся в танце разгоряченной молодежи, Дог внезапно понял, зачем он здесь. И почему не получится найти её.
Он пришел сюда, потому что может прекратить всё. Теоретически. Создав парадокс, изменить течение времени и причинно-следственные связи, как герой одного из старинных романов… «Ведь это же карман, не настоящее время. Здесь можно всё, и это ни на что не влияет. Так говорят путешественники, и не верить им резона нет», — думал Дог, ощущая давно забытые мурашки, ползущие по спине. Как всегда в острые моменты жизни, когда назревшие перемены вырывались наружу, с пониманием, словами, или делами.
Вспышки стробоскопов. Вскрики и вопли. Рев колонок. Тонкий звон брошенной на стойку монеты. Стук капель начавшегося ночного дождя по навесу над входом. Мелькающие в трубках осветительной фурнитуры остаточные вспышки разрядов. Фигуры людей, словно вырезанные из плотной темной бумаги.
Все слилось в единый комок, который сминался все сильнее под невидимой рукой волшебного великана, трескаясь и осыпаясь фальшивой позолотой ненастоящих переживаний… Жук решил оторваться на максимум, и, кажется, в итоге получится очень громко.
Вот и первый девичий визг, начинающийся почти неслышно, и достигающий ультразвука на пике выдоха.
«Началось», — вздохнул Дог, и подхватил недопитое пиво, сдвигаясь в угол между фальшивых колонн. — «Пятнадцать тиков, и нужно валить».
Он поискал взглядом Жука, стоявшего как можно ближе к центру танцпола, с бледным напряженным лицом, по которому от нечеловеческого напряжения катились капельки пота. Да, сегодня он как-то особенно плохо выглядит.
На противоположной стороне за столиком сидели две молодые девушки. Дог насторожился.. Одна из них, отодвинув стул, резко встала, взмахнув рукой, и что-то сказала своей спутнице, заканчивая спор. Та попыталась возразить, но ее уже никто не слушал — решительно раздвигая людей, первая девушка двинулась к выходу, на секунду развернувшись лицом к Догу.
Расплывчатая грамма, найденная в Сети, не могла быть достаточным основанием, но он сорвался, и начал пробиваться сквозь сбившуюся толпу вслед за Неизвестной. Перед ним мелькали искаженные лица, вспышки света, выхватывавшие из мешанины тел гримасы и позы, пока он не наткнулся на Жука. «Очень не вовремя», — успел подумать Дог, когда прикрытые глаза его напарника внезапно открылись. В них бурлила темнота, в которую провалился окружающий мир.
— Слышишь, мэн… — Жук цедил слова медленно. В них чувствовалась горечь и вина, что было очень на него непохоже. — Догги… Ну зачем ты вылез, мэн. Зачем?
Дог открыл глаза. Все верно. Потолок, покрытый потрескавшейся побелкой, знакомая паутина в углу, полумрак и неистребимый табачный дух в непроветриваемой комнате на пятом этаже старого дома, окнами во двор-колодец. Он дома. Они дома.
— Сколько… времени? — спросил он, и закашлялся. Похоже, Жучара выкурил все сигареты из запаса, что не добавило воздуху свежести и пригодности для дыхания.
— Утро, — Жук вернулся к обычному раздолбайскому тону, облегченно вздохнув. — Ты быстро очнулся, мэн. Попал под выброс, но держался на ногах, хоть и не соображал ни цента. Я уж думал, что ты таким и будешь… Всегда. А это скучно.
— Это точно… — Дог привстал на локтях, и прислушался к самому себе. — Как мы добрались домой?
Жук отвернулся.
— Быстро, мэн. Я взял машину.
— Но у тебя нет денег. Ты… — Дог замолчал, и встал с дивана. — Ты? О, фак…
Запястье чесалось сильнее обыкновенного. Тату покраснело, и набитые цифры сменялись быстрее, чем раньше. Срок приближался.
Жук приподнял голову, и уставился сквозь длинные спутанные волосы на него, покачиваясь в своём кресле.
— Я все испортил, Догги. Мне нужно было взять у тебя деньги, и доехать нормально. Но мне было так хорошо, что я забыл. И… они тут такие мягкие. Не сопротивляются. Легко брать, и ещё легче вкладывать…
Дог молчал. Он вспоминал девушек за столом, их лица, фигуры, движения. Та, что постарше, с открытым лицом и русыми волосами, двигалась, словно фехтовальщик на световых рапирах — выверено, четко, экономно. Ее подруга — как обычный человек с привычкой к малоподвижной работе. И это лицо… Грамма накладывалась идеально.
— Жук, не казнись. Ничего ты не испортил. Все равно я не мог с ней встретиться, — Дог нашарил пепельницу и зажигалку. — Это невозможно в этом кармане. Тут все иначе, чем у нас.
Его напарник пожал плечами.
— Да мне как-то пофиг, мэн. Но часики-то того. Ускорились. Сегодня уже уходим.
— Ничего, Жук. Это ничего, — Дог медлил с незажжённой сигаретой в руке. — Я успею. Кажется, я знаю, где искать.
— Не успеешь, — Жук ударил по креслу ладонью. — Никто не успевает… Раз за разом, снова, каждое путешествие. Вдоль их всех, и поперек! Никто никогда не успевал! Словно вселенная не хочет, чтобы вы встретились.
В другое время Дог бы заинтересовался словами напарника, но сейчас он просто не обратил на них особенно внимания, отложив в памяти. Разум анализировал схемы социальных потоков, движений масс, и транспортной обстановки, взятой из примитивной сети. Вырисовывались несколько точек, которые можно было проверить, и они располагались на одной линии. «Успею? Успею!» — подумал он.
— Жучара, сиди дома. Я скоро вернусь. Только сбегаю кое-куда, — Дог надел плащ, заляпанный грязью, и затянул фиксаторы обуви. — Я успею.
— Иди уже… — печально сказал Жук вслед щелкнувшим фиксаторам входной двери. — Успеет он. Эх… Как мне все надоело. Каждый говорит, что сможет. Но что-то пока никто не справился.
«А это значит, что все будет повторяться снова, пока один из Догги не встретится с Неизвестной. И тогда, может быть, моя работа закончится… Желательно, вместе с жизнью. Как же я устал» — думал Жук, упираясь затылком в подлокотник кресла, и покачивая ногой в тяжелом ботинке.
У него не было тату с часами, но до перехода оставалось три часа и семь минут ровно.
«Может, успеет?» — с надеждой подумал он, и прикрыл глаза.
2015.09.26