Кладбищенская философия

 

 Смеркалось. Верка прогуливалась по кладбищу, разглядывая фотографии на памятниках. Особенное внимание она обращала на свежие могилы. Кладбище большое, в основном, ухоженное, хотя могилы расположены  беспорядочно, и Верку это раздражало. Иногда между ними было трудно пробираться.
 
 «Ишь ты, совсем ещё молодая, чего умерла-то? Небось, рак»,- бормотала она. «Бог ты мой, дитя-то, а-а, все вместе, погибли, значит». Людей  не было видно, да и кто в такую пору ходит на кладбище? Но Верка всегда говорила, что бояться надо живых, а что уж те мертвяки сделают? На одной могиле она заметила разбитый памятник: « Вот же уроды! Чтоб вам головы так поразбивали!»  Она искала теперь свежую могилу, видела днём, как хоронили. А, вот она! Старуха девяносто трёх лет. « Скорбим… дети… внуки… Как же! Не верится что-то. Тебе, бабка, пора уже было. Вот ребёнок там, это жаль, а ты нажилась».  Верка огляделась и, никого не заметив, стала собирать  новые яркие искусственные цветы. « Тебе-то всё равно, а мне жить надо». Это было частью её бизнеса. Чёрный мешок был наполовину пуст, надо было торопиться, а то скоро совсем стемнеет, ничего не увидишь. «Мрут, как мухи… Тебя, бабка, это не касается, тебе положено было. Ишь, цветочки-то дорогие, детки откупиться хотят. Ан не выйдет!»- почему-то рассердилась Верка и сплюнула на могилу. Тогда ещё больше рассердилась, сама не зная, на кого и почему.  По идее, она должна была быть довольной, сегодняшний « урожай» был неплохим, особенно с этой могилы. Она выдернула крупные розы из корзинки и бережно засунула в мешок. Обычно Верка давала себе срок в три дня, не собирала цветы с только что насыпанной могилы, просто её запоминала  -  такой был её уважительный ритуал. Но эти цветы были слишком хороши, их могли увести ей из-под носа, поэтому она не могла их оставить. Но, изменяя своему многолетнему ритуалу, она чувствовала себя не очень. « И что ты мне сделаешь? А? Тебе точно эти цветы не нужны. А мне – позарез! Женька, сволочь, опять всё пропил, а за квартиру надо платить»,- принялась она оправдываться. « Я Женьку, паразита, живьём бы закопала, сколько он мне крови выпил. А сдохнет –я ему на могилу кактус поставлю. Да она и так поганками порастёт». Вспомнив Женьку, Верка ожесточилась. «Дайте мне жить! Дома полуживая пьяная скотина, тут ты лежишь недовольная! Дети ещё цветов нанесут, никуда не денутся, ещё и памятник огромный отгрохают -  надо же память дорогой мамочки почтить! А я, может, кофточку себе новую хочу! Я тебя, бабка, знать не знаю!» Верка сплюнула ещё раз, и тут ей приспичило. Злорадно ухмыляясь, она сняла брюки и облегчилась прямо возле могилы. Потом, внезапно притихнув, подхватила мешок и поспешила вон. По пути подцепила ещё несколько цветов с других могил, почти не останавливаясь. Её душили злые слёзы. Уже совсем стемнело, но она знала кладбище как свои пять пальцев и шла уверенно, всё время ускоряя шаг. Сама не зная почему, остановилась, как вкопанная, у могилы ребёнка, которую недавно разглядывала. Разрыдалась. « Дитя-то зачем? Пять лет всего-то! Бедненький! Старики должны умирать, а не дети! Непраааавильно это!»

 Верка перестала рыдать, постояла секунду и, тихонько всхлипывая, достала из мешка самую большую розу и положила не могилку незнакомого ей ребёнка. Выходила она с кладбища с чувством восстановленной справедливости.