Пожилая фрау 84 лет, из серого дома напротив, домыла порожек, а потом и всю дорожку до самого выхода на Альмутштрассе.
Уже возвращаясь в дом, она, наверное, заметила ниточку или перышко, прилипшие к гладкой поверхности камня, аккуратно опустилась на одно колено и точным прицельным движением убрала лишнее...
День подходил к концу, но майское солнце пока ещё отдавало тепло, и птицы, усевшись на тёплых черепичных крышах, пели свои весенние призывные песенки.
Почему-то очень захотелось, чтобы эта фрау прямо сейчас поднялась на уютный балкончик второго этажа и присела отдохнуть в удобное старое кресло. А кто-то из близких принес ей чашечку ароматного травяного настоя или просто стакан воды...
Но её единственный сын умер от рака, а невестка так и не оправившись от потери и погрузившись в вечную депрессию, никогда больше не выходила из этого дома. Она жила в каком-то своём уединённом мире, обходясь без слов и солнечного света...
Фрау всё-таки появилась на балконе, открыла начищенный до блеска серебряный портсигар, и, прикурив самокрутку, задумчиво посмотрела в небо.
- Халё, Зигмунд... Халё, шац...
Европа. Субботний вечер. Накануне Дня матери...
P.S.
Через год, эта фрау умерла от инфаркта, её кремировали.
Муж фрау Хоффман, пожил вдовцом совсем недолго. Он какое-то время выходил на улицу к мороженщику, звонившему в колокольчик у их дома, покупал пару эскимо в серебряной и золотистой фольге, садился на скамейку и с удовольствием съедал лакомство. Его интерес к жизни постепенно угасал, а через год и его не стало.
Невестка постепенно стала выходить из депрессии и что-то делать по дому для себя и своего уже взрослого сына, с небольшими психическими отклонениями, связанными с задержкой речи и дислексией.
Они и унаследовали дом. Иногда они ходили вдвоем в ближайший магазин за продуктами. Но никто, с тех пор как умерла фрау Хоффман, больше не мыл дорожку, ведущую от дома к улице...
Иногда лучи заходящего солнца все еще отражаются от поверхности серебряного портсигара, однажды оставленного фрау Хоффман на уютном балкончике.
Земная жизнь имеет обыковение идти своим чередом.